Дневник. Том I. 1856-1858. Книга 2. Духовные опыты. Наблюдения. Советы - Кронштадтский Иоанн. Страница 67

Как поскальзаемся и падаем на дороге от невнимательности своей или от темноты, так и в нравственном отношении мы поскальзаемся и падаем также большею частию от невнимательности своей или от темноты, помрачения разума. — Везде нужна внимательность: Блюдите, как опасно ходите (Еф. 5, 15).

Больше всего старайся о простоте и незлобии: это избавит тебя от бесчисленных неудовольствий в жизни и будет причиною всегдашнего мира и радости. Святитель Григорий Богослов говорит: «Я упражняюсь в приобретении простоты сердечной, от которой зависит спасение. А спастись — единственное мое попечение». — Итак, видишь, что, кроме других выгод, простота доставляет вечное спасение.

Кто постоянен в любви к земным друзьям, тот может быть и бывает постоянен и в любви к Богу, и наоборот; кто признателен к благодеяниям человека, тот признателен бывает и к благодеяниям Божиим, и опять наоборот; кто любит ближних, тот любит и Бога, и также опять наоборот: Не любяй брата своего, егоже виде, Бога, Егоже не виде, како может любити? (1 Ин. 4, 20.) Кто усердно чтит родителей, тот так же усердно чтит или способен усердно чтить и Бога; благоговеющий пред особою царя благоговеет тем более пред Вседержителем Богом; почитающий власти почитает и Бога, и наоборот. Земные наши отношения — пробный камень и мера отношений наших к Богу. По первым можно справедливо заключать о последних. — Как поэтому надобно стараться, чтобы со всею правильностию установить наши земные, житейские отношения к другим!

Вера наша часто утопает: нужна спасительная доска, за которую бы она могла твердо ухватиться и спастись от потопления. Этих спасительных досок плавает много в море Откровения, разума и природы, надобно только научиться искусству ловить их.

Ученые люди часто искусственности слова жертвуют ясностию и краткостию слова. Какую науку ни возьми, везде увидишь справедливость этих слов. Поэтому совершеннейшая наука — редкость. Евангелие и Апостольские послания — совершеннейшее учение, но это учение — безыскусственно, просто, оно должно быть образцом нашего слова.

Святые Божии стоят высоко, высоко ло своему нравственному совершенству в отношении к тебе: они украшены всякою добродетелью. А тебе надобно еще очистить свое сердце и ум и потом украшать свою душу добродетелью; одно не способно к чувствам святой возвышенной любви, а другой — к чистым, высоким воззрениям. Сердце загромождено нечистотами страстей и мирскими предметами, одебелело, утолстело; а ум не пленяется красотою предметов умосозерцаемых и охотнее имеет дело с вещами видимыми, чувственными. — О святые Божии! Помогайте нам очищать ум и сердце! Дайте мне насладиться красотою вашей души, чтобы потом уже быть способным наслаждаться и Верховною Красотою.

Мнюся и Аз Духа Божия имети, и горе мне бывает всегда, когда я оскорблю Его чем–нибудь неблагопристойным: горящий огнь бывает тогда в костех моих, который несносно палит меня. Я расслабеваю кругом и не могу переносить этого пламени.

<…> [142] и ради личности не оскорбляй святыни. — Не усрамися ниже убойся [143] лица человеча, когда что касается веры.

Грех стесняет, сдавливает существо человека, жизнь его, а благодать — расширяет, распространяет сердце его, внутренняя его.

Ни из–за каких предлогов (причин) не лишай себя мира душевного пред святою Литургией.

Именем Твоего блага душевного заклинаю тебя соблюдать всегда это правило. Всеблагий Господи! Исправи стопы мои на путь мира!

У Господа Бога цель твоей жизни — вечное спасение — всегда в виду. Он ведет тебя к нему имиже Сам весть судьбами. Поэтому, если и неприятности приходится. терпеть тебе в жизни, переноси их великодушно, зная, что, верно, они нужны в деле твоего спасения.

Господь Бог — Первый Виновник того, что ты поставлен ныне в такие, а не в другие отношения к людям, и к таким, а не иным людям, в такое, а не другое место.

Господь Бог во все продолжение твоей жизни Сам давал направление ей, поставлял тебя в те, а не другие отношения, и Сам поставил тебя на это место. — Его Отеческий Промысл заключается в том, что Он дает направление катящемуся шару нашей жизни.

Господь со Креста говорит тебе: «Смотри, сколько Я претерпел несправедливости от людей, а ты не хочешь перенести и малой обиды. Ужели ты не хочешь спострадать Мне? »

В тебе есть слабость — не обращаться по гордости к Богу, когда Он посылает тебе неприятности, равно как и не обращаться с любовию к жене в домашних неприятностях. Сейчас же обращайся со словом любви и мира.

Старайся, чтобы молитва твоя исходила от всецелой души твоей, от всего существа. От поверхностности в молитве происходит наконец то, что и вся вера твоя бывает поверхностна. Всегда молитву должно приносить из глубины души. А для этого представляй, что ты находишься лицем к лицу к Богу, потому что на самом деле Господь Бог с тобою и слушает тебя. — Бойся же поверхностной молитвы: она — от маловерия или даже — от неверия. Чем будешь больше углубляться в молитву, тем более будешь иметь в сердце животворной веры, тем больше будешь добродетелен. Ты сам — очевидное доказательство того, как гибельно поверхностное чтение молитв: так как иногда ты очень борз и поверхностен при чтении их, при старании не быть рассеянным, на тебя нападает дух немой и мучит душу твою адским томлением. [144]

Бери пример с отца: он превосходит тебя во много раз своим бесстрастием. Из любви и признательности к нему делай все, что ему приятно, и между прочим то, чего он хотел бы от тебя в отношении к своим делам, если это не есть прихоть.

Дух бодр, а плоть немощна. Это на каждом шагу видно. Душа готова на молитву, а тело часто бывает не готово. Теория с практикой часто расходятся на самое огромное расстояние: теория — дух, а практика — плоть. Идея науки и наука, исполняемая по идее, весьма часто также разногласят: идея высока, светла, сильна, а наука часто бывает далеко не соответствующею идее — темна, неясна, трудна, немощна.

Что имаши, егоже неси приял? (1 Кор. 4, 7.) — Так, все у нас Божие и ничего нет своего, кроме худых наклонностей и грехов. А святые Божии совершенно принадлежали Богу, Чем у нас меньше своего, тем лучше!

О немощь человеческого существа! Одною рукою я созидаю, потому что хочу созидать, а другою — разрушаю то, что построил, хоть и не хотел бы. Что за задача!

Почти каждую добрую мысль, доброе чувство я должен отстаивать борьбою, а без борьбы есть опасность потерять всякое добро. Но как много нехорошего и в самых, по–видимому, добрых мыслях, чувствах и поступках! Так проникнут человек злом!

Ты теперь живешь в этом 19–м веке. Но до тебя было много веков и много людей. И после тебя будет, вероятно, также много веков и тоже много людей. Ты — в отношении и к прошедшим и к будущим положениям (само собою и настоящему) — ничто. Живи и помни себя и готовь на исход дела свои.

Неверие беспокойно, тревожно, мучительно: это изведал я и изведываю многократными опытами; напротив, вера успокоительна, мирна, блаженнотворна. Душа сама, без доказательств знает, что право и что неправо. Из последствий неверия и веры узнаю я ту истину, что неверие — гибельно, а вера — спасительна. Убедись же!

Боже мой! Как бы я хотел искренно любить Тебя и Пречистую Матерь Божию со всеми святыми! Но иногда как будто не дается мне эта святая любовь. Сердце мое нечисто: оно не способно без благодати Твоей любить святою, возвышенною любовию Тебя, Пречистую Матерь Божию и святых <Твоих>. Созижди же во мне, Господи, сердце чисто!

Бог не принимает молитвы нашей, если мы сердимся на кого–нибудь. Это я изведал горьким опытом. Поэтому непременно надо прежде молитвы помириться со всеми. Был случай, когда я сердился и потом помирился. Как, прежде чем я помирился, молитва моя была неблагоуспешна, тяжела и очевидно противна Богу, так после примирения (я в то же время помирился) она стала легка, успешна и благоугодна Богу. Она скоро принесла мне мир совести и радость в сердце.