Семь горных воронов - Алхимова Ванда. Страница 61

— Постой, — нахмурился Дикий. — Но ведь брат пишет, что Рона жива и сейчас сидит с ним за одним столом у Кулена.

— Это ничего не меняет, — еще холодней осекла его миледи. — Рона — дочь от первого брака, и Эннобар не видел ее своей наследницей. Потому, раз Лорны нет, корона переходит именно к Финеле. И я собираюсь обручить ее с Гордым. Тогда у нас появятся законные основания претендовать на Тамврот.

Дикий прошелся по комнате, потирая бороду и морща лоб.

— Пусть так, — пожал он плечами. — Мне-то все равно, кому достанется корона Эннобара.

— Нет, тебе не должно быть все равно, — зло сверкнула глазами миледи. — Потому что ты теперь — лорд Воронов, и благополучие Серых гор зависит от того, кто будет править Тамвротом и оказывать тебе поддержку.

Дикий во все глаза уставился на мать, приоткрыв рот.

— Да, я тоже никогда не думала, что горы выберут именно тебя и именно в тебе громче всего заговорит кровь Аодха, — кивнула миледи. — Но судьба всегда распоряжается по-своему. Думала ли я, рожая семь лет подряд по сыну, что именно шестой Ворон окажется на престоле Твердыни? Нет, наоборот, я никогда не видела в тебе хозяина гор, а теперь вышло так, что кроме тебя и некому.

— Сдается мне, тебе это не очень-то по нутру, — ухмыльнулся Дикий.

— О, отчего же? — ядовито улыбнулась миледи. — Лишь бы это тебе по нутру пришлось. Скажи-ка, кто тебя надоумил привязать к шлему оленьи рога?

— Сам решил, — дернул плечом Дикий. — Вспомнил сказки, которые нянька рассказывала, про Кернунана и Дикую Охоту. Подумал, что так страшнее выйдет. Оно и сработало.

— Еще как сработало! — смеясь, прикусила губы миледи, странно глядя на сына заблестевшими глазами. — В такую ночь, когда духи гор вышли танцевать с бурей, еще бы не сработало.

Дикий потерял терпение.

— Хватит болтать про всякую ерунду. Не желаю слушать твои бабьи пришептывания.

— Не слушай, — согласно кивнула миледи, все еще посмеиваясь. — А я и не скажу, даже если сам придешь спрашивать.

— Лучше разреши мне тоже написать брату, — сменил тему Дикий. — Я скучаю по нему. Сегодня ночью даже приснился мне: стоял по колено в воде и рукой махал, к себе звал.

— Напиши. Ворон отнесет. Но не сразу, ему надо отдохнуть. Как, впрочем, и мне. Убирайся.

Лорелея не знала, чем себя занять. Гордого Ворона она не видела с самого приезда в замок, миледи больше не вызывала ее к себе, а остальные люди почти не замечали. Лорелея ловила на себе настороженные взгляды да кивала в ответ на краткие приветствия. После того как на совете Лорелея несколько часов подряд рассказывала лордам гор о Бресе, его характере и нраве, привычках и планах, армии и вооружении войска, больше ее ни о чем не спрашивали.

Просыпаясь утром, Лорелея шла завтракать в зал, где одиноко сидела в углу стола, а потом либо выходила во двор и гуляла по смотровым площадкам, поражаясь угрюмой красоте вершин и перевалов, либо возвращалась к себе и читала книгу, обнаруженную в шкафу, — легенду о драконе и ратоборце. Легенда изобиловала кровавыми подробностями и заканчивалась очень грустно: победивший дракона герой в конце жизни погибал от рук предателей.

Через несколько дней такой безрадостной жизни Лорелею вдруг позвали к Гордому. Тот встретил ее в своих покоях, одетый в домашнее платье, но зато на ногах.

— Разве тебе не надо лежать в постели? — спросила Лорелея.

— Чем раньше встану, тем раньше поправлюсь, — отмахнулся Гордый. — Горячка вроде отступила. Меня еще знобит временами, и слабость во всем теле, но все-таки уже жара нет, и голова не плывет. Но все равно лекари пока не разрешают выходить на улицу, говорят, горячка вернется.

— А как твоя рана?

Лорелея прямо сидела в кресле и следила глазами за Гордым, который ходил по комнате. Она чувствовала необыкновенный прилив радости и тепла. И заметила все изменения, которые произошли с Гордым: похудевшее осунувшееся лицо, бледность, нервный блеск глаз. Впервые в жизни Лорелее хотелось прикасаться к мужчине, гладить его плечи, чувствовать тепло его тела, слушать его голос и даже просто смотреть на него. Каждый взгляд Гордого переполнял ее каким-то пьяным восторгом.

«Что это со мной?» — прислушивалась женщина к своему колотящемуся сердцу.

— Рана в порядке, — поморщился Гордый и распахнул рубаху. На месте раны розовел грубый стянувшийся рубец.

Лорелея легко поднялась с кресла, подошла к нему вплотную и нагнулась, разглядывая рубец.

— Внутри болит? — спросила она, хмурясь.

Гордый молча покачал головой.

— Значит, зажило, — кивнула Лорелея, чувствуя, как в голове путаются мысли.

Ворон был так близко, что она могла ощущать его запах, и этот запах пьянил ее, заставляя вздрагивать и задыхаться от эмоций.

Гордый запахнул рубашку и отошел к окну. Обернулся через плечо.

— Хотел спросить: как тебе здесь живется?

Лорелея уловила в его голосе озабоченность и заметила беспокойство во взгляде. Пожала плечами.

— Кормят хорошо, комнаты тоже хорошие, светлые и теплые.

— Я пока не могу выйти отсюда, — с досадой сказал Гордый. — Но мое слово остается верным: я дам тебе то, что обещал. Однако Серые горы — место жесткое. Люди тут грубые, а моя мать — не простая женщина.

— Я разговаривала с ней.

Лорелея снова пожала плечами, давая понять, что ее ничто не беспокоит.

— Ты просто не понимаешь, кто такая миледи Воронов, — серьезно посмотрел на нее Гордый. — У нее сердце из камня, а женских чувств в ней столько же, сколько в безликих идолах, которые часто встречаются на пустошах. Не верь ни одному ее слову, и главное, не возражай ей, она этого не выносит. Но зато сделает все, чтобы не уронить честь рода, а потому ты в безопасности, ведь ты спасла мне жизнь и можешь помочь в войне с Бресом.

— Я понимаю, — согласилась Лорелея. — И ничего не боюсь.

— Зря, — в раздражении взмахнул руками Гордый. — Тут все что угодно произойти может. Особенно сейчас, когда мать тоже лежит в постели и всем управляет мой младший брат. Это грубая тупая скотина, у которой нет никакого понятия о чести. Вот что бывает, если не отдавать сына в армию: вырастает такая вот свинья, которая считает, что ей все можно и ничего за это не будет. Мои братья боятся только нашу мать, но как только ее воля ослабнет, им вообще удержу не будет, а Дикий сейчас как раз начинает чувствовать свою силу. Поэтому я хочу тебя предупредить: держись от него подальше, а если что, сразу приходи ко мне.

— Ты беспокоишься за меня? — спросила Лорелея, и голос ее прозвучал неожиданно мягко.

— Я в долгу перед тобой, — холодно посмотрел на нее Гордый. — Ты спасла мне жизнь дважды: в темнице и в горах, когда тащила через снегопад. Я этого не забуду. И очень уважаю тебя как воина, но… Но насчет нашего разговора…

— Нет-нет, я все помню, об этом и речи нет. — Лорелея подняла ладонь, останавливая его. Выглядела она спокойной, но чувствовала себя так, словно вот-вот разрыдается. — Спасибо, что предупредил, но думаю, никакого беспокойства меня не ожидает. Если ты не против, я навещу тебя дня через два.

В глазах Гордого промелькнуло облегчение.

— Конечно. Приходи обязательно, может, мне уже станет лучше, и я смогу выйти на улицу.

Лорелея осторожно закрыла за собой двери и пошла по коридору, задумавшись и перебирая в памяти каждый жест и каждое слово Гордого.

— Эй! — окликнул ее хрипловатый низкий голос.

Лорелея обернулась и увидела Дикого, который догонял ее. Она остановилась и вопросительно посмотрела на Ворона.

— Скучно тебе, поди, у нас в деревне? — ухмыльнулся Дикий, подходя поближе. Они были почти одного роста, и Лорелея могла смотреть ему прямо глаза.

Выражение этих серых наглых глаз ей очень не понравилось: они будто ощупывали ее всю с головы до ног, раздевали и оценивали.

— Здесь очень хорошо, — вежливо ответила Лорелея, собираясь, как перед схваткой.

Она незаметно изменила позу, чтобы быть наготове. Дикий склонил голову к плечу, продолжая рассматривать ее.