Южная роза (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 67
И эта мысль сразила её наповал.
...А если узнает отец? О нет! Нет! Пречистая Дева!
Она повернулась, и глядя себе под ноги, произнесла дрожащим голосом:
-Мессир Форстер, я могу попросить вас кое о чём?
-Конечно! О чём угодно, синьорина Миранди!
-Я… Вы…
Слова никак не шли с языка, и не было сил посмотреть ему в лицо.
-Мы не могли бы прийти в Волхард порознь? – спросила она, наконец, едва слышно.
-Порознь? – казалось, он удивился. – Это ещё зачем?
Но она молчала, глядя перед собой на раскисшую от воды тропинку.
...Неужели он сам не догадывается!
-Элья? Посмотрите на меня, - наконец, произнёс он, и судя по его тону – догадался.
Она подняла взгляд, и ей казалось, она вся с ног до головы пылает от стыда, хотя уже и продрогла в мокрой одежде. Ей было невероятно трудно смотреть ему в глаза, и ещё страшнее было этот взгляд опустить, чтобы снова ненароком не увидеть ужасные шрамы на красивом рельефе его груди, и чтобы, упаси Бог, не разглядывать так пристально его обнажённое тело.
-Снова приличия? – он как-то криво усмехнулся, и казалось, даже разозлился. – Ради них вы готовы даже идти по грязи пешком до самого Волхарда? Или выскочить под блуждающую грозу?
-Вы опять ничего не понимаете, мессир Форстер! – воскликнула она и на глаза навернулись слёзы. – Если кто-то узнает… если кто-то увидит нас вот так… вы хоть понимаете, что обо мне подумают? Вы понимаете, чем всё это закончится для меня? Я живу в вашем доме… Я… Неужели вам настолько наплевать?
-Что подумают? Умные люди подумают, что вы счастливо избежали ужасной грозы. А дураки… а что вам до дураков? – спросил он, но видя, что у Габриэль в глазах стоят слёзы, вдруг смягчился и покачал головой. – Не смотрите на меня так, будто я собираюсь содрать кожу с младенца! Элья… Ну почему вы так меня боитесь? Почему вы всё время меня боитесь! – в его голосе прозвучала досада. - Я не чудовище, и не зверь! Только не плачьте, мы сделаем так, как вы хотите. Хотите идти в Волхард одна? Пожалуйста!
Он оглянулся, окидывая взглядом склон, а потом произнёс тихо и совсем уже мягко:
-Идите. Тут недалеко, думаю, нас уже и так ищут. Скажете всем, что от вас убежала лошадь, и вы прятались в этой пещере. А я скажу, что пережидал грозу под мостом. Идёт?
-Спасибо! – горячо воскликнула Габриэль.
-Ну, так идите, не стойте здесь! - Форстер нетерпеливо махнул рукой в сторону тропинки и как будто даже расстроился.
Габриэль повернулась и пошла, не чувствуя земли под ногами, но сделав два шага остановилась.
-Мессир Форстер? – спросила она обернувшись.
-Ну что ещё?
-Почему вы соврали про мост? Вы ведь знали, что его смоет весной.
Он прищурился и ответил как-то раздражённо:
-Я не чудовище и не зверь, Элья! Но я и не ангел. Идите уже! Я, кажется, слышу голос Йосты.
Он развернулся и пошёл широкими шагами в противоположную сторону.
А Габриэль, подобрав мокрую юбку, поспешила прочь.
...Ей не следовало спрашивать его об этом! Или следовало? А может, стоило спросить и об Анжелике? А вдруг бы он разозлился ещё сильнее?
...И то, что он сказал о блуждающих грозах – неужели это правда? Или… очередная ложь, вроде той, про мост? Но зачем ему врать? А зачем он вообще врёт!
...И он отпустил её, а ведь мог…
...Что вы вообще за человек, мессир Форстер?
...Что за человек может победить льва голыми руками…
Она шла по раскисшей от дождя тропинке обуреваемая противоречивыми чувствами. И всё, что произошло только что было безумно, волнующе и странно. Дойдя до моста через озеро, она увидела Натана, который ехал в двуколке стоя, разглядывая окрестные заросли и выкрикивая имя мессира Форстера, и помахала ему рукой. И только в этот момент поняла, насколько она разбита, измучена и устала.
Весь Волхард был взбудоражен её пропажей и этой грозой, и появление Габриэль слуги встретили с явным неодобрением. Хозяина ещё не было и все волновались и молились, надеясь, что с ним не случится чего-нибудь дурного.
Кармэла и Джида долго хлопотали над ней, отпаивая мёдом и травами, отпаривая в горячей ванне и натирая каким-то ужасным маслом, от которого всё тело пылало, как в огне. Потом её отправили в кровать, причитая на все лады, как же ей повезло, что она осталась жива.
На руке образовался огромный синяк, чуть пониже плеча, и Габриэль пришлось соврать, вернее, почти не соврать, сказав, что она поскользнулась на склоне и упала. Ей сделали компресс, а когда волнение, наконец, улеглось, и из её комнаты все ушли, она вылезла из-под вороха одеял, взяла с этажерки книгу и устроилась на кровати. Пришёл Бруно, вымытый и расчёсанный, как настоящий франт, и нисколько не смущаясь, лёг рядом поверх всех одеял и положил голову ей на колени.
-Хочешь, чтобы я почитала тебе вслух? – спросила Габриэль насмешливо, погладив его по голове.
Пёс только лизнул ей руку и закрыл глаза, а она быстро нашла нужнкю страницу.
«Трамантия. Легенды, предания и обряды. Глава 12. Блуждающие грозы»
Габриэль не заметила, как заснула с книгой в руках.
И этой ночью ей впервые приснился мессир Форстер.
Никогда ещё Габриэль не ощущала такого странного клубка противоречивых чувств, как утром следующего дня.
Во-первых, ей было стыдно.
Стыдно, кажется, вообще за всё на свете.
За то, что она была такой самонадеянной - поехала в Эрнино одна и никого не предупредила, за то, что, потеряв счёт времени за книгами, попала в эту грозу. Будь она более благоразумной, послушай Кармэлу или Натана – такого бы не случилось. И она не была бы обязана своим спасением мессиру Форстеру.
Потому что за это спасение ей было стыдно больше всего. Стоило ей вспомнить, как она кричала на него, и что была с ним наедине в той пещере, как он тащил её за собой, как обнимал, как смотрел на неё, а она так беззастенчиво разглядывала его шрамы, как ей хотелось провалиться сквозь землю.
Тогда это казалось почти нормальным - ведь она только что избежала смерти, но теперь…
И их возвращение порознь, и её ложь Кармэле, и его ложь всему Волхарду о том, что он прятался под мостом – всё это было просто невыносимо. Как она сможет смотреть ему в глаза, не становясь пунцовой с головы до пят?
Но хуже всего был тот сон, что она видела этой ночью.
Она, конечно, понимала, что сновидения это всего лишь отражения – они складываются из кусочков пережитого, перемешиваются с мыслями и тем, что глубоко волнует, но…
…ей приснился свадебный портрет мессира Форстера и его жены, только на этом портрете место моны Анжелики почему-то занимала она.
Габриэль пыталась об этом не думать, но мысли бродили по кругу, то возвращаясь к вчерашнему - к шрамам на его груди, их разговору и его словам о том, что он не ангел, то - к её сновидению и тому, что при встрече с Форстером она просто сгорит со стыда.
И она не могла понять, что изменилось?
…почему она больше его не боится, но до дрожи в коленях боится смотреть ему в глаза…
….и теперь она злится не на него, а почему-то на себя…
… и ей хочется поблагодарить его за спасение, но заставить себя сделать это она не может…
«Я не чудовище и не зверь, Элья! Но я и не ангел».
Почему ей до безумия хочется узнать, что случилось с его женой и дочерью?