Южная роза (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 69

Фразу он не закончил, но тон его был угрожающий.

- А кто этот Бёрд? - спросила Габриэль, чтобы сгладить неловкость момента и уйти от взаимных обвинений. - Вы его знаете? Он довольно странно выглядел для стригаля.

- 3наю? Нет, - Форстер повесил кнут на крючок, - откуда мне знать в лицо всех стригалей! А почему вы решили, что он выглядел странно?

Габриэль задумалась на мгновенье. Эта мысль где-то подспудно не давала ей покоя, а вот сейчас она вдруг чётко поняла:

- Из-за сапог.

- Сапог?

- Да. На нём были сапоги из очень хорошей кожи, из дорогой. Похожие на ваши. И пряжка на ремне, хотя ремень и старый, тоже довольно дорогая. Для того, кто нанимается на работы за пару сотен сольдо в месяц, странно ходить в сапогах за две тысячи на стрижку овец. И ещё хороший табак... Он курил трубку.

Форстер внезапно рассмеялся.

- Синьорина Миранди! А вы, оказывается, очень наблюдательны, - добавил он с прищуром и улыбкой, - я выясню, кто это был, и поверьте, больше он вас не потревожит, выбросьте всё это из головы. Я хочу, чтобы вы не боялись ни гроз, ни стригалей, никого. А вас в свою очередь попрошу... не гуляйте больше по кладбищу. Хорошо? И вообще... будьте осторожны, пока я не найду тою, кто это сделал, - он указал рукой на спину Виры. - И ещё, пообещайте мне, что если вы заметите, - его голос стал мягче и тише, - а с вашей наблюдательностью это нетрудно, хоть что-то, о чём стоит беспокоиться... Пообещайте, что скажете мне сразу же?

- Хорошо, - ответила Габриэль и смутилась.

И хотела уже уйти, но Форстер спросил:

- Как вы? После вчерашнего? И как ваша рука?

- Рука? Просто ушиб - ничего страшного, чудесные мази и травы Джиды помогли...

- Мессир Форстер? - Габриэль переплела пальцы и сжала их.

- Что?

- Я хотела сказать... спасибо за... вчерашнее, - произнесла она, стараясь на него не смотреть, - и простите, что я накричала на вас, я просто очень испугалась...

В конюшне было сумрачно, да и солнце скрылось уже за стеной высоких кедров, но даже в полутьме Габриэль увидела, как изменилось лицо Форстера, и он оттолкнулся от столба, будто хотел шагнуть ей навстречу, но замер в своём порыве и так и остался стоять, лишь скрестил на груди руки.

- Спасибо за то, что я вас спас? Или за то... что сохранил втайне наш маленький непристойный секрет? - спросил он насмешливо, глядя на спину Виры.

- Жизнь или приличия, вы это имеете ввиду, да? - усмехнулась Габриэль, понимая, что он снова над ней подтрунивает. - Вам смешно, что можно ценить второе выше первого?

- Вообще-то, не смешно. И я уверен, что девушка, которая готова была выбежать в блуждающую грозу ради того, чтобы не дать мне к себе приблизиться... очевидно, что выберет второе, - ответил он негромко и перевёл взгляд на Габриэль.

- Иногда, мессир Форстер, честь - это единственное, что есть у девушки, - ответила она также тихо, и глядя ему прямо в глаза, - и смерть предпочтительнее бесчестья. Хотя... вы, разумеется, не верите в подобное, и меряете женские принципы в дюжинах шляпок.

- Вы теперь никогда мне этого не забудете? - спросил он как-то горько.

- Забуду? - она развела руками. - Мессир Форстер, своим высказыванием на той свадьбе вы поставили меня в один ряд с продажными женщинами. Вы поспорили на меня, выставив на посмешище перед обществом. Когда двое мужчин спорят на женщину, очевидно, что она дала им для этого какой-то повод. А какой повод я давала вам? Я хоть чем-то заслужила подобное отношение? Я не злопамятна, мессир Форстер, поверьте, но, как вы помните, у нас с вами есть одна общая черта - очень хорошая память. И до тех пор, пока вы будете считать, что я стою дюжины шляпок - я, разумеется, этого не забуду. И если вы думаете, что я не шагнула бы в ту грозу – вы очень глубоко ошибаетесь. А теперь простите, Кармэла звала меня на обед уже четыре раза.

Она подхватила рукой платье и поспешила к выходу из конюшни.

- Элья? - окрикнул он её уже почти у выхода. - Погодите!

Она обернулась. Он приблизился не торопясь и стал поодаль, так, что между ними оказалось стойло с лошадью Йосты, положил руку на деревянное ограждение, и произнёс тихо и задумчиво, глядя мимо Габриэль куда-то в дальний угол конюшни ровно так, как делают все горцы:

- Я, конечно, не южанин... и иногда не слишком деликатный человек. Я бываю резок и груб. Зачастую... я поступаю так, как считаю нужным, а не так, как принято в обществе... и иногда это бывает... не совсем красиво. Но то, что вы сказали мне вчера насчёт канарейки и клетки...Я не хочу, чтобы вы думали, что вы здесь в ловушке. И я не хочу, чтобы вы боялись меня. Вы должны знать, Элья, - он посмотрел ей в глаза, - я никогда не заставлю вас... выбирать между жизнью и честью. Никогда. Даю вам слово.

Он был серьёзен. И, может быть, впервые за всё время, которое они были знакомы, он говорил так проникновенно и искренне. Габриэль всматривалась в его лицо и, кажется, за всё время, что они были знакомы, она впервые ему поверила.

- Спасибо, - ответила она тихо, чувствуя, как румянец заливает щеки, и торопливо вышла из конюшни.

 В тот вечер она не стала гулять, а ушла в свою комнату и не спустилась к ужину, сославшись на головную боль. То, что её хотели убить с помощью молнии, казалось довольно странным, и верить в это её разум отказывался, не смотря даже на то, что она прочла в книге о легендах. Но вот то, что её лошадь могли накормить волчьей травой, это было вполне возможно. Более того, она не сомневалась, что это сделала Ханна. Габриэль долго думала об этом, сидя на подоконнике и глядя на небо, полное звёзд, и решила завтра поговорить с Ханной откровенно – сказать ей, что знает о волчьей траве. И сказать о том, что она уедет через две недели и больше не вернётся - Ханне не стоит больше беспокоиться об этом. А в том, что та не выдаст её секрет Форстеру, она была уверена.

              Следующим утром Волхард был пуст. Как оказалось, началось время заключения контрактов на поставку мяса, и Форстер вместе с закупщиками уехал смотреть стада. Вместе с ним уехали и почти все постоянные обитатели поместья.

              Габриэль отправилась в оранжерею – проверить своих питомцев, и вскоре пришёл Натан - принёс письмо, сказав, что его прислал нарочный. На конверте без обратного адреса было написано её имя и стояла простая клякса из тёмного сургуча.

              Она очень удивилась: ведь письма в Волхард могла писать только Фрэн, а ей Габриэль специально сообщила адрес почты. Может, почтарь был так добр и передал письмо с кем-то из обитателей поместья?

              Но к её удивлению, внутри оказалась небольшая записка от капитана Корнелли, в которой он предлагал встретиться сегодня на том же месте и в то же время, что и в прошлый раз, приписав, что у него есть очень важный разговор.

              Габриэль ушла в свою комнату, посидела немного с запиской в руках, обдумывая это приглашение. Что за очень важный разговор? Может, какие-то новости из Алерты? Может, что-то по поводу волнений на границе, о которых он говорил в прошлый раз? Какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось внутри, и она стала спешно собираться.

              После всего, что случилось, мысль о том, чтобы снова сесть на лошадь и ехать одной, её пугала, и подумав немного, она решила пройтись до Эрнино пешком, учитывая, что погода была прекрасная: долина стояла залитая летним солнцем, каменистая дорога уже высохла и ничто не напоминало о той страшной грозе.

              Но когда Габриэль уже надела шляпку и решила спрятать записку в ящик стола, в комнату вбежал Бруно и, зарычав, вырвал у неё из рук письмо вместе с конвертом.

              -Пречистая Дева! Бруно! Фу! Фу! Да что же ты такое делаешь! – воскликнула Габриэль, пытаясь вырвать несчастный листок.

              Но к тому моменту от конверта и записки остались уже одни клочья, а Бруно принялся лаять на Габриэль. Она попыталась его успокоить, но это было не так-то просто - пёс принялся трепать коврик у камина, и в ярости скрести когтями паркет. Габриэль собрала клочья бумаги и бросила их в пустой камин, и в этот момент вспомнила, что в прошлый раз Бруно вот также странно вёл себя после её встречи с Корнелли.