Ева для Инквизитора (СИ) - Васина Екатерина. Страница 29

— Я так понимаю, спич про импотенцию ты ему сказала?

— Конечно!

Теперь я поняла, почему у Хана был такой слегка затравленный вид. И почему глаз подергивался. Прямо воочию представила, как моя бабуля сообщает грозному Инквизитору о возможной импотенции и предлагает сельдерей на пару. Я сейчас начну его жалеть.

— Но! — продолжала бабуля. — Теперь мы видим, что у Хана все в порядке.

Она вновь положила руку на мою ладонь и проговорила неожиданно ласково:

— Поздравляю, Евушка.

Сами понимаете, язык у меня не повернулся, чтобы сказать про мысли об аборте. Нет, бабуля не была против них. Но как ей объяснить, почему я собиралась его сделать, забеременев от любимого мужчины?

— Спасибо, — пробормотала, отводя взгляд.

— Я так испугалась, когда Хану позвонили и он побледнел. Мы с ним были в Италии, в Римини. Буквально в течение пары часов он купил билеты до Москвы, и мы вылетели. Я не знала, что произошло. Хан сказал лишь, что мы летим к тебе. Не хотел беспокоить, видимо.

— Со мной все в порядке. Что вы делали в Италии?

— Хан туда полетел по каким-то делам, а я с ним.

— Все-таки взял в заложники.

— Дорогая, меня сложно взять в заложники. У нас был общий интерес: найти тебя.

Как много Хан ей рассказал? Я же почти совсем было собралась с духом, чтобы спросить бабулю, но тут снова скрипнула дверь.

— Джессика, — вежливо проговорил Хан, — ты можешь оставить нас одних ненадолго?

— Нет! — вырвалось у меня.

— Да! — ликующе проговорила бабуля и вышла, едва ли не пританцовывая.

Предательница!

— Так ты беременна, — проговорил Хан, едва дверь закрылась.

— Вхолостую ты не стреляешь.

— И ты собиралась делать аборт. — Тон Хана не предвещал ничего хорошего.

Так, а вот это он откуда знает? Я мысленно перемотала все произошедшее за последние дни и прошипела:

— Ну, Ирен!..

— Ничего не хочешь мне сказать?

— Привет. — Я подумала и выдала: — Дорогой. Дай подумаю, меня сдал твой друг?

— Богдан сначала решил, что ошибся. Но у него идеальная память. А твое фото сейчас у всех членов Ордена. Понимаешь?

Я сглотнула. Но нет, мой страх никто не увидит. В конце концов, мы же ведем диалог, значит, можно и договориться.

Хотя в библиотеке с Орденом я тоже разговаривала.

— Надеюсь, я там удачно получилась.

Хан так быстро оказался возле постели, что я дернулась и стукнулась затылком о железную спинку кровати. Даже зашипела от боли.

— Шутишь? — Темно-карие глаза были буквально в паре сантиметров от расширенных моих, в голосе то и дело прорывалась тщательно сдерживаемая злость. — В подвалах Ордена тоже смеяться будешь?

— Спасибо, я туда не тороплюсь.

Его руки находились по обе стороны от меня, душа мигом застонала от знакомого запаха парфюма. Того самого, с которым у меня ассоциировался Хан. Горьковато-изысканные нотки, что едва угадывались.

А еще у него уставший взгляд, а между бровей появилась едва заметная линия, которой раньше не было.

— Твою мать, Ева!

— Мать мою не трожь. Бабулю уже спер.

— Du scheißt mich an! — Рычание Хана отдалось внутри меня вибрацией.

Что? Я заноза в его заднице?!

— Stricher! — не осталась в долгу.

Судя по изменившемуся взгляду Инквизитора, обзывать его падшим мужчиной была плохая затея. Ну вот, а я-то думала, зачем меня бабуля немецким ругательствам обучила.

— Ева, Verdammte Scheisse! Ты можешь меня выслушать?

— Я и так слушаю и наслаждаюсь тем, как ты меня оскорбляешь. И мою маму!

— Позвони Богдан не мне, сейчас тебя бы тут не было.

А то я не понимаю.

— Ему я благодарна.

— Не стоит, — сухо ответил Хан, — он немного в курсе, что у нас были отношения. Так что решил для начала предупредить меня. У нас с тобой сутки, чтобы исчезнуть из Москвы.

— Хороший друг. А потом он сообщит, что видел меня тут?

— Сообщит, что видел тебя в Москве, на улице. Но ты ушла. Ему влепят выговор, но зато многие ринутся сюда. А мы сможем уйти далеко.

В палате повисла тишина. Ждущая. Напряженная. Мы продолжали смотреть друг на друга, находясь в опасной близости.

— Хан…

— Что?

Меня сейчас выбросят из окна.

— А бабулю ты прихватил, чтобы я не могла отказаться, да? Воздействие такое моральное?

Твердые мужские губы растянулись в ухмылке. Чужой и нехорошей.

— Считаешь меня таким? О’кей, Ева, тогда мой ответ — да. Да, я взял ее, чтобы ты не могла мне отказать. Мать твоя личность публичная, а вот на бабулю пришло разрешение. Я взял его первым, приехал, и мы с ней поговорили. Так что?

— А злишься ты потому, что я отказалась от золотой клеточки?

— Как тебе в голову вообще пришла мысль об аборте?!

Его приглушенное рявканье все поставило на свои места. Господин Инквизитор изволил гневаться на то, что с ним даже не стали обсуждать ничего.

— А что мне еще могло прийти в голову? — А я вот говорила спокойно и даже чуть отстраненно. — Попади я в лапы Ордену, и нам с ним конец. Отдать его тебе? Чтобы ты воспитал свое подобие? А если девочка, то сделал из нее безропотную овцу?

Хан на мгновение прикрыл глаза, словно успокаиваясь:

— Ева, ты сейчас уезжаешь со мной, это не обсуждается.

— Не строй из себя героя, у тебя плохо выходит.

— У меня твой рюкзак с вещами.

Сердце на миг сбилось с ритма.

Черт!

— Как?! Врешь?!

— Нет. Так что выбора тебе не предоставляется. Просто едешь со мной. У меня бабуля и вещи.

— Говнюк!

— По-хорошему ты все равно не хочешь. — Хан прекратил давить на меня авторитетом и встал, коротко бросив: — Я схожу к врачу. В твоих же интересах лежать и ждать меня.

Безумно хотелось просто заорать от бессилия и швырнуть в него что-нибудь. Но я же не истеричка. Кое-как успокоила взбесившиеся гормоны и лишь процедила вслед все ругательства, которые знала, — на китайском, немецком, испанском и немного на русском. Кажется, последние особенно удались, потому что спина Хана на мгновение затвердела. Но Инквизитор не стал ругаться в ответ, а лишь вышел, аккуратно прикрыв дверь. Слишком аккуратно. Прямо вот подчеркнуто.

Меня загнали в ловушку. И захлопнули дверцу.

Я с тоской уставилась в окно, за которым сыпала снежная крупа. Увы, в жизни все отличается от романов. Можно сейчас встать и попробовать удрать через окошко, но я не Супермен. И далеко в тонких брюках и футболке не убегу. Кстати, откуда они у меня? Наверное, это все Хан. Потому что я до сегодняшнего утра лежала в своей водолазке и каких-то ужасных штанах, которые по моей просьбе купила и принесла с первого этажа санитарка. Я очень плохо помнила этот момент. И вообще все прошедшие здесь часы казались подернутыми туманом.

А еще хотелось плакать от обиды. Кажется, моя месть Ордену дала такую трещину, которую уже нельзя ничем склеить.

«Сдаешься?» — ехидно поинтересовались у меня в голове.

Не сдаюсь, но пока не вижу выхода.

«Правильно, лапки-то проще всего свесить. Будешь жить с Ханом, детишек рожать и всю оставшуюся жизнь прятаться и надеяться, что его интерес к тебе не угаснет. А Орден продолжит свое дело».

Я сухо всхлипнула.

Вот так вот, поиграла девочка, теперь все, иди на свое место.

Если бы не мое положение, то давно бы удрала и бабулю ухитрилась выкрасть. Но сейчас я и правда чувствовала себя мышью в мышеловке. Вещи забрали, бабулю тоже, а внутри меня росла новая жизнь.

Надо срочно придумывать что-то.

Хан не думал, что когда-нибудь он будет зол настолько. Орден приучил действовать всегда с холодной головой, не допускать эмоций, так как они могут мешать.

«Запомни, брат мой, — говорил один из наставников. — Отключи сердце, но включи мозги. Ибо женщина — тварь коварная, и яд пускает туда, где проще всего посеять ростки сомнений. Смотри на отступниц взглядом орла, но не барана».

А он, выходит, баран. Потому что сорвался с места, едва ему позвонили.