Волчица лунного князя (СИ) - Замосковная Анна. Страница 2

Вспышка белого света озаряет поворот. Там что-то трещит. Хрип. Вскрик.

Ныряю за куст. Из-за поворота на дорогу выскакивает белое пятно, несётся на меня. Исчезает во тьме набежавшей тени. Шелестят деревья. Лунный свет вспыхивает вновь.

На меня бежит белоснежная собака вся в крови. Следом стелятся две серые тени. Вскидываю руки, закрываясь.

«Мимо, пробеги мимо!» — молю я.

Зверь взвивается в воздух, летит на меня: огромная распахнутая пасть. В лунном свете блестят зубы. Смыкаются на запястье. От удара в грудь падая назад, успеваю подумать, что это, наверное, сон, ведь я совсем не чувствую боли. Всё застилает лунный свет. Сотрясающий тело удар по затылку — и всё пропадает во тьме.

Ноет затылок. Страшно, протяжно. И спина. Плечи. Грудь. А вокруг поют птицы.

Открываю глаза: надо мной тёмно-фиолетовое предрассветное небо и неестественно огромная луна. Холодно, как же холодно. И руку… Осторожно поднимаю прокушенную руку: вся в запёкшейся, отшелушивающейся крови. Следы зубов покрылись корочками. Удивительно, какие они аккуратные, я думала, мне всю раздерут… Да и я неожиданно жива.

Начинаю приподниматься. Деревья вокруг качаются, закручиваются, но я сажусь и тут же окаменеваю: рядом лежит белокурая девушка с чёрным кругом на лбу. В первый миг кажется, она в коричневом платье, рвано прикрывающем кожу, но потом приходит осознание: это кровь.

И вот эта девушка вся исцарапана и изгрызена. Чуть поодаль лежит голый мужчина с перегрызенным горлом. Грязная нога ещё одного торчит из куста на обочине.

Осторожно касаюсь пальцев девушки — ледяные. Мертва.

«Чья-то оргия кончилась очень плохо…» — медленно ложусь на землю. Глядя на фантастическую луну, пытаюсь осознать: похоже, компания решила повеселиться в лесу, но на них напали дикие собаки. Или волки. Это настолько невероятно и дико, что я просто не верю.

Холод земли проникает в мышцы, мешая уснуть, провалиться в небытие, пока не проедет какая-нибудь машина. Должен же кто-нибудь по этой дороге поехать, увидеть меня и вызвать Скорую!

Небо надо мной всё такое же сумрачное, а луна… Что за оптический эффект сделал её такой огромной?

Дышать тяжело, словно неведомая сила выгибает тело, тянет куда-то, а виски стискивает боль, расползается калёным обручем, сливается ко лбу.

Лежать невозможно, и я приподнимаюсь на локтях. Асфальт колет руки. Осмотрев свои неподвижные ноги, поднимаю взгляд, но марево города над деревьями не разливается. Медленно поворачиваюсь: и сзади марева нет. А ведь ещё рано выключать фонари.

Упала я на спину. Значит, город должен быть по направлению ног. Медленно встаю. Голова кружится, боль пульсирует в затылке.

«Наверное, у меня сотрясение», — качнувшись, иду вперёд. Если помощь не идёт ко мне, придётся самой идти к помощи.

Если бы мне когда-нибудь сказали, что я могу пройти десятки километров, я бы усомнилась, несмотря на регулярные занятия в спортзале. Но я иду километр за километром по удивительно безлюдной дороге, местами затянутой туманом, словно в каком-нибудь ужастике, и поля с массивами перелесков выглядят загадочно и страшно.

Машин нет.

«Не настал ли случаем апокалипсис», — эта мысль всё чаще меня посещает, а потом… Потом я вхожу в плотную дымку тумана. Он влажно обнимает меня. Вижу только пятачок дороги под ногами. Шаг за шагом продвигаюсь в молочной белизне, молясь, чтобы на меня не наехала машина, молясь о скорейшем возвращении домой, о выходе из этого пугающего киселя.

Туман кончается так же резко, как начался. Я выныриваю в тёплый воздух, всё вокруг залито холодно-красными лучами рассвета, а впереди серым нагромождением в россыпи жёлтых огоньков лежит город.

Оборачиваюсь: туман уползает под деревья, точно живой.

«Это из-за солнца, он просто растворяется из-за солнца: лучи прогревают воздух, и крупицы воды оседают на траву», — уверяю себя. Капельки россы брильянтами мерцают на грязной траве обочины, на последнем поле перед пригородом.

Луна обычного размера, едва видна на светлеющем небе.

И я направляюсь в город, стараясь не думать об этом жутком тумане, о трупах на дороге, которые могли померещиться от удара по голове. В висках ритмично пульсирует боль, отзывается во лбу. А я иду, иду вперёд, и там впереди на развилках мостов носятся автомобили, убегая на трассу или с неё врываясь в город.

Туман будто остаётся в моей голове, всё воспринимается урывками: вот я иду по дороге. Вот стою на покосившейся остановке, хотя понимаю, что без денег меня не повезут. Но вот я качаюсь на продавленном сидении Пазика, а мимо бегут городские остановки, и с неба смотрит призрачная луна.

Вот выхожу на остановке, и старушка-контролёр, придерживая меня за руку, обеспокоенно спрашивает:

— Ты до дома-то дойдёшь? Может, Скорую?

— У меня больница рядом, — шепчу каким-то не своим голосом, закрываю глаза.

И вдруг иду по двору своего дома.

Лифт с процарапанной на двери знаменитой надписью из трёх букв.

Чёрное «13» на круглом белом ярлычке на двери квартиры. Осознание, что ключ от моего дома у Михаила. Но запасной есть у соседки.

Наконец я смотрю на свою заправленную покрывалом с Эйфелевой башней постель…

Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип!

Звук выдирает из забытья. Открываю глаза. Сквозь жалюзи лезут полосы солнечного света, падают на туалетный столик, рикошетят в кровать. Я раздета.

Сажусь, и тёмные пряди соскальзывают с плеч на колени. Во лбу ещё пульсирует боль, но затылок не болит. Больше ничего не болит.

Неужели ночь в лесу и трупы лишь приснились? Но так реалистично… Понимаю руку и застываю: белые точечки в местах укуса достаточно ярко выделаются на коже, чтобы их нельзя было списать на игру воображения.

Совершенно чёткий след укуса собачьей пасти. Или волчьей. «Я словно в ужастике про оборотней», — нервно усмехаюсь.

Но совсем не смешно, вот совершенно!

Спускаю ноги с кровати и наступаю на платье. Ткань в тёмных пятнах засохшей крови.

Дыхание перехватывает, я резко перепрыгиваю через него и несусь в кухню.

Нет, этого не может быть, это можно как-то разумно объяснить. Я могла… могла просто пораниться. Господи, если бы кто только знал, как я хочу получить этому разумное объяснение.

Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! Би-бип! — снова начинает пиликать старый телефон, который за долгое держание заряда не ушёл в утиль, а остался будильником.

И если звенит будильник, значит, сейчас как минимум понедельник.

С Михаилом я уезжала в пятницу вечером.

Куда исчезли из памяти два дня?

Запускаю пальцы в волосы на затылке, ощупываю череп, но ни следа удара.

Снова звенит будильник.

И ещё раз.

Для начальницы даже укус оборотня не станет достойной причиной опоздания. Представить объяснительную с таким поводом я вовсе не могу, и тривиальная необходимость идти на работу вытаскивает меня из пучин всей этой мистики.

Мне просто надо спешить в офис.

Надо зарабатывать деньги.

Потому что даже оборотням нужно есть, а я всего лишь ушибленный на всю голову человек, мне и подавно следует заботиться о хлебе насущном.

Душ, быстрый завтрак почти просроченным йогуртом, макияж, выбор костюма из трёх возможных, укладка волос в пучок — это помогает отложить всякое страшное на потом.

Стараюсь не думать об отсутствующих вещах, шраме на руке и пропущенных памятью днях.

Почти вовремя выхожу из квартиры и вставляю запасной ключ. Привычно щёлкает замок.

Первым меня настигает сладкий запах дешёвой туалетной воды. Просто удушающе тошнотворный.

— Милочка, — тягучий, прокуренный голос приходит вторым.

Вытащив ключ, поворачиваюсь. Антонина Петровна пятидесяти пяти лет отроду смотрит на меня через грозный прищур густо обведённых глаз. Яркий макияж и выкрашенная в жгуче-чёрный копна волос придают ей сходство с ведьмой.