Караоке вдвоем: Хмельная страсть - Павлова Мария Юрьевна. Страница 10

— Я… пожалуй, останусь.

Маша растерялась, в глазах у нее защипало. Глубоко вздохнув, она встала и пошла вдоль каскада искусственных водопадов. Павел вскинулся было вслед за ней, но остановился, искательно обвел глазами присутствующих и медленно пошел по аллее, параллельной той, по которой шла Маша. Борясь попеременно с толчками в области сердца и в области печени, на парапете ограждения он заметил смуглую парочку. Они поднялись и медленно двинулись вперед. Павел проследил за ними взглядом и снова стал смотреть на удалявшуюся впереди Машу. Внезапно он заметил на парапете ключи с брелоком — по-видимому, забытые парочкой, явно от номера отеля. Он ускорил шаг.

— Хей, мен, искюзь…ми! — старательно выговорил Павел, поднимая ключи над головой. — Ю лост ер киз! Тейк ит, мен! Хей…

Смуглый мужик медленно обернулся. На его лице расплылась улыбка понимания, переходящая в благодарность. Он припустил обратно, принял из рук Павла ключи и радостно покивал головой:

— Сенк ю вери мач! Ю вери джентл!

— Камон… но тенкс, озе тайм, ту тейк кэри оф онсэлф… (Да ладно… другой раз сам себя не забудь…) — хмыкнул Павел.

Мужик повращал глазами и, не найдя что ответить, побежал догонять свою даму.

Павел поискал глазами Машу, но увидел, что аллея пуста…

Проклиная себя за дурацкий заскок, Павел рванул к автомобильной стоянке, но, прибежав туда, увидел лишь хвост удалявшегося автобуса. Такси! Как назло, вокруг ни одной машины.

Вдруг из подземного гаража плавно выкатил солидный «бентли» и подрулил ко входу в отель. Из машины вышел смуглый брюнет и поднес к уху трубку сотового телефона.

— Ес, мэм, ай вэйт, мэм… райт нау!

Сквозь стеклянные двери просматривался весь холл отеля. У стойки за стеклом появилась светского вида дама и направилась к выходу. Створки входа автоматически распахнулись, дама подошла к автомобилю, водитель предупредительно открыл дверцу. Дама, приготовившись скользнуть на заднее сиденье, беглым взглядом окинула фигуру Павла и неожиданно спросила:

— Вы русский?

— Вроде того, — скованно ответил Павел, так и не привыкший к этой западной раскрепощенности.

— Вам в город? Могу подбросить.

— А почему бы и нет? Меня зовут Павел, будем знакомы. — Он протянул руку и ощутил уверенное рукопожатие.

— Людмила. Можно Мила, — представилась дама, вызывая в сознании Павла неясные ассоциации.

Пока автомобиль неспешно катил по направлению к городу, они разговорились. Да, вот уже несколько лет Людмила не живет в России, у нее во Франции свой бизнес. Да, был у нее муж. Геннадий.

— Что? На одном факультете с вашей Машей? А вы что, женаты на той самой Маше? Ну и дела. А это ведь я увела у нее Гену. Господи! Как давно это было. А вы собственник, Павел — «с моей Машей», «моя Маша», — где она, кстати?

— Э-э-э… мы с ней нечаянно разминулись… — соврал Павел, не желая обсуждать взаимоотношения с женой с этой приятной, но все же посторонней женщиной.

— Чем занимаетесь в России? — по-деловому спросила Мила, догадавшись сменить тему.

— Буровым оборудованием, а вы?

— Туристический бизнес, практически по всему миру, экстрим. В общем, все, что только можно придумать, на что способна фантазия человека. Незаурядного человека… — Мила выразительно посмотрела на Павла и улыбнулась.

— А свадьбу — можете? — вдруг осенила его фантастическая идея.

— Хм… свадьбу? Могу. Вы, наверное, хотите что-либо из ряда вон выходящее?

— Еще не знаю, но я все хорошенько обдумаю, я обязательно… Видимо, сам Бог послал мне вас, уважаемая Мила! Э-э… я бы попросил вас вот о чем…

И Павел, понизив голос, стал сбивчиво объяснять собеседнице свою задумку. Мила понимающе кивала, в ее глазах отразился азарт настоящего русского человека — увлеченного, внезапного в проявлении чувств, живущего сердцем и оттого теряющего разум.

Развернувшись всем корпусом к Павлу, она внимательно слушала его сбивчивую речь. Излагая просьбу, Павел и предположить не мог, о чем сейчас думает его соседка. А Мила думала о нем — о сидящем рядом с ней попутчике, о своем наметившемся клиенте: «Господи! Какой идиот! Боже мой, какой же он МИЛЫЙ идиот…»

Ее расчетливая часть, помогавшая выжить и остаться на плаву, в то время как другие ломались и опускались на дно, давно истончилась, поблекла, но совсем не пропала… Идея, которую ей сейчас излагали, поразила ее. А более всего ее поразил тот, кому она пришла в голову, — такой непохожий на тех, кто окружал ее в последнее время. Да и раньше. А вот этот случайно встретившийся ей мужчина затронул тайную частицу ее души, давно и тщательно спрятанную, уложенную на самое донышко сердца, так что она и сама почти забыла о ее существовании. Она уже и думать не думала, что кто-то сможет так ее растревожить.

И невдомек ей было понять, что только сейчас, именно сейчас, после той школы выживания, которую выпало ей пройти, она оказалась готовой понять такого вот человека — простого и открытого. Про таких говорят — настоящий. То есть такой, который не прячется за придуманной самому себе ролью и не старается выглядеть каким-то особенно значительным. Она боялась признаться самой себе, что подспудно всю свою жизнь ждала именно такого. Ждала, да уже перестала…

— Павел, — вдруг остановила его Мила, в какой-то момент потеряв нить его рассуждений. — Почему же мы… не были знакомы с вами раньше? Вы ведь ухаживали за Машей, почему я вас не помню?

— Ну… не всех же помнить, — сбился с мысли Павел, обескураженный вопросом не по теме своего вдохновения.

Мила сидела, потрясенная тем, насколько сильно всколыхнул ее сейчас этот насквозь русский совок, что он сделал, не подозревая о том, с ее стабильной жизнью, такой полной и насыщенной, но тем не менее зияющей брешью в районе сердца. Она вдруг остро почувствовала, чего именно ей не хватало. Искренности, незамутненности, незахватанности человеческих чувств. Почти все, с кем ей приходилось иметь дело, расчетливо подлаживались под ее властный характер, ожидая для себя в ответ известной выгоды. В этих меркантильных отношениях пропадала всякая трепетность и искренность, оставляя в душе пустоту. Или вот Генка! Куда девались его простота и открытость? Куда исчезла его крепенькая, деревенская жадность до ее, Милкиного, тела, до ее души, жадность, которая кружила ей голову и забрасывала в мир чистых и смелых грез. Молодые, сильные тела — «тушки», в изобилии доступные ей теперь, только на миг поднимали в ее душе бурю восторга, оставляя после себя пустыню и беспросветную тоску. Все ее страсти, в которые она истерично бросалась, как в омут, изматывали до отупения, но ничего после себя не оставляли. И вот сейчас рядом с ней сидит мужик — немолодой, не ее, чужой мужик, сдвинувшийся на том, чтобы чем-то поразить какую-то «свою» Машу. Впрочем, не какую-то, а ту самую, от которой увела она Генку — для которого она не стала «своей» и который не стал «своим» для нее. Как же могло все так обернуться? Ведь начиналось-то совсем не так. Где случился этот сбой?

«Х-ха… А вот надо еще проверить, каков он на самом деле, этот простой и хороший, этот… свадебный одержимый!» — спасительно-коварно попыталась она вернуть себя в ставшую привычной колею.

— A-а… когда вы познакомились с Марией?

— Э-э-э… — снова сбился с мысли Павел, — после распределения. Мы встретились в районо. Меня распределили в ту же школу, что и Машу, я преподавал географию. А что?

— Нет, ничего. — Мила взяла руку Павла и легонько сжала ее.

— А потом мы могли бы устроить костюмированный вечер, — как ни в чем не бывало продолжил Павел, не ощущая никакого дискомфорта от такого поворота событий. — Предположим, я куплю Маше какую-нибудь вещицу на местном базаре, ну, например… — Павел машинально отвечал на поглаживания соседки и даже в забытьи легонько чмокнул тыльную сторону ее ладони. — Ну, например, чадру!

— Паранджу, — мягко поправила его Мила. — А вы ужасный собственник!