Песнь о наместнике Лита. Тревожное время (СИ) - Канра Дана. Страница 6

Не то чтобы Ричард не уважал боевые заслуги дальнего предка, но от того, что он заколол Рамиро, не спешил бросаться в часовню и молиться за покой души Алана. С этим неплохо справлялась и матушка, у Дикона же имелись дела поважнее.

Снова заорали сорвавшиеся с дерева вороны.

- Горластые... - протянул Дик.

Не оценив хозяйского благодушного настроения, Баловник посмотрел на него то ли строго, то ли умоляюще, когда тот слез, а может его просто раздражал громкий звук, и повел ушами. Ричард помог слезть дяде, и с каким-то странным трепетом почувствовал себя близким к свободе, спокойствию, и знаниям. Низенький расторопный конюх увел лошадей, второй, особо от него не отличавшийся, предложил гостям следовать за ним.

Близнецы? Может и просто братья-погодки. Ричарду стало интересно, сколько тут всего слуг, но тут они вошли в начало серого дома и вместо беспокойства юноша ощутил любопытство. Всех вошедших окутал полумрак - спасибо маленьким окнам, и тут точно нужно было притворяться страшно всего боящимся и прямо-таки трясущимся от злости на краснолицего здоровяка, удобно устроившегося в кресле под портретом Франциска Оллара. Ричард хотел поздороваться, Эйвон опередил его, но даже на взволнованное приветствие дяди капитан не соизволил ответить.

- Прошу садиться, - в голосе Арамоны сосредоточилась вся злость на белый свет обиженного в детстве медвежонка, который вырос и стал лесным злодеем, и про которого Ричард читал в детстве сказку.

И Ричард тут же сел напротив, решив пока сохранять хладнокровие, а уж потом можно будет подумать подольше и понять, враг ему Арамона или друг. Между тем, пока капитан говорил с дядей, его голос возрос до настоящего медвежьего, куда там медвежонку! Из того, о чем они говорили, юноша сделал вывод, что толстяк считает себя королем "загона", но насколько же это недальновидно!

Второго человека, олларианского священника, Ричард заметил сразу, но не решился его разглядывать, так как сперва принял за тень.

- Приветствую вас, дети мои. Было ли ваше решение обдуманным и добровольным? Готовы ли вы оба именем Создателя нашего поклясться, что сердца ваши и души принадлежат господу нашему и его наместнику на земле Талига Его Величеству Фердинанду Второму?

Готов Ричард Окделл точно не был, но прекрасное понимание того, что эта клятва - прямой и единственный путь в Олларию, где его ждет интересная жизнь и большая игра с достойными соперниками, точным ударом молота выбивало из замученной ненужными сведениями головы все церковные сказки. Совесть и раскаяние, впрочем, оно выколачивало ничуть не хуже, зато вместе с ними и присущую Окделлам дурь.

- Теперь в присутствии своего опекуна юный Ричард Окделл должен узнать законы унаров и принять их или отвергнуть. Если он согласится вступить в братство Фабиана, обратной дороги у него не будет.

Сердце радостно заколотилось и Ричард сказал, что готов, с изрядной долей торопливости. Подозрительный взгляд Арамоны скользнул по русой макушке будущего подопечного, но тут же стал равнодушным, и он подал Ричарду книгу, переплетенную в свиную кожу. Что-то внезапно екнуло в сердце и радость резко улетучилась, а юноша оглянулся на портрет марагонца. Во всей окружающей его обстановке имелось нечто глубоко неправильное, странное и даже жуткое.

Можно ли разбрасываться клятвами, в потаенной сути которых ни кошки не смыслишь?

Разрубленный Змей! Он с такой невыносимой жаждой рвался сюда и считал дни до въезда в Лаик, но во имя чего? Обратной дороги не будет... Что вложено в эти полные отчаяния и безысходного пафоса слова? Что с ним здесь такого сделают?

- Ричард? - в хрипловатом дядином голосе звучала досада. Ему не терпелось скорее оставить племянника здесь и уехать - подальше от ужасных Олларов, Круг назад, между прочим, правдами и неправдами помогавших Гвидо и Люсьену. - Все в порядке?

- Да.

Говорить о причинах замешательства не хотелось, и Ричард распахнул книгу, чтобы избежать оправданий. Свод правил и росписи бывших унаров, прежде таких же молодых, как он теперь, а сейчас уже взрослых или мертвых. Как отец. Роспись отца тоже красовалась ближе к концу, широкая и размашистая, а вот алвинские узкие каракули с трудом разберешь. Дик хотел злобно усмехнуться, вспомнил, что так делать нельзя и ограничился постной миной.

- Читайте вслух, сударь, - елейным басом бухнул Арамона.

О, средоточие пафосных строк о величии Талига и Олларов! Почти то же самое ему вещала матушка, заменяя Талиг на Талигойю, а Олларов на Раканов, поэтому Ричард даже не почувствовал давящей скуки из-за всегда раздражавшего его пафоса.

- Поняли ли вы все, что прочли?

- Да, я все понял.

- Укрепились ли вы в своем решении вступить в братство унаров?

- Да.

- Готовы ли вы принести клятву перед лицом Создателя?

- Да.

- Эйвон Ларакский, вы, как опекун герцога Окделла, вправе остановить его. Поддерживаете ли вы желание вашего подопечного?

Пауза между вопросом и спасительным согласием опекуна показалась невыносимо долгой, но после дядиного "Да" Ричард с облегчением подумал, что его игра началась. Именно с этого момента и именно в этой комнате, но... Вот только бы не страное и докучливое ощущение, что он крупно подводит самого себя.

- Герцог Ричард Окделл. Мы готовы принять вашу клятву.

- Я, Ричард из дома Окделлов, добровольно вступаю в братство святого Фабиана и клянусь чтить Создателя нашего и его земного наместника короля Фердинанда, да продлит Создатель его блистательное царствование. Я клянусь также слушать своих наставников, духовных и светских, и ни в чем не перечить им. Я отказываюсь от своего титула и родового имени до тех пор, пока не буду готов мечом и словом служить Создателю, Королю и Талигу. Я буду прилежным учеником, послушным воспитанником и добрым товарищем другим унарам. Я не буду вступать в ссоры ни с кем, с кротостью прощая врагам своим. Я не буду иметь тайн от своих наставников. Я не буду покидать поместье Лаик без разрешения моего капитана и не стану встречаться ни с кем из родных, не спросив на то дозволения. Если я нарушу свою клятву, да буду я в этой жизни лишен титула и дворянства, а в жизни вечной да настигнет меня кара Создателя.

Недаром абвениатство душевнее не грозит никакими карами. Просто в каком-то Лабиринте по словам Нэн душу схрумкивают Твари, зато никакого горения на закатных кострах. Ричард и сам не подозревал, что его внезапно захлестнет озорное детское любопытство и отчаянно захочется узнать. Все равно уже поздно и право отказаться или увернуться от клятвы он бесславно проморгал. Можно было попытаться призвать капитана к здравому смыслу, если тот станет настаивать, но что-то очень ясно подсказывало Ричарду: в таком случае их с дядюшкой выведут под белые руки и дадут пинка на дорогу.

Но ведь он и понятия не имел о том, что придется давать клятву; старый кансилльер болтал о чем угодно, даже об отказе от титула сроком в полгода, а о такой важной вещи даже не упомянул!

- Готов ли ты к трудностям и испытаниям во славу Создателя и короля Фердинанда?

- Я готов. В полдень и в полночь, на закате и на рассвете.

- Да будет по сему!

- Я свидетельствую, - Арамона остался недоволен. Рассчитывал, что Ричард завизжит, как испуганный вепренок и понесется прочь от Лаик, сверкая пятками и просчитался или дело намного глубже?

- Я свидетельствую, - судя по тону Ларака, тот точно рассчитывал.

- Унар Ричард, проводите графа Ларака и возвращайтесь. Отвечайте: "Да, господин Арамона".

- Да, господин Арамона.

Эйвон Ларак вышел первым, торопливо поклонившись - видимо увидел, как изменилось лицо дорогого племянника на моменте чтения клятвы, и спешил оставить "загон". Хмурясь и чувствуя, как мешаются в крови ярость со смятением, Ричард шагал за ним, и ощутил колючую досаду, увидев, что слуга со свечой, проводивший их на улицу, собрался греть уши.

- Ступайте в дом, - нашел в себе силы распорядиться Ричард, и посмотрел на слугу спокойно и строго.