Не оставляющий следов: Обретение (СИ) - Воробьева Елена Юрьевна. Страница 63

– Вот и ладно, вот и славно, – она прижала к груди и ботинки Учителя Доо, раскисшие, потерявшие форму, и мои неудачливые грязедавы, лопнувшие по шву. – Я приберу? И ту потешку? – она ткнула пальцем в учебный тешань. – Потешки-та зачем в горах?

– Незачем совершенно, – серьезно кивнул Учитель Доо. – Забирай, добрая хозяюшка.

– Какой господин Вы хороший-та, – тетка улыбнулась необычайно сердечно. Редкая улыбка... но искренняя, не дежурная. – Всё разумеете. Это же скарб! Не надо швырять, все к делу пристрою... Да, – затараторила, деловито пересматривая нашу грязную одежду и добавляя к ней окончательно испорченные, по моему мнению, шарфы, – котею вашего попотчевала, девок сейчас пришлю, банька сготовлена, снедать сядем сразу опосля.

И, махнув подолом широкой юбки, вылетела за дверь.

– Что она сказала? – не понял половину слов ее стрекочущей речи. – Кого... снедать?

Учитель Доо рассмеялся. Беззвучно, но от души.

Баня мне, в принципе, понравилась. Сию только заглянул в парилку – и тут же задал стрекача. Сдерживаясь, чтобы самому не убежать следом, терпеливо сидел на широкой деревянной полке, издающей горьковатый запах ольхи, укутавшись в мягкую хлопковую простыню. От жара сложенных на жестяной печи раскаленных камней, кажется, потрескивали даже бревна стен. Нос и гортань обжигал горячий воздух, каждый вдох – как испытание. Пот заливал глаза и ручьями струился по телу. В углу притулилась деревянная кадушка с ароматной солью. По примеру Учителя Доо тщательно растерся ею, а затем, выскочив в мыльню, долго смывал с горящей кожи теплым отваром горных трав из глубокого тазика.

– Маловато воды, – никогда бы не подумал, что такое скажу.

– Сейчас бы на крышу, да? – фыркнул Учитель Доо, шумно плещущийся рядом.

Он зачерпнул тазом воду из бака и окатил меня ею с головы до ног. Я заорал от неожиданности – холодная!!! Но в голове прояснилось, а кончики ушей перестали пылать угольками.

На какое-то время задержался в комнате, тщательно промокая волосы полотенцем. Казалось, все кости в теле стали каучуковые, а кожа свободно дышала каждой клеточкой, каждой порой. Внутри приятно звенела пустота. Сию поглядывал на меня и скорбно вздыхал. Он решил, что в бане я подвергся жестоким пыткам. Жалел.

На ватных ногах, вымытый до скрипа, вошел в общий зал таверны. Учитель Доо уже ждал за столом, плотоядно облизываясь. На деревянном подносе в окружении золотистых картофелин и початков молодой кукурузы распластались зажаренные до румяной корочки тушки зверьков с мордочками, подозрительно похожими на крысиные.

– Морская свинка! – гордо объявил, будто сам добыл эту самую свинку на охоте. – Здесь их разводят, как кур или кроликов. Садись скорей, будем лакомиться.

Энтузиазм гурмана оказался заразителен, и я поспешил присоединиться к трапезе. Мясо оказалось необычным, но удивительно вкусным. Через пару минут к нам присоединилась хозяйка, с грохотом водрузив рядом еще один поднос. Кувшин горячего густого напитка из трав, утоляющих жажду, нарезанные кубиками плоды манго, лукумы и чиримои... на их фоне даже жареная свинка, пикантная от чеснока и пряных приправ, потеряла половину своего очарования.

– Ну, после баньки и боги не брезгуют... – женщина величественно кивнула Учителю Доо и достала из кармана фартука квадратную бутылку из мутноватого темного стекла и такую же квадратную стопку. – От заведения.

– Писко? – Учитель Доо жизнерадостно повел носом. – Налей-ка рюмочку, да и хватит мне.

– Ой ли? – одарила редкой улыбкой. – Ну, хозяин – барин.

Ловко булькнула над стопкой бутылкой, сунула ее в карман и так же шустро метнулась из-за стола навстречу новым посетителям, звонко чирикая на своем малопонятном диалекте. Надо же, кто-то сюда все же ходит.

– Почему она так смешно разговаривает? Половины слов не понимаю...

– Наша хозяюшка, видимо, совсем недавно спустилась с гор и еще не избавилась от племенного говора. Может быть, получила эту таверну в наследство, или ее сюда выписал какой-нибудь заинтересованный родич… Кстати, парочка посетителей весьма похожи на нее лицом. И предложение вымыться в бане тоже говорит о недавнем переезде.

– Почему?

– А потому, друг мой, что в горах баням придают особое значение. Любой чужак, пришедший в селение, подвергается ритуальному омовению. Здесь, в таверне, построен городской, упрощенный вариант, а там нас отвели бы в тесную хижину с глиняными стенами, обложенными вулканическим камнем-андезитом. Когда камни и стены раскаляются, их положено поливать особым отваром трав. В клубах пара нам явились бы духи древних гор и унесли с собой все заботы, тревоги, болезни… и недобрые намерения, если бы они у нас были.

Канамарка... еще один новый мир, не похожий ни на Бахар, насколько я смог узнать его, двигаясь к границе провинции, ни на Танждевур. Но учителю Доо здесь, видимо, нравится. Последние два дня он смеялся чаще, чем за полгода всего нашего путешествия.

Я с интересом разглядывал вошедших, устроившихся за самым дальним от нас столом. Вряд ли все они были типичными представителями востока империи, все же мы находились в портовом городе, и люди сюда прибывали с разных концов страны. Но некоторые гости и вправду напоминали хозяйку типом внешности.

– Горцы, – пояснил Учитель, заметив мой интерес. – Исконные обитатели Тянь-Мыня. Называют себя «чинки» и с пренебрежением относятся ко всем, кто не принадлежит к их немногочисленным племенам.

– А чем они занимаются?

– Ремеслом и рудным делом, в основном. Хотя для выращивания плодов и злаков здесь тоже созданы все условия, но крестьяне, – или как их тут называют, «земляные черви», – не пользуются уважением у чинки. Да ты потом сам увидишь, эти два сословия по повадкам совсем не похожи.

Тем временем от весело гомонящей компании, которую сноровисто оделяла угощением маленькая подавальщица, отделился высокий худой старик. После короткого обмена репликами с владелицей таверны он направился к нам. Общая худоба тела говорила не о немощи, а о возрасте: обтянутые кожей крупные суставы, широкие костистые плечи свидетельствовали, что еще пару десятков лет назад это был весьма сильный мужчина. Прямая несгибаемая спина, гордая посадка головы – он держался как император, хотя на виске серели кирка и сапог. Молча сел за наш стол и пристально посмотрел на Учителя Доо. Молчали и мы. Я даже отставил в сторону кружку с питьем. Пауза затягивалась. Наконец, поняв, что первыми мы разговор не начнем, хрипло прокаркал:

– Горные ботинки вам надо. Сестра-в-солнце сказала, – Учитель Доо чуть склонил голову в подтверждение. – Она у вас ваши взяла. Сапоги – дрянь, но еще послужат, кожа хорошая. Башмаки делал мастер, их можно спасти. Починить и вернуть?

– Хозяйка избавила нас от этой обузы. Это ее имущество, – видимо, подтверждение добровольной передачи требовалось, чтобы исключить подозрение в краже.

Старик медленно кивнул, не сводя взгляда с наставника.

– Завтра принесут горные ботинки. Серебряный и двадцать медяков за пару. Если подойдут.

– Солнце видит, – ответно кивнул Учитель Доо.

– Мне довольно, – он поднялся из-за стола и неторопливо вернулся к своей компании.

– Вот, – продолжил наставник тоном гида-проводника, – сейчас ты познакомился с типичным чинки, несгибаемым, суровым и всегда настаивающим на своем.

– А почему ты даже не пытался торговаться? – в империи сбивать цену на товар считалось хорошим тоном, а на юге этот процесс вообще возвели в ранг искусства.

– Что ты! – он с нарочитым испугом замахал руками. – С чинки это означает безусловную потерю лица. Эти ребята никогда не пойдут на попятный, даже в вопросах стоимости.

– Стоп, ничего не понимаю… – я задумчиво отхлебнул травяного отвара. – Туркисы ведь отсюда. Ну, эти… – я покрутил над ухом пальцами, – «недополученная прибыль», «транспортные издержки»… Они ведь были правящей семьей Канамарки!

– И что? Ты когда-либо слышал, чтобы их смогли переупрямить в вопросах торговли или сбора налогов? Дело в том, что товарооборот с соседями они всегда держали в своих руках и достигли в этом деле невообразимых высот. После их исхода в горах остались только те, кто специализировался в других видах ремесла. Туркисов здесь еще с тех пор не сильно привечают, что, безусловно, на руку Терасам. Эти нашли здесь и производственную базу для своих безумных изобретений, и упорных трудолюбивых учеников, вырастающих со временем в настоящих мастеров. Чинки уважают Терасов намного больше, чем в других провинциях коренные жители уважают правящие ими семьи, у них и вправду общего больше, чем хотелось бы надеяться иным власть имущим.