Каюсь. Том Второй (СИ) - Раевская Полина. Страница 75

ослеплена желанием избавиться от Пластинина,а все остальное казалось каким-то нереальным, неважным. Как говорится, лес рубят - щепки летят. Вот только «щелкая угодила мне в самое сердце, и от этой нарывающей боли не было избавления. Каждую ночь я думала о Гельмс и хотелось лезть на стену от того, что я наделала. Понимать, что по моей вине человек больше не сможет не то что танцевать, а даже ходить и говорить - это непосильная ноша. И никакая любовь не стоит подобных жертв, хотя по глупости я когда-то утверждала обратное. Но на чужом несчастье счастья, как известно, не построишь, за все однажды придется заплатить. И теперь будучи беременной мне до ужаса страшно, что платить придется счастьем и здоровьем моего ребенка, ибо это самое ценное, что есть и когда-либо будет в моей жизни, а она -сука имеет привычку бить именно по самому дорогому. Поэтому проклятья матери Гельмс вогнали меня в такое оцепенение, что я долго не могла прийти в себя. Впрочем, ее слова потрясли всех: тетя Катя, как всегда, свое потрясение и шок выразила весьма бурно, Кристина растерянно ей поддакивала, а мама, как и я, застыла каменным изваянием, глядя в одну точку, пытаясь прийти в себя. Более - менее успокоились все только в такси. Мама присматривалась ко мне, словно пытаясь что-то понять, тетя Катя с Кристиной о чем-то тихо беседовали. Я же закрыв глаза, снова начала дышать, чувствуя, как меня потихонечку отпускает, уходя на дно, чтобы всплывать по ночам и мучить снова и снова. Дома у крестной все было по-прежнему: та же атмосфера, те же запахи, обстановка, вот только я была другой и ощущала все как-то иначе. -Януль, ты чего застыла? Проходи, - осторожно подтолкнула меня крестная. Я кивнула и разувшись, медленно обошла квартиру под настороженными взглядами родных, а после прошла на лоджию. Открыв окно, сразу же посмотрела на то место, где обычно парковался Олег и прикусив губу, уткнулась лбом в оконную раму, пытаясь заглушить ноющее чувство. -Как ты?- раздался за спиной голос мамы. -Не знаю, - сглотнув колючий ком, прошептала я. -Адаптируешься, - сухо заверила она, похлопав по плечу. Я кивнула, мама же заглянула мне в лицо и тихо резюмировала, словно все поняв. - Тяжко пришлось. -Могло быть и хуже, - горько усмехнувшись, попыталась я ее успокоить. -Могло, - согласилась она, тяжело вздохнув. -Стыдишься меня?- спросила я прямо, сама не зная, зачем. Мама хмыкнула, устремив задумчивый взгляд в даль. -Скорее себя, - призналась она спустя некоторое время.- Постоянно думаю, в чем моя ошибка, как матери. -Может, и ни в чем. Не все же зависит от воспитания, - возразила я. -Не все, но определенные табу прививаются с детства. для тебя же отчего-то законы оказались не писаны,- покачала мама головой и повернувшись, обожгла меня взглядом полным разочарования. -Откуда в тебе столько жестокости? Я задрожала, глотая подступившие слезы, но взгляд не отвела. -Это глупость и страх, мама, а не жестокость. -Ты этим себя оправдываешь? -Я похожа на того, кто оправдывается?- хохотнула я сквозь слезы. -Слишком горда для этого?- презрительно уточнила мама, на что мне оставалось только покачать головой. -Какая гордость, мама?! - устало отмахнулась я, поморщившись. Не рассказывать же ей, как мою гордость размазывали по шконке семь ночей. -Тебе повезло, - меж тем заключила мама, и я не могла с ней не согласиться, ибо это действительно было так. -Знаю. -Надеюсь, ты теперь и цену всему знаешь, и второй шанс используешь с умом, -холодно произнесла она и взглянув мне в глаза, жестко припечатала. - Я хочу, чтобы моя дочь стала достойной, сильной женщиной, которой по-настоящему есть, чем гордиться. Чтобы, когда она стояла рядом с таким мужчиной, как Олег Александрович, это не вызывало недоумение или скабрезные мысли, а лишь одобрение и понимание, что вот именно такая женщина и должна быть рядом с ним! Ты поняла меня? -Поняла,- процедила я, думая, как сказать о беременности после такого спича. -Прекрасно, а теперь пошли, душ примешь и за стол, нас уже заждались. Вечером мы уезжаем. -Уже? - удивилась я, не ожидая такой поспешности. -Мне на работу, долгов куча после похорон, некогда рассусоливать, - в своей резкой манере отрапортовала мама. Я кивнула и послушно пошла за ней следом. За столом тетя Катя разряжала обстановку, как могла, но все равно было напряженно. Мама молча цедила вино, глядя в одну точку, Кристина с беспокойством следила за тем, как я методично жую салат, поэтому, когда пришло время выезжать, все вздохнули с облегчением. Только на вокзале я немного вышла из оцепенения, понимая, что возможно никогда сюда больше не вернусь. Пока мама с тетей Катей прощались, я подошла к Кристине и помявшись, неловко обняла ее. -Спасибо, - прошептала, глотая подступившие слезы. -Ему что-то передать? - всматриваясь в мое лицо, тихо спросила она. Я усмехнулась и отрицательно покачала головой. -Береги себя и будь счастливой, - пожелала я, сжав ее руку. -Ты тоже. -Я уже счастлива, - улыбнулась я через силу. -Звони мне, ладно? - попросила Крис. -Хорошо, - кивнула я и поцеловав ее в щеку, повернулась к тете Кате. -Ну, что, красавишна, сделала тебя Москва, - подвела крестная печальный итог. -Еще как, - с невеселой усмешкой отозвалась я. -А кажется, только вчера приехала покорять столичные вершины. Я, если честно, думала, у тебя получится. -Ну, ведь почти получилось, - подмигнула я, пряча за иронией боль. -Чуть-чуть не считается, - возразила тетя Катя и обняв, тяжело вздохнула. - Дура, ты Янка, всю жизнь ведь теперь локти кусать будешь! -Буду, - согласилась я и высвободившись из объятий, направилась в вагон. Забросив рюкзак с моими скромными пожитками на верхнюю полку, села у окна и сцепив дрожащие пальцы в замок, стала наблюдать за мелькающими на перроне лицами, пытаясь изо всех сил сдержать жгущие глаза слезы. Мама села напротив и поджав губы, тоже стала смотреть куда-то вдаль. -Красивый закат, - тихо сказала она охрипшим голосом. Я посмотрела на раскаленное солнце, оставляющее за собой кровавый след и усмехнулась. -Символично,- коротко отозвалась я. -Да уж, - хмыкнула мама и откинувшись на стенку позади себя, закрыла глаза. Поезд тронулся и помчал меня в начало моего пути, как знаете в тех играх, когда выпадает не та клетка, и тебя возвращают на старт. Вот только в играх можно все начать заново, в жизни же дважды в одну реку не войдешь. Я в принципе и не собиралась, но и идей, как и чем жить дальше, у меня тоже пока не было. Рубцовск встретил нас хорошей погодой, тишиной и спокойствием. Люди здесь никуда не спешили, машин практически не было, улицы казались пустынными. После столицы такая размеренность вызывала у меня дискомфорт, поэтому я хотела поскорее оказаться дома, но войдя в квартиру, поняла, что и здесь мне покоя не будет. Без бабушки дом опустел, и все стало каким-то чужим, холодным, словно умерло вместе с ней. Я тоже была здесь чужой, как впрочем, и везде теперь, ибо застряла на распутье и больше не вписывалась ни в ту жизнь, ни в эту. Но с чего-то нужно было начинать, поэтому преодолевая в себе страх и проснувшееся вновь отчаянье, я на деревянных ногах прошла в свою комнату и стала разбирать рюкзак. Необходимо было спрятать снимки моего сокровища, дабы не беспокоить пока маму. На нее в последнее время и так слишком много всего навалилось, ей нужна была небольшая передышка от потрясений. Конечно, долго скрывать беременность я не смогу, но сейчас определенно не время для таких новостей. Полюбовавшись своей крохой, я спрятала снимки на дно бельевого шкафа и отправилась в душ, где впервые за почти два месяца рассмотрела себя в полный рост. Увиденное просто ужасало. От красоты не осталось и следа. Не то, чтобы меня это беспокоило, просто увидеть в зеркале совершенно другого человека довольно странно, но что действительно настораживало, так это отсутствие животика. Шел уже четвертый месяца я по-прежнему могла похвастаться идеальным прессом, и меня это пугало. Конечно, учитывая недобор веса и то, что я спортсменка, возможно, паниковать не стоило, но рисковать я не могла. Мой малыш столько пережил вместе со мной, что необходимо было, как можно скорее записаться в женскую консультацию и наблюдать беременность. Решив завтра с утра сразу же встать на учет, я немного успокоилась и приняла душ. Мама за это время приготовила обед, поэтому, когда я вышла из ванной, в нос ударил с ума сводящий аромат. У меня тут же свело желудок от голода, и я поспешила на кухню, хотя пересекаться лишний раз с мамой, мне не хотелось, но я теперь не могла думать только о себе. -Садись, - кивком указала она на стул, когда я появилась в дверях кухни. Я молча села, мама поставила передо мной тарелку с супом и сев напротив, продолжила обедать, не обращая на меня совершенно никакого внимания. Это давило на психику, но разве я могла ее винить? Другая мать вообще 6ы отвернулась от такой дочери, моя же хоть и кривила лицо, но продолжала терпеть мое присутствие. Естественно, аппетит от этих размышлений у меня тут же пропал, но я продолжала есть суп, заставляя себя думать только о ребенке. -К бабушке на кладбище когда собираешься сходить?- прервала мама наше молчание, встав, чтобы налить чай. -Сегодня хотела,- поднялась я следом, чтобы помыть посуду. -Тогда без меня, мне к трем на работу. -Хорошо, нарисуй только план, как ее найти. -Нарисую, - кивнула она и разложила по тарелкам десерт. Мы вновь сели и принялись пить чай, думая каждая о своем. Мне, если честно, казалось, что это не я тут сижу, что все это не со мной. Я просто не понимала, как после всего пережитого можно вот так обыденно попивать чаек, обсуждая насущные дела, словно и не было ничего. Как вообще можно жить, когда жизнь развалилась на куски? -У тебя уже есть какие-нибудь мысли насчет того, чем заняться? - словно зная, о чем я думаю, спросила мама.