Каюсь. Том Второй (СИ) - Раевская Полина. Страница 77

У меня в голове не укладывалось все это. Конечно, я не заслуживаю доброго к себе отношения, но и такой жестокости тоже. Да ни один живой человек не заслуживает, чтобы родная мать швырнула ему в лицо такие слова! Чтобы такое сказать нужно что-то гораздо большее, чем неоправданные надежды, нужно с рождения не любить ребенка. Понимание этого переворачивало весь мой мир. На негнущихся ногах я прошла в свою комнату и закрывшись, легла на кровать, невидящим взглядом сверля потолок. Слез не было, внутри все заледенело. Я вдруг подумала о6 Олесе, о том, что она с самого детства живет со знанием, что мать не любит ее. Естественно, что этот бедный ребенок изо всех сил цеплялся за отца и отчаянно боролся за его внимание. Мне 6ы понять это раньше да пожалеть девчонку, а не записывать в соперницы, может, тогда все было 6ы иначе. Боже, сколько ошибок, сколько глупостей! Я ведь все разрушила. Абсолютно все… Что теперь с этой девочкой? Как она себя чувствует, брошенная отцом ради какой-то дуры? -Яна, - тихо позвала меня мама, осторожно постучав в дверь, отвлекая от моих невеселых размышлений. - Открой, пожалуйста. -А ты разве не все сказала? - холодно уточнила я, даже не шелохнувшись. -Открой, дочунь, - всхлипнув, попросила мама, отчего у меня дыхание перехватило и зажгло глаза. Зажав рот ладонью, я уткнулась в подушку и разрыдалась. Мама же поняв, что открывать я не собираюсь, продолжила говорить: -Прости меня, донь! Это все на эмоциях. Ты же знаешь, язык мой -враг мой. Но поверь, я никогда, слышишь, никогда не жалела, что родила тебя! Ты же мой мир, ты мое все! Вся жизнь в тебе заключена, -плача, исповедовалась мама, разрывая мне сердце. - Прости, может, я не стала хорошей матерью, но я старалась, очень старалась. Все, что я делала в этой жизни, я делала ради тебя! Каждый мой день начинался с мыслей о тебе и ими же заканчивался. Ты - это все, что у меня было и есть. Ты мой свет, ты моя радость, мой мир! Разве могу я о тебе жалеть? Нет и еще раз нет! Но… тебе я такой жизни не хочу, моя девочка, потому что это тяжело, слишком тяжело! -А разве в жизни бывает легко, мам? - тихо возразила я, открыв дверь. Мы на несколько секунд замерли, вглядываясь в заплаканные лица друг друга, а потом не сговариваясь, обнялись и тогда нас, наконец, отпустило. Все, что до этого мы сдерживали и подавляли, прорвалось наружу неудержимым потоком слез. -Моя девочка, моя маленькая, что же ты с собой сделала, - приговаривала мама, плача вместе со мной, гладя по голове. Мы выплакивали всю свою боль, свои обиды, страхи, разочарования, несбывшиеся мечты и разрушенную любовь, и от этого, как не странно, становилось легче. Полночи мы проговорили, думая, что дальше делать и как лучше быть. Решили, что пока мне действительно лучше пожить на даче, окрепнуть и восстановиться, а там уже видно будет. Что касается Олега, то мама посоветовала пока его не трогать и ничего ему не говорить, чтобы лишний раз не дергать ни его, ни себя. Я была с ней согласна, более того, решила, что вообще к Гладышеву не стану

обращаться. Ребенок ему все равно не нужен, а навязываться - это не по мне. Наверняка, он решит, что я все специально подстроила, разозлиться и тогда неизвестно к чему это приведет. Да и зачем вообще это надо? Я для себя этого ребенка рожаю, так что Гладышеву о6 этом знать не обязательно. А то смешно получается, как многие у нас делают: сами все решают, у мужика не спросив, а потом алименты требуют. Нет, не хочу так. Проживем как-нибудь без алиментов, а главное - без оскорблений, унижений и грязных домыслов. Пусть заслужила, но ребенка своего марать не позволю, так что обойдемся без папы. И ему спокойней и нам. Решив все для себя, я впервые заснула спокойно. На следующий день мы вместе с мамой отправились в женскую консультацию. Я ужасно волновалась, как и всегда, перед осмотром, но врач заверила, что все с моим сокровищем в порядке: растет и развивается без отклонений, и уже совсем скоро начнет шевелиться. Также доктор развеяла мои страхи насчет отсутствия живота, сказав, что зачастую первая беременность долгое время незаметна, но конечно, не обошлось без предписаний, так как состояние у меня, безусловно, было далеким от нормального. Необходимо было восстановиться, чем я и собиралась заняться, приехав на дачу. Свежий воздух, здоровое питание, тишина и покой - что еще надо для того, чтобы поправить здоровье и восстановить душевное равновесие? В любом случае это все, на что я могла рассчитывать, поэтому была полна решимости привести себя в порядок, как можно быстрее, дабы подняться с колен и начать строить то будущее, которое я хочу для себя и своего ребенка. Говорят, труд из обезьяны сделал человека. Интересно, из меня под силу ли ему сотворить что-то достойное? Шутка, конечно, но трудилась я в поте лица. Работа в саду успокаивала меня и отвлекала от тяжких помыслов и переживаний. Я садила, поливала, полола с раннего утра и до самого вечера, находя в этом какую-то отдушину. После тотальной разрухи мне хотелось созидать, и когда в июле все зацвело и заплодоносило, я испытала настоящее счастье. Впервые я создала своими руками что-то прекрасное и полезное, и это было пусть маленьким, но шажком на пути к правильной жизни. Я как ребенок радовалась распустившимся цветам, семена которых еще недавно держала на ладони, первым оryрцам, боясь их даже срывать, не говоря о том, чтобы есть. Результаты моих трудов приводили меня в неописуемый восторг, и по вечерам я с улыбкой сидела на веранде, пила молоко, которое привозили из соседней деревушки, жуя булочки с маком, чувствуя удовлетворение от того, что сдержала клятву, данную своему малышу. Все было так, как я обещала в тюрьме: мы купались в местном озере, отъедались, постепенное набирая вес, посещали врача, читали книги, слушали музыку-в общем, жили спокойно, тихо, безопасно и почти хорошо, если 6ы не ночи, полные рвущей на части тоски. Я не могла заснуть, хотя от усталости валилась с ног. Стоило только закрыть глаза, как я видела перед собой дорогие черты, ощущала любимый до дрожи аромат и тянулась к нему всем своим существом, чтобы только разок прикоснуться, хоть на миг ощутить присутствие Олега, но как только протягивала руку, мираж ускользал, оставляя после себя такую пустоту и холод, что меня начинало ломать в болезненных судорогах. Я не могла без Гладышева, не получалось, как ни старалась. Везде был он, в каждом моем мгновении: чтобы я ни делала, чем 6ы не занимала свой разум, любовь к нему следовала за мной по пятам. Да что там?! Я вся была одной сплошной любовью к этому мужчине. Знаю, после всего вы скажите, что же это за любовь такая? Но если это не любовь - то что тогда? Если не она, то во имя чего я убивала и умирала каждую секунду в течении этого кошмара? Во имя чего я продавалась, унижалась и ломала себя, считая каждый день последним? Если это не любовь, то и вина, и боль, и горе, которые я тащу на плечах покорно и обреченно - не кресты мои, а чемоданы без ручек. И все, чем мучаюсь, от чего страдаю, за что проклинаю себя -ерунда и пустая трата времени. Если не любовь это, то на что я растратила всю себя и свою жизнь? думайте, что хотите, но я любила! Как умела, как могла, но любила и люблю! Любовь - светлое, прекрасное чувство, делающее человека лучше? К сожалению, мой опыт убеждает меня в обратном. Любовь преступна, и в этом ее смысл. Самые страшные преступления, самые жестокие убийства совершаются под эгидой любви. Неправда, что любовь созидает. Она разрушает, и я знаю не понаслышке, как это происходит. Безжалостно и грубо, словно на бойне мясник рубит душу в фарш, оставляя лишь кровавые лоскуты боли и непонимания: за что? Это не оправдание моим поступкам или попытка обелить себя. Что вы! Разве это возможно? Я просто пытаюсь объяснить, почему, несмотря на все уроки, обещания и клятвы, несмотря на потоки слез, уверений и страхов, я не выдержала и в конце октября оказалась в поезде Рубцовск-Омск -Москва, где и началась эта исповедь. А все потому, что сердцу плевать на любые доводы, и ни время, ни покой, ни даже наш ребенок, не способны вылечить мою израненную душу и стереть след этой проклятой любви. Каждый мой вздох -пытка, каждый миг - агония, и нет этому ни конца ни края. Чем больше времени проходило, чем больше становился мой малыш, тем сильнее была тяга к его отцу и невыносимей моя жизнь. Может, все дело в беременности и гормонах, а может, в том, что с приходом холодов, мне пришлось переехать домой и занять себя чем-то на весь день не представлялось возможным, вот и полезли эмоции наружу. В любом случае, справиться с внутренними демонами у меня не получилось. Не хватило ни воли, ни благоразумия, ни желания, если честно.