Чудо. Встреча в поезде - Уэст Кэтрин. Страница 69

— Что вы хотите сказать?

— Они ничего не разыгрывали перед вами. Секретная полиция перехватила вашу посылку в Бейрут. Кроме этого они ничего не знали. Они задержали вас и подвергли допросу, следуя обычной инструкции. Рано или поздно они бы узнали от вас правду. Однако Королевское разведывательное управление ухитрилось взять данное дело под свой контроль, отобрав его у секретной полиции, чтобы никто не проявлял особой прыти.

— Вы хотите сказать, что они просто замяли дело? Вы хотите сказать, что они знали правду? Не могу этому поверить! — Но на самом-то деле я могла этому поверить. Я вспомнила время, проведенное в тюрьме. Все было как-то слишком уж просто и легко.

— Их не столько заботила правда, сколько желание спасти честь мундира и избежать откровений, которые поставили бы их в затруднительное положение. Наверняка, лица, занимающие достаточно высокое положение среди саудовских шпионов, были серьезно обеспокоены тем, что вы можете рассказать секретной полиции; они-то и помешали реальному расследованию. Кто-то, должно быть, понимал, что если вы действительно были шпионкой, то тогда впечатляющие достижения юного Али Шалаби, их яркой звезды, просто бесполезны, если не хуже. Они не хотели этого знать. Быть обманутыми Моссадом так явно унизительно — нет, арабская их гордость этого не допускала. Позвольте мне предположить, что они приняли бы от вас и менее правдоподобные объяснения, чем те, что вы им дали. Все, кроме правды. А если бы вы не смогли придумать что-нибудь устраивающее их, они бы сами за вас придумали.

— Хорошо, может быть, они действительно замяли дело, — медленно сказала я. — Но тогда бы они не вытащили его снова из стола, разве не так? Зачем же им было это делать?

— Никто не знает, какие политические ветры подуют в будущем. Может, кто-то действительно откопал это дело, чтобы использовать его как дубинку против аль-Шалаби… А что ваш муж? Если вас подозревали другие, то и от него можно этого ожидать. Разве ему не хочется узнать правду?

— Он ничего не знает. Поэтому он меня и спас. Уверена в этом.

— Тогда он был еще безумно влюблен в вас. Но такие вещи не могут длиться вечность. Когда-нибудь он может увидеть эти события совсем в ином свете. В Саудовской Аравии вы никогда не будете жить в безопасности.

— Никто не живет в безопасности, — сказал я. — Я выживу, если на то есть воля Божья.

— Иншалла, — произнес Зви Авриль с печальной улыбкой. Он поднялся, и я последовала его примеру. — Мне очень жаль вас терять, — сказал он, протягивая мне руку.

Я пожала ее.

— Уверена, что вы это переживете, — любезно сказала я и взглянула на часы. Было уже начало восьмого. — Как поздно! — воскликнула я, поспешив к двери. — Али уже дома. Он будет удивляться, куда это я подевалась.

— Не сомневаюсь, вы найдете, что ему сказать, — сухо заметил Зви Авриль.

— Я просто расскажу ему о нашей встрече, — на миг обернулась я. — Ему будет интересно все о вас узнать, мистер Авриль. — Дверь за мной закрылась раньше, чем он смог ответить, но я успела насладиться выражением крайнего удивления на его лице.

29

Али уже был дома — он слушал «хеви металл» и читал компьютерный журнал. Он действительно удивился, куда я подевалась.

Я приглушила громкость стерео и села рядом на диван. Если уж на то пошло, то надо было все наконец решить раз и навсегда. Между нами было слишком много умолчаний, слишком многое так и не было произнесено вслух.

— Так вот какое дело, Али, — сказала я, набрав в легкие воздух. — Со мной беседовали из Моссада.

Али ничего не сказал, только широко открыл глаза.

— Они довольно мило устроили эту маленькую западню. После того, что со мной было, мне следовало бы догадаться. Но можешь себе представить, я попала прямо в нее.

— Что сделали с тобой эти подонки? — вскипел Али.

— Ничего, — сказала я. — Они были очень вежливы. Но все равно это была западня. Я сказала им, что ты знаешь, где я нахожусь. Не знаю, поверили ли они мне. Они сказали, что арабы промыли мне мозги и что мне нужна серьезная медицинская помощь. Я боялась, что они меня не отпустят. Боялась, потому что там не было ребенка.

— Какого ребенка? — спросил Али. — Где же ты все-таки была?

— Прости, — сказала я. — Я натерпелась такого страха, что мелю чепуху. — На самом же деле я нарочно несла бред, чтобы слова мои не прозвучали заученно. По пути домой я тщательнейшим образом продумала свой рассказ. Я сказала:

— Это супружеская пара из Израиля — Давид и Наоми Кохен, я была с ними знакома. Когда-то они несколько раз приглашали меня отужинать с ними. Так вот несколько дней назад Наоми мне звонила. Даже не знаю, откуда она взяла мой номер. И она сказала — Марина, дорогая, зайди как-нибудь к нам, не забывай старых друзей. Аврумель (это их ребенок) так вырос, и так далее и тому подобное. И я, как дура, пошла. А ребенка там не было. — Я сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

— А кто же там был? — спросил Али.

— Человек по имени Зви Авриль. Он из Моссада.

— Он тебе это сказал?

— Не так прямо. Но довольно прозрачно намекнул. Я уже встречалась с ним и раньше.

— Встречалась? — очень спокойно спросил Али.

— Да, однажды, на ужине у Кохенов. Тогда он мне сказал, что он консул по науке или что-то в этом духе.

— Дипломатическое прикрытие, — сказал Али.

— Догадываюсь. Наоми работала в Израильском консульстве до рождения ребенка, была у него секретаршей. В общем, я позвонила ему из Рияда, когда ты сказал мне о готовящемся теракте. — Я не видела смысла скрывать это, потому что аль-Шалаби все равно увидят этот звонок на телефонном счете, если уже не увидели.

— Почему именно ему? — спросил Али.

— Он единственный, кого я знаю, официальный представитель Израиля. Я надеялась, что он меня помнит и поверит мне. Но его не было. Я оставила для него свою информацию. Прости меня, Али. Ты сердишься?

— Нет, — сказал он и отвернулся. — Думаю, я бы поступил точно так же.

Наступило молчание. Один ноль в пользу Джохары, подумала я.

— Так что хотел от тебя Моссад? — спросил Али.

— Ну вот, теперь этот Зви Авриль появляется у Кохенов и изображает меня чуть ли не героем, потому что я рисковала жизнью за Израиль, и что у меня уникальные данные и опыт, и что мне следует немедленно отправиться в Израиль и получить там специальную подготовку.

— Он пытался завербовать тебя, — сказал Али.

— Да, представь себе. В Моссад. Полный абсурд!

— И что ты ему сказала? — спросил Али. Похоже, что для него такое предложение было не очень абсурдным.

— Я сказала, что мне это не интересно. И так оно и есть.

— Он не угрожал тебе?

— Пытался. Но не тем, как мне может насолить Моссад. Он сказал, что я никогда не буду чувствовать себя в безопасности рядом с тобой или в Саудовской Аравии, потому что арабы все равно будут считать меня шпионкой. Он сказал, что даже ты заподозришь меня в этом. Что ты можешь подумать, будто я вышла замуж, чтобы шпионить за тобой. Он действительно меня напугал. Поэтому я решила сама тебя об этом спросить. Можешь ли ты когда-нибудь допустить что-либо подобное?

Али встал и подошел к окну. Он стоял спиной ко мне, глядя на реку и на огни Джерси Сити. О чем он думал, гадала я, уже сожалея, что начала этот разговор.

— Помнишь нашу первую ночь? — повернулся ко мне Али. Его взгляд был занят какой-то мыслью. — Помнишь, что ты тогда сказала? Ты сказала: я пришла, чтобы предложить себя тебе. Да, все-таки чертовски странная фраза, ты не находишь? Тогда я не придал ей особого значения, но когда тебя арестовали, я вспомнил о ней… Я не мог выбросить ее из головы. Я и сейчас вижу, как ты стоишь возле двери, такая гордая и холодная, и смотришь на меня как на последнее ничтожество и предлагаешь себя с презрением, будто… — Он сделал паузу и спокойно закончил: — Будто кто-то послал тебя.

— Только гордыня заставила меня вести себя так, — сказала я. — Никто меня в ту ночь не посылал. Я пришла, потому что я любила тебя и ничего не могла с этим поделать. — И говоря ему это, я вдруг с изумлением осознала, что это правда.