Исчадие ветров - Ламли Брайан. Страница 124

И тогда из распахнутой двери Часов Времени высыпали залитые пульсирующим пурпурным светом люди — полная команда большого небесного корабля. Сверкая стальными доспехами, они, облаченные в блестящую сталь, быстро очистили палубу от останков зомби и словно ненужный хлам выкинули их за борт, где их тут же подхватил и разнес ветерок. Ведь это были ветераны войска Куранеса, участвовавшие в самых кровопролитных небесных сражениях, и их нельзя было напугать кучкой полуразложившейся плоти и хрупких костей.

Все это свершилось в какую-то минуту, так что подвергшаяся (или подвергаемая) унижению Дуэнья смерти даже не успела перевести дыхание. Зато успела извлечь нож.

— Никогда не видела таких кораблей, как твой треклятый гроб, и не знаю, чем он вооружен, — прошипела она, проворно приставив лезвие к шее де Мариньи, — и никогда не пойму, как получается, что внутри он гораздо больше, чем снаружи, но еще одна угроза и…

Угроза последовала незамедлительно.

— Убери нож, Зура, — снова прозвучал тот же самый мелодичный, яростный и многократно усиленный голос, и снова засветился луч-карандашик. В мгновение ока слепящий луч мелькнул между шеей и плечом Зуры, и на палубу упала, дымясь, прядь сверкающих черных волос; луч же перескочил на каюту, и там, где он пробежался по притолоке двери, дерево сразу почернело и задымилось.

Зура не страшилась смерти — как-никак, они были близкими подругами, — но всерьез боялась пламени, полного уничтожения и небытия. И она медленно опустила нож.

Люди Куранеса уже стояли рядом с де Мариньи; один из них взял нож из руки Зуры, бросил его на палубу и взглянул на Искателя, ожидая приказаний.

— Приготовьте корабль к походу, — сказал де Мариньи и снова обратился к Зуре: — Я повторю свой вопрос, о принцесса: куда Гадж спрятал Герона и Элдина?

Теперь уже и Морин вышла из Часов. Зура, увидев ее, надменно фыркнула.

— Что ж, теперь можно понять, почему ты так упорно отказывался. Не могу не признать, она довольно хороша собой, по крайней мере, для живой. — С этими словами она отвернулась, ибо Зура не в состоянии перенести вида живой красоты, тем более в ее царстве смерти.

Де Мариньи поймал ее за руку и заставил вновь повернуться лицом к себе.

— Я задам свой вопрос еще раз, а потом представлю вас правосудию Куранеса. Мне рассказывали, что края мира снов от Хали и дальше просто ужасны.

Зура, и без того бледная, как смерть, побледнела еще сильнее. Она даже сгорбилась было, но тут же вскинула голову и выпрямилась.

— Куранес? С какой стати я должна бояться правосудия Куранеса? Да, он предупреждал меня и поставил определенные условия: я не должна впредь пересекать границ страны Зуры. Что ж, я и не пересекаю их. Ты что же, собираешься незаконно похитить меня из моих собственных Кладбищенских садов, а Куранес покарает меня? За что же?

Де Мариньи был близок к отчаянию. По всему восточному горизонту уже протянулась бледная кайма, она на глазах светлела и протягивала бледно-розовые щупальца к западу.

— Зура, до рассвета осталось совсем недолго. Они умрут на рассвете; не сомневаюсь, что это вам известно. Сейчас вы скажете мне, где, почему и от чьей руки. Если нет… значит, вы, скорее всего, пособница пиратов. За это и за гибель своих лучших агентов и исследователей Куранес наверняка накажет вас так, как никого прежде.

Зура нахмурилась, облизала губы и прищурила глаза. И медленно, склонив голову вбок, кивнула, словно бы своим собственным мыслям, и улыбнулась. За Гаджем и его бандой должок перед нею, верно? — и не один, ведь кто, как не они, так испортил ей жизнь во время войны Безумной луны? К тому же в сражении, как дело ни пойдет, обязательно будут погибшие, и страна Зура в любом случае окажется в выигрыше. Она приняла решение.

— Если я выступлю на твоей стороне и дам тебе ответ, которого ты добиваешься, и если случится бой — ибо я предупреждаю тебя заранее, что у Гаджа три корабля, а у нас лишь один мой «Саван», — позволишь ли ты мне командовать моим кораблем и дашь ли мне под команду вот этих воинов из Селефе и Серанниана? Таким образом я смогу очиститься от подозрений в сообщничестве с пиратами, а у Куранеса потом будет возможность принести мне извинения.

Де Мариньи окинул взглядом окружавших его суровых воинов и недвусмысленно выпятил подбородок.

— Что скажете?

— Она толковый капитан, — ответил командир приданного ему отряда. — Во время войны Безумной луны я восхищался ее действиями. И если это поможет делу, мы готовы временно перейти под команду Зуры и выполнять ее приказы — законные приказы! — ведь это лишь на одну ночь. Тем более что этот «Саван» довольно необычный корабль, а кто же может знать его нрав лучше, чем его естественная (или неестественная) хозяйка?

— Зура, о принцесса, — донеслось хриплое, почти невнятное карканье из «вороньего гнезда», где, как оказалось, находился по меньшей мере один незамеченный член прежней команды. — С оста приближается корабль — «Хризалида» Латхи. Королева термитов к вам с визитом!

— Морин, — повысил голос де Мариньи, — немедленно прячься в Часы!

Но…

— Подождите! — сказала Зура. — Я ожидала, что Латхи рано или поздно пожалует ко мне. Видите ли, я сама уже решила, что с Гаджем надо что-то делать, и пригласила королеву Талариона нанести мне визит. Но чтобы из всех ночей она выбрала именно эту! Это большой плюс — и серьезное предзнаменование!

Бумажный кораблик фантома Латхи, несшийся под лакированными бумажными парусами, был уже совсем рядом, его покрытая мелкой чешуей, как кожа прокаженного, палуба отливала шелковистым блеском в свете луны и отблесках еще не показавшегося солнца. И очень скоро…

— Эхой, Зура! — послышался странный медоточивый голос, как только «Хризалида» приблизилась и опустила якорь на почву страны Зуры.

Зура, Морин, де Мариньи и командир отряда воинов Куранеса подошли к борту и уставились на бумажный корабль и его хозяйку, миловидную королеву термитов Латхи из Талариона.

В отличие от темноволосой, лоснящейся от благовонного масла Зуры, Латхи оказалась сияющей золотом зеленоглазой блондинкой. Она казалась юной, как девушка, и красивой, как роза в полном цвету. Вот только…

Она сидела (или как будто сидела) на чем-то вроде скамейки, под балдахином из розовой бумаги, за ее спиной, заворачиваясь по бокам вперед, колыхался бумажный занавес. У ее ног полулежали прислужницы, весьма приятные на вид скудно одетые девушки, сама же она была обнажена до пояса, зато нижнюю часть ее туловища скрывала целая гора многослойных юбок из шелковистой блестящей розовой и пурпурной материи с множеством кружев и оборок. Де Мариньи, почти ничего не знавший о Латхи, счел ее поразительно привлекательной, но притом, как ни парадоксально, испытал и необъяснимое отвращение.

— В ней есть что-то фальшивое, — чуть слышно сказал он Морин. — Пожалуй, не менее фальшивое, чем в Зуре.

— Ты прав, — ответила она. — И прислужницы у нее такие же. Латхи кажется довольно-таки реальной и похожей на человека, но девушки… Анри, у них ненастоящие соски, они нарисованы!

— Я заметил, — счел нужным сообщить де Мариньи. — Но Латхи вообще не то, чем кажется. Ведь слово «фантом» часто используют для того, чтобы описать нечто трудноуловимое или воображаемое, не соответствующее тому, что мы видим глазами. Очень может быть, что под всей этой бумагой и рюшами много такого, чего мы не должны видеть.

— И кстати, — прошептала Морин, — неужели все женщины в мире снов такие бесстыжие?

Де Мариньи нахмурился и промолчал. Он просто не знал ответа на вопрос Морин, зато догадывался об истинном положении дел: за занавесками и юбками даже сейчас трудились скрытые от посторонних глаз термиты-прислужницы Латхи. Они массировали и умащивали смягчающими мазями чудовищную нижнюю половину ее тела, которая представляла собой не что иное, как огромный пульсирующий мешок — брюхо матки-королевы термитов! Но если ее тело-брюхо настолько громадное, то каким же должен быть ее аппетит? Де Мариньи понятия не имел о том, что она съедает своих людей-термитов целиком и при случае не пренебрегает и людьми других рас, которые устраивают ее ничуть не меньше, в противном случае он, пожалуй, не согласился бы с такой легкостью на союз, который как раз предлагала Зура.