Печать бога (СИ) - Теоли Валерий. Страница 27

   Брат Игнатий был отшельником, презревшим удовольствия одинокой жизни в лесу ради общего блага человечества, и жил на чердаке почти что затворником. Чердак был оформлен в строгом аскетическом стиле: потолок, прикрытый темно-синим шёлком, имитировал затянутое тучами небо, сквозь которое поблёскивали точки золотых гвоздиков-звёзд; балочные подпорки уподоблялись стволам деревьев, пол устилали зелёные ковры с тонкой бахромой, похожей на траву. Центр чердака занимал круглый плоский камень наподобие стола либо лесного алтаря; на нём были вырезаны имена богов и духов, входящих в свиту бога Гортиила, проводника в царство мёртвых, покровительствующего раскрытию тайного. Впечатление таинственности усиливал змеиный череп в центре каменного стола, напрасно пытающийся проглотить хрустальный шар величиной с человеческую голову, и огромный жертвенный нож с кривым клинком. Помещение освещала единственная свеча, горевшая подле жуткого черепа.

   Брат Игнатий появился как всегда внезапно, деликатно кашлянув под руку ди Вижену. Командор аж подскочил от неожиданности, обернулся и подскочил ещё раз; внешность монаха была под стать его мрачной специализации: кожа казалась желтоватой в неверном свете свечи, торчавшие скулы наводили на мысль о мертвеце, глубоко посаженные глаза были похожи на пустые, заполненные тьмой глазницы. Брат Игнатий смущённо улыбнулся, отчего у ди Вижена зашевелились волосы на затылке.

   - Что вам угодно, командор?

   До пострига брат Игнатий был слугой в хоббичьей харчевне, и повадки у него не изменились с тех безрадостных времён.

   Если святой охотник Давид Адами полагался в основном на собственный разум, то ди Вижен предпочитал дедовские методы добычи сведений, использовавшиеся со дня основания Ордена Карающих.

   - Свяжитесь с духом покойного Вальдена ди Сави и спросите, кто и по чьему наущению убил его.

   Брат Игнатий тотчас приступил к исполнению возложенной миссии. Он устроился за каменным столом, скрестив под собой ноги (как такое у него получается? - удивлялся командор), жестом пригласил ди Вижена сесть напротив. Пыхтя, как южный слонопотам, исполняющий брачный танец на голове поверженного противника, командор уселся на тёплый пол. Брат Игнатий взялся за жертвенный нож.

   - Прошу, вашу руку, командор.

   - Это обязательно? - засомневался в правильности производимых действий ди Вижен.

   - Боюсь, что да. К сожалению, у меня случилось малокровие, а вы человек полнокровный, к тому же, лично знали магистра.

   Зажмурившись, чтобы не смотреть на ужасное членовредительство, ди Вижен протянул руку, почувствовал прикосновение холодных длинных пальцев. Брат Игнатий сделал неощутимый укол кончиком клинка, сдавил холёный палец командора в надежде выдавить хоть каплю крови. Ди Вижен кривился так, будто монах-связист причиняет ему адские муки, терзая его израненное тело. Провозившись с пальцем, брат Игнатий добился желаемого; на отполированную хрустальную поверхность шара упала малюсенькая алая капля и разошлась по ней кляксой. Монах-связист отпустил руку командора, закрыл глаза и зашептал слова старинных молитв, подчиняющих волю духов. Кровь впиталась в шар. Ди Вижен осторожно приоткрыл один глаз, с интересом наблюдая за процессом. Голос брата Игнатия становился громче, отчётливее слышались слова неведомого языка, забытого уже в те далёкие времена, когда человеческая нога ступила на древние земли Лэсатра - так, во всяком случае, любил говаривать о языке сам монах-связист.

   - Абыр, абыр, абырвал! Нервал, нервал, урвал! - исступлённо вещал он, проводя пассы руками над хрустальным шаром. Вдруг из его уст прорезался грудной женский голос, равнодушно сообщивший: - Духовная сеть перегружена. В доступе отказано.

   Руки брата Игнатия бессильно упали, голова свесилась на грудь, недра хрустального шара выплюнули капельку крови прямо в прищуренное око ди Вижена. Командор медленно, прилагая немалые усилия для сохранения равновесия, завалился на спину и выругался, вытираясь.

   - Что-то не так, брат Игнатий? - поинтересовался он, становясь на четвереньки.

   Монах-связист нервно барабанил пальцами по каменной столешнице, презрительно уставившись на средство связи с миром духов. На заднем плане маячил плотный зад командора.

   - Боюсь, сейчас нам не удастся связаться с духом преподобного магистра ди Сави, - тяжко произнёс он. - Для установления контакта с ним, оказывается, необходимо нечто близкое покойному, ногти там, волосы, а ещё лучше - голова, отрезанная жертвенным ножом.

   - Вы в своём уме, брат Игнатий? Мёртвое тело неприкосновенно!

   - Простите, командор, я правда занервничал, и мой разум немного помутился из-за неудачи. - Монах-связист теперь принялся неистово грызть ногти. - Чего-нибудь ещё?

   - Нет. К сожалению, мне нужно идти. Нет ли иного способа связаться с духом магистра, без головы и прочих частей тела?

   - Боюсь, нет. Слишком крепка стена, отделяющая дух преподобного от нас, словно кто-то нарочно препятствует нашей с ним связи. Прошу прощения, заговорился. Вам пора, я проведу вас до лестницы.

   - Да-да, конечно.

   Уходя, ди Вижен незаметно прихватил с собой жертвенный нож - авось пригодится.

   Командор не успел на заупокойную службу в Соборе Трёх Богов и встречал процессию на улице, запруженной народом. Его носилки еле протиснулись через толпу к воротам храма. Там ему пришлось спешиться.

   Он ненавидел похороны знатных особ, потому что, по правилам похоронного этикета, сочувствующие должны были пройти пешком весь путь от храма, где отпевали покойного, до кладбища. Прохаживаться пешком по, бывало, мокрым, слякотным дорогам ему страшно не нравилось. Он быстро уставал, его мучила одышка, он потел. Как лицо должностное, он был обязан посещать подобные мероприятия. Ну, как не отдать в последний раз дань уважения знатному градоначальнику, например, или настоятелю монастыря, снабжавшего Орден Карающих постоянными пожертвованиями?

   Из ворот храма двинулась процессия разномастных гробов, несомых послушниками и учениками Ордена Мудрости. В конце шестеро дюжих мастеров-ведунов, употребивших, судя по их нетрезвым лицам, горячительного напитка в честь бога Бухаиля, несли украшенный цветами и яркими ленточками гроб из красного дерева. Движения их были неуверенными, шли они не в ногу. Чья-то нога подвернулась, чего и следовало ожидать, тяжёлая ноша грохнула о каменные ступени, крышка отлетела при ударе, явив миру бренные останки магистра ди Сави в погребальном саване. Закричали пострадавшие при падении гроба ведуны, толпа разом ахнула, кто-то бросился помогать поднимать гроб и ставить крышку на место.

   - Вальден! На кого ж ты нас покинул, голубчик! - завопил ди Вижен и кинулся к покойнику, нащупывая припрятанный в рукаве жертвенный нож.

   Тело человека, конечно, неприкосновенно, нарушение данной заповеди расценивается как тяжкий грех, однако, командор был уверен, что в будущем отмолит сие прегрешение, заказав поминальную службу в Соборе Трёх Богов. К тому же, он непременно поспособствует наказанию виновных в смерти преподобного магистра.

   Подобравшись вплотную к телу и стараясь не смотреть в обезображенный пламенем лик, не дышать, ди Вижен стал незаметно доставать священный нож. Тут его, как назло, оттеснили от покойного, гроб накрыли крышкой, и процессия возобновила шествие по улицам города.

   Уныло плёлся за гробом командор, глаза его были полны слёз, а душа - отчаянья. Нанятые специально на мероприятие из числа послушниц Ордена Мудрости плакальщицы голосили на разные лады, восхваляя добродетели покойного магистра, его ум, честь и совесть. Размахивали кадилами и крестами, читая молитвы, священники. Некоторые сердобольные товарищи преподобного воздавали должное его богу-хранителю, распивая бутылки с настойками и распевая на ходу гимны в честь Бухаиля. Царила атмосфера непринуждённой скорби по преждевременно умершим насильственной смертью членам Ордена.

   Процессия вылилась через городские ворота на устроенное в поле новое кладбище. Там были свежевырытые могилы, куда поспешно - солнце клонилось к горизонту - закапывали гробы, произнося напутственные молитвы и добрые прощальные слова. Здесь ди Вижен увидел святого охотника, тенью скользящего меж могильных холмов и сочувствующих людей. Адами, вероятно, искал встречи с Великой Магистрессой, которая по обыкновению произносила прощальные речи на похоронах подчинённых. Странно, её командор в похоронной процессии и на кладбище не замечал.