Сирийский синдром (СИ) - Кравченко Ольга. Страница 14

Небольшой полукруг возле дома озарился светом зажженных факелов. Подойдя ближе, главарь боевиков схватил и с силой сжал подбородок стоящего напротив него более молодого пленника, как раз того, чья нога источала будоражащий нюх сторожевых собак запах крови. Русский… Зафар слишком хорошо знал эту породу, этот взгляд, эту доводящую его до исступления непокорность, что даже перед лицом смерти стальным стержнем держала голову и спину. Русских Зафар не просто не любил, ненавидел, каждый раз четким отточенным движением недрогнувшей руки перерезая им горло, испытывал животное, иступляющее наслаждение от бьющей фонтаном крови. Смотря в гаснущие, умирающие, но до последнего остающиеся непокорёнными, глаза чувствовал, что никакой оргазм не сравнится с этим мигом лицезрения смерти.

Знакомое возбуждение медленно заполняло его изнутри, каждую клеточку, каждый нерв, волчьим оскалом обнажились зубы. Рука привычно потянулась к кинжалу. Краем глаза Зафар заметил, как напрягся, подался вперед второй, постарше, судя по всему, командир. Холодный клинок блеснул в свете факелов. Не отводя взгляда, главарь, прислонив его к груди пленника, медленно провел им снизу вверх по горлу, усмехаясь, замер, слегка вдавив острие в углубление чуть ниже кадыка. Обычно он оставлял только здоровых пленников, которые не приносили хлопот и могли долго выдерживать все прелести пребывания у них в ожидании своей участи: если повезет, выкупа, если не повезет… С ранеными и больными обычно не церемонились, предпочитая от таких избавляться сразу. Но сейчас Зафара вдруг накрыл нешуточный интерес, можно даже сказать, азарт – выдержит ли, сразу сдохнет или продержится? И сколько? Так же сильно, как он ненавидел русских, он любил наблюдать за ними во время пыток. Все пытаясь понять, откуда у тех берутся силы выдерживать то, что ломает остальных. Еще ни один англичанин, американец или француз не пережил то, через что проходили русские.

Клинок медленно отошел от горла пленника. Зафар даже заметил, как тот сглотнул комок, тем не менее, даже не вздрогнув за все это время. Не поворачивая головы, он протянул вбок руку, в которую один из его боевиков вложил конфискованные у пленников документы.

- Алексей Соловьев, Михаил Богатов, ОПЕК, российское представительство. – Улыбка не покидала лицо Зафара, пока тот изучал паспорта и прочие бумаги. Подняв на пленников глаза, покачал головой. – Ребят, я похож на идиота?

На этот раз внимание его сосредоточилось на втором пленнике. На вид под шестьдесят, но крепкий, поджарый. Полковник, не меньше. Сразу видно, прошел не одну горячую точку, видел и знает все нутро преисподней. Но чем сильнее соперник, тем выше азарт и желание сломать. Держится молодцом, а вот по еле заметным движениям и взглядам сразу видно, за напарника своего будет стоять. Это можно будет использовать… Предчувствие будущего удовольствия от «бесед» с этими двумя приятной тяжестью растеклось по телу, вызвав улыбку на губах главаря.

- Попытка первая. – Отбросив паспорта в грязь под копыта лошадей, Зафар снова посмотрел на раненого пленника. – Как, – перейдя на относительно хороший русский, внимательно следил за реакцией, – зовут?

- Алексей Соловьев. – Недрогнувшим голосом произнес тот.

- На идиотов, – кулак уверенно нашел печень, отчего пленник, охнув, попытался согнуться пополам, но руки державших его конвоиров не дали ему это сделать, – тоже вроде не похожи. Вторая попытка. Имя!

- Алек… – Зубы заскрипели, гася крик, как живот погасил второй удар, резкий рывок за волосы, подогнувшиеся ноги. Не давая вдохнуть спасительного воздуха, кастетом, одетым на вторую руку, прощупал левую почку так, что парень повис на руках держащих его боевиков.

- Теперь понятно, – прозвучал сбоку голос второго, обернувшись на который, Зафар не без удовольствия отметил, что его предчувствия насчет «старика» не обманули его, тот на ходу придумывал, как отвлечь внимание от своего напарника, давая тому перевести дух, – о каком горячем приеме говорило наше руководство. В официальных туристических буклетах это знойное солнце и горячие пески, – смотря прямо в глаза улыбающемуся главарю, продолжал тот, то и дело кося взгляд в сторону хватающего ртом воздух напарника, – а на деле…

- Неужели, – усмехнувшись, Зафар прервал офицера, уже не сомневаясь, что эти двое из российских спецслужб, – наш прием не впечатлил вас? Я обещаю это исправить. Причем… – в то время как глаза продолжали смотреть на лицо командира, его рука, схватив раненого пленника за веревку, стягивающую запястья, рывком вывернула их назад, заставив того упасть на колени, – в самом ближайшем будущем.

Выхваченный из рук стоящего рядом боевика хлыст рассек сначала воздух, а следом окровавленное колено, разодрав в клочья дышащую на ладан ткань. Пленник прохрипел что-то нечленораздельное, песок под его ногами мгновенно окрасился в красный цвет. Улыбнувшись порыву командира, уже неприкрыто попытавшегося вырваться из рук державших его конвоиров, Зафар разумно прикинул, что для знакомства более чем достаточно. Отбросив хлыст в сторону, повернулся к стоящему рядом помощнику.

- Проводите наших гостей в их хоромы. Надеюсь, они оценят их, ибо одному Аллаху известно, сколько времени им придется здесь провести.

В очередной раз поразившись русскому характеру, раненый пленник все равно пытался идти сам, Зафар удовлетворенно поднял глаза на хладнокровно взиравшую на все это луну.

- Проверить? – Опустив голову, главарь посмотрел на держащего в руках оружие пленников боевика.

- Не трать время, – развернувшись, направился к дому, – готов поспорить новое, нигде не зарегистрированное. Эти ребята не дебилы, чтобы с табельным оружием к нам соваться.

- Может, портреты их в сеть закинуть?

- Не пори горячку. Мы никуда не спешим. Они, – змеиная усмешка тронула губы Зафара, – тем более. Завтра определимся с тактикой и методами. Как говорят эти русские, – замерев уже в дверях, главарь повернулся к своему подельнику, – утро вечера мудреней.

- Где вас но…!? – Праведное возмущение Кира мгновенно затихло, едва он увидел тетку, чуть ли не на себе вносящую маму в открытую им дверь.

- Может, перестанешь изображать из себя лемура и поможешь? – Передав еле стоящую на ногах Ольгу сыну, Лиза шумно выдохнула, прислонившись к стене. – Завтра же накатаю жалобу в ваш ЖК. Денег небось дерут немеряно, а лифт не работает.

Тащить Ольгу, которую после странного накрывшего ее приступа вдруг перестали слушаться ноги, на седьмой этаж оказалось непросто. Намного сложнее, чем объяснять проезжавшему мимо дежурному полицейскому экипажу, какого хрена они делают в кювете, и на чье имя выписывать предписание. Канадские права их, видите ли, не устраивают. Пришлось вспомнить теорию по административному праву и, то и дело подсовывая под нос грозящей упасть в обморок Ольге нашатырь, растолковывать добрым молодцам, кто есть ху. В итоге проезжающие мимо водители наблюдали картину, как бело-синий Опель на буксире вытаскивает на обочину Форд с сидящей внутри полуживой дамочкой в количестве одна штука и руководящей на смешанном англо-русско-матерном всем этим процессом другой так же в количестве одна штука. Вытащили, извинились, да еще и проводили чуть ли не до самого съезда с ТТК.

- Что случилось? – Кир посадил мать на стоящую в коридоре кушетку.

- Если ее предчувствие не врет, – уже немного пришедшая в себя Лиза посмотрела на то и дело всхлипывающую Ольгу, – одна всем нам хорошо известная пчела, кажется, влипла.

- Куда? – Растерянный Кир явно не догонял.

- В дерьмо, куда! – Не выдержала Лиза. Вспомнив рассказы Вити о том, как Ольга удивительно точно чувствует его, и положив их на ставшие ей известными факты о его фактическом местонахождении, она всерьез отнеслась к ее безумным на первый взгляд словам, однако не спеша вслух соглашаться с ними.

Вздрогнув вместе с сыном, Ольга против ожидания не сорвалась в очередную истерику, а, повернув голову к нему и Лизе, внимательно изучала их какое-то время, прежде чем выдала крайне неожиданное: