Сирийский синдром (СИ) - Кравченко Ольга. Страница 24

- Обожаю вас, ребята! – Вдруг засмеялся Зафар, откидываясь на подушки, коими был богато усыпан его топчан. – Право, даже жаль будет убивать вас. Радует лишь то, что до этого момента вы мне подарите еще немало минут вашего радующего слух и глаз общества. Итак, вернемся к нашему кино. То, что оно произвело определенный эффект, я уже успел убедиться, ваши коллеги не стали дожидаться утра, всплеск активности со стороны ФСБ в попытках атаковать наши сайты просто зашкалил этой ночью. Поэтому, не будем упускать момент. Сейчас вы мне сообщите телефон, по которому я смогу позвонить и сделать вашему президенту и руководству очень щедрое предложение. Я передам им тело погибшего сотрудника, – брошенный в сторону Пчелкина взгляд им самим, казалось, остался незамеченным, он даже не дрогнул, – и выжившего второго, – Введенскому тоже удалось сохранить видимое спокойствие лишь целой сжатых до хруста кулаков, – при условии, что моему отряду дадут беспрепятственно покинуть деревню.

- Так тебе и поверят. – Введенскому пока удавалось перехватывать у Пчелкина словесную инициативу, но затянувшееся молчание последнего совсем не успокаивало полковника.

- Это проблема вашего руководства – верить мне или нет. Думаю, когда они увидят вас, товарищ полковник, привязанным к заднему бамперу машины, то вряд ли сочтут это приглашением на экскурсию по пустыне. Что касается тела, то в таком случае они вообще не получат его, а я, – усмехнулся Зафар, переводя взгляд на Пчелкина, который на этот раз повернул к нему голову, спокойно выдерживая его взгляд, – знаю, как у вас нежно и трепетно относятся к погибшим коллегам, вытаскивая их из заварушек так же, как и живых. Но если, как выговорите, мне не поверят, то вместо тела, с которым смогут попрощаться они сами и, в первую очередь, семья, – Введенский даже с расстояния нескольких метров почувствовал участившееся дыхание Пчелкина, – они получат то, что останется от тебя, – не сводимый Зафаром с Пчелкина взгляд, – после того, как мои милые берберийцы разорвут тебя на части.

Введенский неприкрыто вздрогнул, поняв, что Зафар сейчас говорит об одной из самых жестоких казней, когда пленника привязывали к хвостам лошадей, фактически распиная на земле, завязывали тем глаза, из-за чего было достаточно малейшего шума, чтобы лошади понесли, разрывая жертву на части. А в том, что ребята наделают немало шума, узнав, как курды собираются поглумиться над, как они считают, их погибшим товарищем, Введенский не сомневался. Но они-то не будут знать, что разопнут не мертвого Витю, а…

- Я вижу, ты меня понял. – Зафар дотянулся до сочной ветки спелого винограда, откусив так, что сок потек по руке. – Как и твой командир. Что предпочтешь? Все-таки настоящую пулю или второй вариант? Итак, я записываю. – Он поднял глаза на Пчелкина, чистой рукой поднимая со стола телефон.

- 88462587912. – Спокойно ответил Витя, но от услышанного номера Введенскому показалось, что его сейчас разорвет от предчувствия конкретного дерьма. И Марьям не поможет, ибо Пчелкин только что назвал личный телефон министра обороны США, хорошо известный лишь трем находящимся в этой комнате людям.

Зафар потянулся за второй виноградиной, но, поднеся ее ко рту, вдруг резко раздавил в руке, так что сок брызнул во все стороны. Одновременно с этим двое державших Пчелкина боевиков ударом под колени опустили его на пол, а попытавшегося вырваться Введенского прижали к стене, рукой зажав горло так, что при малейшем рывке тот рисковал задохнуться.

- По вышеназванному телефону очень любят осаживать зарвавшихся шпионов. Посмотрим, кто из вас первым назовет правильный телефон.

«Суки…» – едва не вырвалось из Введенского, когда он увидел, как подошедший к Вите со спины курд протянул за собой два провода, оголенные концы которых опустил, прислонив к его шее. Казалось, они с Витей вздрогнули одновременно, но ничего не произошло.

- Ты уверен, что сердце твоего дружка выдержит? И сможешь ли ты спасти его на этот раз? – Улыбнулся Зафар, подойдя к нему вплотную.

И в тот же миг Введенский почувствовал, как его ноги в лодыжках обвили теми же проводами, только уже подключенными к генератору. Понимая, что любое его движение будет вырабатывать более чем опасный сейчас для Вити ток, Введенский был готов выдержать любую пытку, лишь бы не допустить этого. Но что приготовил для него этот юный выродок даже не предполагал, пока не увидел, как один из его подельников вносит в комнату самую настоящую гремучую змею.

«Главное, не шевелиться…» – подумал он, почувствовав, как гостья начала свой путь по его ноге вверх.

====== Глава 13. На границе страха. ======

Простое шевеление рукой отозвалось нудной болью, медленно, но упорно распространяющей свои щупальца по всему телу, а попытка повернуть голову вызвала такой прострел в спине, что Введенский невольно застонал. Память услужливо подкидывала воспоминания об утренних событиях. Или вчерашних? Понять, сколько времени они лежат здесь – кстати, они или он, нет, кажется, Витю тоже волокли следом за ним – было невозможно. Как и открыть глаза, чтобы посмотреть, где Пчелкин и в таком же ли тот отменном состоянии, как и он сам.

Сжав зубы, пересиливая боль, Введенский открыл глаза. Заплывший от встречи с локтем кого-то из отморозков Зафара левый грустно взирал на окружающую действительность. С трудом обернувшись, Введенский увидел Витю, лежавшего метрах в трех от него лицом вниз. Заметив характерные точки на его шее, Введенский чертыхнулся.

Все было относительно предсказуемо до тех пор, пока змея неспешно поднималась по его ноге. Под разодранной в некоторых местах в клочья штаниной она была почти не видна, лишь иногда ее очертания проступали, обозначая ее путь. Сам же Введенский очень хорошо ощущал ее холодные касания кожи, вполне успешно справляясь с желанием стряхнуть эту гадину с себя. И его даже больше волновало не то, что она цапанет его в ответ, а то, что стоит ему это сделать, как ток пронзит Пчелкина.

Тот стоял на коленях спиной к нему и, казалось, не видел происходящего. А потому то, что произошло, как только шипящая морда гадюки показалась в одной из дыр уже под самым ремнем, стало неожиданностью для всех, начиная от самой твари и заканчивая равнодушно наблюдавшим все это Зафаром. Витя всегда обладал молниеносной реакцией, а потому его стремительный рывок к земле с последующим полетом в сторону Введенского какой-то штуки оказался таким сюрпризом, что державшие его боевики, не сильно сопротивляясь, разжали руки. Те тут же взмыли вверх в обреченном полете, когда Пчелкин, перекатившись на спину, подсек их ноги, увлекая полежать рядом с ним.

Пролетевший мимо ноги кусок какой-то деревяшки, увлекший за собой и змею, закончил свой славный полет в глиняной заготовке будущего кувшина, пригвоздив гадину к самому узкому месту, где она, дернувшись пару раз в агонии, замерла. В ту же секунду Введенский, заметив, как Витя пытается отчаянно скинуть с себя троих боевиков, боднул головой стоявшего возле него и тараном полетел в сторону копошащейся на полу кучи. Замахнувшийся на Пчелкина прикладом курд, получив ногой по печени, охнул и согнулся пополам, непроизвольно нажав на курок. Изрешетившая и без того дышащий на ладан потолок автоматная очередь засыпала всех лежащих на полу снегом из соломы.

Силы были слишком не равны, учитывая связанные руки и тут же подоспевшую подмогу, но все равно они с Пчелкиным отчаянно сопротивлялись, пока их обоих не пригвоздили коленками к полу, заломив руки за спину так, что плечевые суставы захрустели, как пересушенный попкорн.

- Сильно сомневаюсь, что ожидающее вас впереди лучше поцелуя моей безвременно почившей подруги.

Присев между ними, Зафар обоими руками схватил их за волосы, резко подняв головы вверх, так что у самого Введенского искры посыпались из глаз, а Витя в лучших традициях 90-х высказал все, что он думает о связях на стороне. На что Зафар, усмехнувшись, поднялся, ногой перевернув Введенского на спину, прижал его каблуком в районе груди, а стоявшим за его спиной боевикам кивнул в сторону Пчелкина. Того рывком поставили на ноги, клинком разрезав стягивающую запястья веревку, развели руки в стороны и за локти привязали к свисавшей с потолка балке.