Тёмная ночь - Биргер Алексей Борисович. Страница 14

А Кирзачу понравился ее испуг. Он поглядывал, как она сидит, притихшая, готовая исполнить все, что он ни прикажи, и из глубины живота поднималось и разливалось нечто этакое, будто он горячей крови отведал, и он с еще большей остервенелостью рвал мясо.

Расправившись с мясом, он разлил еще по стопарю, потом сграбастал Катюшу и поволок ее на диван. Она цеплялась руками за его шею и пьяно посмеивалась. Перед тем, как рухнуть на нее, он вспомнил об окнах и закрыл их: кто знает, насколько громко она себя ведет? Катюша тем временем все с себя скинула.

Орала она и правда много, подмахивая в такую же охотку, с какой водку глотала - да еще водкой раскочегаренная. Трудно сказать, чего было больше в ее воплях: выражения истинного удовольствия или чего-то вроде пьяной истерики. Да Кирзачу-то что? Девка вся изошлась, значит, все в порядке. Да и он изошелся, пока не повалился рядом с ней, тяжело дыша.

За следующие два часа они выпили еще бутылку водки и еще поскрипели диваном, до одури. Кирзач пошел следующую бутылку открывать, тут Катюша и уснула, вырубилась напрочь. Кирзач в одиночку засосал стакан, повалился рядом с Катюшей, закурил, постарался сосредоточиться на вещах, которые как следует надо было обдумать.

Мысли в голове путались, и он решил, что ничего страшного, если вздремнет он немного. Катюшу пушками не разбудишь, готова. А спит он чутко, даже спьяну, жизнь выучила. Ему-то всего и надо, что два-три часа, чтобы немного очухаться и начать соображать...

Проснулся от неприятного холодка под боком. Пошарил рукой - Катюши рядом нет. Кирзача аж подбросило, он мигом протрезвел. Первым делом в туалет кинулся, в ванную, на кухню... Никого. Метнулся к окну. И очень вовремя. От того, что он увидел, у него челюсть отвисла.

В свете ночных фонарей, Катюша брела по улице, босиком, абсолютно нагишом, если не считать накинутого на плечи пиджака Кирзача. В этом пиджаке были паспорт на Петра Афанасьевича Сидорова, смоленчанина, перебравшегося в Чапаевск, и часть денег. Не очень большая часть, хрен с ней, паспорт - вот что главное!

А навстречу Катюше двигался ночной патруль - точно такой патруль, как в фильме, из-за которого Кирзач готовился убить Марка Бернеса.

Кирзач, не зажигая света, тихо приоткрыл одно окно, чтобы ему было слышно, как пойдет разговор.

Легавые если и обалдели, то не очень. Похоже, повадки Катюши были им знакомы.

- Ты что, Мякишина? - сказал один из них. - Опять за свое?

- Водка кончилась, - она говорила голосом сомнамбулы, абсолютно неживым голосом. - Надо еще купить.

Дальше Кирзач не слушал. Он схватил рюкзачок, в котором лежали второй паспорт и основные деньги, схватил в охапку одежду, кинулся прочь из квартиры.

Хорошо, из подъезда было два выхода, как во многих старых домах, один - на улицу, другой - во двор. Кирзач оделся уже во дворе, злобно матерясь. Надо ж было нарваться на девку, у которой от выпивки мозги набекрень сворачивают! И как это она поднялась и ускользнула так тихо, что он ничего не заметил? Теперь из Владимира надо драпать как можно скорее. Авось, менты только к утру разберутся, что за гость был у Катюши. Но что разберутся, это точно. И паспорт на экспертизу уйдет... Хорошо, не самый важный паспорт, самый важный, с московской пропиской, вот он, и при нем все документы сотрудника Мосэнерго... Все продуманные планы передвижения летят, весь график... Нет, надо ж было так глупо вляпаться... И как теперь передвигаться по ночному городу, чтобы ни один патруль не прицепился?..

Кирзач бесшумно крался проходными дворами, все время оглядываясь. Только бы из города выбраться, а там...

17

- Да, два билета, до Смоленска и обратно, - кивнул Переводов. - Изъяты на официальном рабочем месте Повиликина, в отделе снабжения горводопровода, в ящике письменного стола. Кроме билетов, согласно списку, там находились из личных вещей Повиликина его нарукавники, его запасные очки в футляре, за рваной подкладкой футляра билеты и обнаружились, пара заточенных карандашей, один простой и один красно-синий, "перевертыш", и еще какая-то дрянь... - полковник продемонстрировал Высику не только отменную память на все оперативные дела, но и то, что он лично просмотрел все материалы по Повиликину, прежде чем передать дело Высику. - Если ты думаешь, что мы не запросили Смоленск и не проверили, ты ошибаешься, - понимай, параллельно с Высиком линией Повиликина занимались и другие, а Высик ничего не знал об этом: чтобы считал, что вся ответственность на нем, и пахал поусердней. И правильно. Так и надо. Если бы позволяла субординация, Высик выразил бы одобрение и восхищение действиями полковника, тому, как он организует все "разводки караула". А Переводов продолжал. - Ничего путного обнаружить не удалось. Если и встречался там Повиликин с заказчиком фальшивых документов, то пойди, обнаружь это сейчас, спустя три с лишним месяца, ведь ездил он, - полковник поглядел один из документов на свет, чтобы увидеть пробитую компостером дату, - да, в апреле. За те дни, что Повиликин был в Смоленске, никто, на него похожий, по судебным и загсовским архивам не шастал - не помнят, во всяком случае, нигде нет отметки, что в эти дни кто-нибудь запрашивал копию свидетельства о рождении или о давнем разводе. Сам знаешь, выдача копий по журналам регистрируется.

- Не там искали, - сказал Высик. - Это раньше он по судам и загсам гулял...

- Что ты нашел? - насторожился полковник.

- Догадка. Он всегда искал по тем местам, через которые можно чистую биографию любому документу соорудить. Это раньше можно было с неясностями учета мухлевать, сейчас не помухлюешь. Зато сейчас люди, которые попали в плен или на работы в Германию, или которые были объявлены пропавшими без вести, и у которых из-за этого мог запросто выпасть большой кусок биографии - в смысле, документированной биографии...

- К таким людям сейчас ГБ придираться не будет! - перебил полковник, живо ухвативший. - Это раньше взять себе имя и биографию человека, затерявшегося на фронте и, скорей всего, в лагерях для военнопленных сгинувшего, значило вызвать к себе ненужный интерес - и, очень вероятно, самого себя подставить под политическую статью! А сейчас - как? Понимаю, понимаю... - полковник в возбуждении заходил по кабинету. - Допустим, живу я по поддельным документам где-то далеко от тех мест, в которых, мол, я родился и вырос. Вызывают мои документы какое-то подозрение. Я объясняю: понимаете, я два года был в плену - в лагере - под оккупантом и у меня на глазах семью расстреляли, если по возрасту я не мог в войне участвовать - документы утратил, восстанавливал по заявлению, в родные места возвращаться не стал, раз вся семья погибла, а молчал всегда об этом периоде моей биографии, потому что боялся, стольких вокруг посадили по подозрению в измене родине... Можно сочинить красивое объяснение, почему в конце войны органы военной контрразведки и НКВД не проверяли: мол, в неразберихе сквозь все линии фронтов проскользнул, едва американцы лагерь освободили, или что-то такое... Говорят: война все спишет. Тут, и в самом деле, война любую несуразность списывает, любые белые пятна. Главное - чтобы и вправду никого из семьи и близких в живых не осталось, чтобы никто не мог опознать либо не опознать. Любая история чистой и складной выйдет, не подкопаешься. Можно, конечно, начать сверять номера серий паспортных бланков, заводить переписку с другими городами - но все это долгая морока, никто этим заниматься не будет, если нет дополнительных веских поводов для подозрений. И если Кирзач сумел достаточно внешность изменить, усы, там, борода, накладная родинка, то его документы уже десять раз могли проверять - и не задерживать. Да, получается, лишь когда преступника в лицо опознаешь, можно будет задним числом утверждать, что документы у него подложные, и отдавать эти документы на экспертизу... Умно, очень умно. Как догадался, майор?

- Мне пришло в голову, что для создания хорошей легенды под фальшивый паспорт сейчас самое-самое - "белые пятна" войны в биографии. Но тогда, Повиликин должен искать имена таких пропавших без вести, у кого наверняка ни одного родственника не осталось. Где их искать перспективней всего? В местах, от войны больше всего пострадавших, где чуть не с половину народу немец вырезал или на принудительные работы угнал. Я как увидел билеты в Смоленск и обратно - у меня сердце подпрыгнуло. Смоленщина ж - одно из таких мест. Я думаю, если поспрошать, то выяснится, что Повиликин и на Украину ездил, и в Белоруссию... Всюду, где смерть погуляла напропалую и где теперь никаких следов не найти, действительно ли пропавший без вести или вернувшийся из плена далеко от родных мест нашелся или, извиняюсь, косит под него кто-то...