Раздел имущества - Джонсон Диана. Страница 34

— В действительности я все меньше и меньше думаю о физической стороне вопроса.

Заинтересованное выражение его лица подсказало Эмилю, что он, аи contraire^[80], думал об этом все больше и испытывал определенные затруднения.

— Я бы согласился с тем, что в вопросе о сексуальности существует некий теоретический или условный аспект, — осторожно сказал Эмиль, — но тело должно желать того, чтобы согласиться с принятым решением, каким бы оно ни было.

Он думал о Фуко, pauvre type^[81].

— Некоторыми правит тело, но со мной такого никогда не случалось, — вздохнул Робин Крамли.

Эмиль проигнорировал предложение Жеральдин познакомиться с Эми Хокинз. У него не было никакого желания знакомиться с американцами. Он посвятил значительное количество своих размышлений, чернил и появлений в эфире теме различий культур, и, как у признанного французского интеллектуала, у него была одна догма, непоколебимая, и в значительной степени ничем не проверенное убеждение, за которое он цеплялся с религиозным фанатизмом, что безнравственную Америку ничем не исправишь. Это убеждение, естественно, распространялось и на самих американцев, хотя он был знаком только с ужасными подругами своей тещи, décoratrice^[82]. (Сама Жеральдин ему нравилась, как обычно нравятся мужчинам их тещи. Это двойственное чувство: в них воплощены те метаморфозы, которые произойдут в конечном итоге с их женами.) По-видимому, Жеральдин прекрасно понимала, каким образом Виктуар, с ее добротой и политкорректностью, иногда кажется просто невозможной. Вот парадокс: несмотря на то что ему нравилась Жеральдин, — например, он ценил ее нежелание говорить о ситуации, которая сложилась между ним и Виктуар, — он не доверял смеси ее хорошего вкуса и коммерческого инстинкта. Он повсюду находил примеры, показывающие, что американцы отвратительны: наглые, высокомерные, всегда громко разговаривающие и вызывающе одетые хвастуны, не имеющие никакого понятия о других культурах, не испытывающие совершенно никакого интереса к чему-либо, кроме самих себя, и беспокоящиеся только об американской гегемонии. По доброй воле он не станет знакомиться ни с одним из них.

Он встречал маленькую приятельницу Жеральдин — на самом деле она оказалась выше среднего роста — в баре, после закрытия подъемников, или во время обеда или ужина. Ее вниманием часто завладевали Крамли и пожилой польский князь, а теперь и другие тоже. Наследница? Он сожалел о грубом материализме англичанина и всех остальных, которые лебезили перед ней, — да, это не ускользнуло от его внимания, хотя у него и не было сомнений в том, что страстное увлечение Крамли имеет под собой и другие основания. А если говорить о ней, то она издалека казалась естественной и очень улыбчивой — ох уж эти американцы с их застывшей улыбкой и довольно равнодушной красотой вкрадчивых черт! Вероятно, просто рефлекторное выражение внутренней пустоты.

Он немного смутился, когда перед обедом увидел в баре Кипа, мальчика, который ухаживал за маленьким сводным братом Виктуар, в компании той самой американки. Несмотря на призывы Жеральдин, он не сделал попытки ей представиться и больше всего опасался, что какой-нибудь поворот событий в нынешней ситуации потребует от него этого шага.

Эми и Кип одновременно почувствовали на себе чей-то пристальный взгляд, может быть его, и это заставило их обернуться. Застигнутый за разглядыванием, Эмиль немного наклонил голову в знак приветствия. Эми ощутила мурашки почти неприятного предчувствия. Кажется, и на остальных этот человек производил такое же впечатление.

Глава 19

Привычка Эми сидеть за одним столом с Кипом или с кем-нибудь еще вошла в отеле в обычай: ее столик отдали другим, а ее сразу же провожали к Кипу и Гарри, когда она входила в столовую. На время ланчей они приглашали мадемуазель Уолтер, няню, но после одного обеда, во время которого у нее истощился запас тем для разговора с Кипом, Эми стала приглашать к ним за стол еще одного человека, и сегодня этим человеком оказался Джо Даггарт, номер которого, как она узнала, находился рядом с ее. Ей особенно хотелось его расспросить о том, что он знает о спасательных службах в Швейцарии.

Знал он не много.

— Я консультант по экстрадиции, — объяснил он. — Или называйте меня специалистом по облегчению ситуации. Я представляю различные американские государственные структуры и федеральные власти в процессе ведения переговоров. Европейские правительства часто не хотят выдавать преступников-американцев, когда речь идет о смертной казни, и моя работа состоит в том, чтобы договариваться об уступках, которые мы можем получить: новые судебные разбирательства, смягченные приговоры, пожизненное заключение вместо смерти и тому подобное — чтобы приноровиться к их понятиям. Я выясняю, какие гарантии мы можем предоставить европейцам и на какие компромиссы они пойдут. Сейчас я работаю над ужасным делом: парень задушил четырех десятилетних детей, он скрывается от полиции в Довиле.

— Господи, надеюсь, вы не станете пытаться его вытащить? — воскликнула Эми.

— Не совсем. Это серьезная проблема в широком смысле, — ответил Даггарт. — Мы стараемся убедить американских обвинителей обратиться с просьбой о пожизненном заключении без права досрочного освобождения, но часто это бывает трудно сделать, потому что в Штатах на них оказывается политическое давление. Все хотят поджарить этого ублюдка. Иногда тупиковая ситуация сохраняется годами.

Эми, знавшую об уголовном праве совсем немного, все это очень заинтриговало. Даггарт вызывал симпатию. Обычно она расспрашивала его о том, как ему нравится жить в Европе, скучает ли он по Америке и тому подобном, хотя, может быть, лучше было воздерживаться от разговоров о политике, так как она чувствовала, что их взгляды не совпадают.

Теперь она уже знала достаточно, чтобы оставаться в стороне и от вопросов о наследстве, пусть даже они и влияли на судьбу Кипа, и она не собиралась вмешиваться в вопросы европейской медицинской этики. И все-таки она не видела, как может повредить делу попытка заручиться помощью Даггарта в организации какого-нибудь медицинского транспорта, что могло бы спасти сестру Кипа и ее мужа.

— Вы должны знать кого-нибудь из «Красного Креста» или французского отделения «Врачи без границ», — умоляла она.

Даггарт действительно знал некоторые агентства. Страховка, в конечном счете, покроет расходы на это дорогое предприятие, об этом она не волновалась, но она сразу поняла, что, как и в Америке, когда речь заходит о получении страховки, службы спасения сразу начинают проявлять подозрительность. Дома самолет появился бы скорее, если бы она предложила заплатить вперед, но даст ли это что-нибудь в Европе? Она мысленно ограничила сумму, хотя как можно измерить цену жизни? Она обратилась с этим предложением к господину Осуорси сразу после состоявшегося у него собрания, и он выслушал ее с благодарностью.

— Вы хотите сказать, что располагаете средствами для того, чтобы заплатить вперед? — осторожно поинтересовался он. Ему пришло в голову, что в деле возможны финансовые обстоятельства, о которых он не знал, возможно, у Керри есть какие-то деньги? — Здешние врачи привыкли только к организации транспорта для больных с несложными переломами, или для случайных рожениц, или для жертв инсульта, которых надо отправить в Лион. Люди все время летают в Лондон, но, очевидно, не те, кто нуждается в системе жизнеобеспечения, и не те, состояние которых нестабильно. Венн кажется мне вполне стабильным, с тех пор, как я здесь, у него ни один мускул не дернулся.

— Думаю, плата вперед может помочь. Это очень дорогое путешествие, страховые компании не скоро соберутся заплатить, никто не хочет иметь с ними дело.

— Видимо, деньги действительно могут помочь преодолеть трудности. Благодарю, мисс Хокинз, вы проявили большое понимание. Конечно, это в интересах вашего клиента.