Моя сумма рерум - Мартин Ида. Страница 79

И тут произошло то, чего я совершенно не мог ожидать. Зоя рухнула перед ним на колени.

— Тиф, миленький, пожалуйста, прости меня. Пожалуйста, давай не будем больше ссориться. Ты прав. Я согласна. Пусть будет, как раньше. Мне ничего не нужно. Только, чтобы было всё нормально. Как всегда. Я же не могу без тебя, — она судорожно стала хватать его за руки. — Ты у меня самый близкий человек. Даже посоветоваться теперь не с кем. Видишь, какие глупости мне самой приходят в голову. Забудь всё, что я говорила. Это я от дурости. Я понимаю. И ничего не прошу. И сейчас, когда у тебя все эти неприятности, пожалуйста, давай помиримся. Я же знаю, что тебе нужно с кем-то поговорить, и всё пройдет. Тебе нельзя это в себе держать, тогда ты тоже начинаешь глупости делать.

— Ты, Миронова, чего творишь? — он недоуменно сделал шаг назад, его опять потрясывало. — Ты вот так готова унижаться? Из-за чего? Из-за какой-то опухоли? Серьёзно? Противно смотреть. Встань сейчас же.

— Давай уводи её, — велел он мне. — Тошно слушать эту сопливую болтовню. Раньше нужно было думать. Когда с Яровым зажигала и деньги брала, когда доводила меня. Ты знала, что делаешь.

— Да не было никаких денег, и про опухоль я просто так сказала. Ладно, можешь меня не прощать, но умоляю, не делай никаких глупостей. Не связывайся с этими ненормальными. Возвращайся домой.

— Встань сейчас же! — снова заорал он.

Протяжное рычащее эхо прокатилось по этажам.

— Пообещай, что вернешься. Иначе я не уйду, — она сдавлено рыдала. — Я боюсь, что ты сделаешь что-то такое, из-за чего тебя точно в какую-нибудь колонию отправят или даже тюрьму.

— Встань с колен, — сквозь зубы процедил Трифонов. — Иначе сильно пожалеешь, что приперлась сюда.

— Пока не пообещаешь, не встану.

— Ладно. Сама напросилась.

Быстрым движением он схватил её за волосы сзади. Рывком поднял и, швырнув на матрас, набросился сверху, придавливая коленями её руки с обеих сторон. Зоя сипло завизжала и задергала ногами.

— Эй, Тиф, — я сунулся к нему и тут же получил локтем в нос.

Из глаз фонтаном брызнули слёзы.

Он расстегнул ремень и резко выдернул его из джинсов.

Я похолодел, дело приобретало слишком дурной оборот. Но что самое ужасное, я не был создан природой для спасения принцесс или обычных девушек. Однако подумал я об этом уже позже, а в тот момент, не отдавая себе отчета, бросился ему на плечи. Хотел оттащить так, как это делал Лёха — захватом за шею, но Тифон, продолжая удерживать Зою, стряхнул меня, как жалкую букашку. Затем схватил правой рукой за грудки, а левой технично стукнул в кончик подбородка.

Тело мигом стало ватным, всё вокруг поплыло и померкло. Только уши закладывало от Зоиных сдавленных криков.

Не знаю, сколько я провалялся в отключке, но когда пришел в себя, увидел странную картину. Близняшки вместе со Смурфом оттаскивали от окна стоявший вертикально и туго перетянутый ремнем матрас. Отодвинули немного и опустили на пол. Внутри матраса оказалась Зоя. Трифонов завернул её в него и, оставив так стоять, ушел.

Все были очень злые. Зоя из-за этой жестокой выходки Трифонова. Смурф, потому что тот собрался продать его пакет с колесами. А близняшки на нас, из-за того, что спугнули его. Ведь, по их словам, у них наладилось прекрасное взаимопонимание, и он обещал поехать с ними в Крым.

Мы с Зоей вышли на улицу и, стараясь не пересекаться взглядом, молча добрели до автобусной остановки. Нам обоим было стыдно. Ей за то, что так унижалась, а мне, что не смог её защитить.

А когда подошел наш автобус, она вдруг обнаружила, что во время возни с Трифоновым потеряла заколку, и, сказав, чтобы я её не ждал, побежала обратно.

========== Глава 33 ==========

Всё воскресенье я играл с Дятлом в ЛОЛ, и папа с дурацким удивленным видом повторял одну и ту же остроту: «Оказывается, кроме Вани, у нас в квартире живёт ещё один мальчик», а в понедельник в школе не было ни Трифонова, ни Зои, ни Ярова.

Я пришел и, не раздумывая, сел к Лёхе.

Он был сам на себя не похож. Задумчивый и зашуганный какой-то. За все семь уроков ни разу не прикололся, курить не ходил, по сторонам не глазел, разговаривал мало, и про свои дела объяснять ничего не хотел.

Зато признался, что ему пришлось написать объяснительную про наш поход на ТЭЦ. Потому что та брюнетка - инспектор по делам несовершеннолетних, стала угрожать плотно заняться заявлением Шурочкиной, встав на сторону её мамы.

Так что Лёха всё по порядку и выложил: как, зачем и почему мы туда полезли. И про телефон, и про сестер, и про отца их, и про Крым. В общем, всё, кроме того, что на ТЭЦ с нами были Мироновы и что близняшки сейчас кукуют в Башне смерти.

Но инспекторше этого вполне хватило. Лёхин рассказ заинтересовал её намного больше, чем заявление Шурочкиной.

Как оказалось, убитый Трошин привез в Москву большую партию таблеток Методона, которые в ряде стран легально использовались в медицинских целях и попадали в Крым через порты Черного моря.

Она полагала, что мы можем что-то про это знать, ведь на ТЭЦ Трошин проник с целью передачи партии товара заказчику.

Лёха заверил, что никакие наркотики мы не находили и уж тем более никого не убивали, однако от всей этой темы жутко перепугался.

И я вдруг вспомнил про таблетки с большой буквой М у Смурфика в пакете и угрозы Трифонова продать их. Узнав об этом, Лёха запаниковал ещё больше, потому что в случае чего, доказать, что пакет принадлежал Смурфу, будет невозможно. Необходимо было срочно отыскать Тифона и предупредить. Но Лёхина мама сидела в машине возле школы и никуда его не пускала, так что мне пришлось пообещать найти Трифонова самому.

А по дороге домой мы с Дятлом как раз встретили Хорька.

Он узнал меня и даже поздоровался. Я спросил, не встречал ли он Тифона. Хорек ответил, что встречал, но только вчера. На его глазах, тот избил двух парней за то, что они в шутку опрокинули какому-то бомжацкому деду коробку с книжками. И что он был пьяный, но вроде собирался домой, потому что потерял телефон.

Тогда я решил, сходить к Тифону домой, а Дятел охотно вызвался идти со мной.

Увидев нас, мама Трифонова обрадовалась и затащила в квартиру.

— До сих пор не приходил. Сначала смски присылал, что у друзей остался. А вчера ничего не писал. Телефон отключен. Это, наверное, он из-за меня. Поругались немного.

Она была очень взволнована и от этого слишком разговорчива.

— Раньше такое часто было. Чуть что — сразу в бега. Из детского сада как-то удрал. По всему району искали, а он на автобусе катался. Ураган, а не ребенок. Только, когда мышцу шейную потянул, я вздохнула спокойно.

— Почему? — простодушно удивился Дятел.

— Ему на шею фиксатор поставили, и я предупредила, что если будет баловаться и бегать с этой травмой, то может инвалидом на всю жизнь остаться. Сказала просто, чтобы аккуратнее был, но его словно подменили. Стал тише воды, ниже травы. Нарадоваться не могла. Через две недели снимать корсет можно было, но я всё тянула, потому что уж больно хороший он был, когда спокойный. Тогда подруга посоветовала оставить фиксатор до тех пор, пока Андрей сам не устанет от него. Ну, я и оставила. Так он с ним очень долго проходил. Всё боялся инвалидом стать. Идеальный ребенок. Никаких замечаний в школе. Потом я уж сама уговорила его снять шину и сразу об этом пожалела. Моментально принялся наверстывать упущенное: или дрался, или в какие-то истории влипал. Я ведь сама педагог и всегда считала, что если ребенок неуправляемый — это вина родителей. Но как я с ним только не разговаривала, всё без толку. Против генов бессильно всякое воспитание. Весь в отца.

— А у меня родной папа спасателем был, героем. Ему даже медаль посмертно дали, потому что он во время пожара на складе несколько человек спас. Но я не такой. Не смелый и не решительный совсем.

Я впервые слышал, чтобы Дятел сказал что-то про своего родного отца.

— Так ты, может, в маму, — она ласково потрепала Дятла по голове. — В человеке всякие гены перемешиваются. И мамы, и папы, и даже бабушек с дедушками. Просто у нас в роду никогда таких сорванцов не было.