Как я тебя... ненавижу (СИ) - Воробьёва Татьяна. Страница 56

Учительница поджала губы, видимо, не ожидая от меня такой «черной неблагодарности», но тут же взяла себя в руки.

- Андрей Владимирович, конечно, справится, - до приторности доброжелательно произнесла она, - но все же имей в виду, что тебе есть еще к кому обратиться.

Многим в школе было известно, что Марина Игоревна недолюбливает Андрея. Поговаривали, что ее неприязнь началась с того, что только что пришедший в школу биолог проигнорировал заигрывание молодой женщины и даже отказал ей в грубой форме перед всем коллективом школы. Так это или не так, мне выяснять не хотелось, но что-то мне подсказывало, что «историчка» специально поставила меня в такое положение этой сценой псевдо-гуманности, чтобы отыграться на моем опекуне. И вот я стою, как на витрине, перед своими одноклассниками, с ужасом ожидая, когда любопытство в их глазах сменится пониманием, а потом и жалостью: «бедная сиротка».

«Нет, спасибо, не хочу», - ноги сами несут меня к двери, до того как мозг осознает движение тела и крики преподавателя: «Самойлова, ты куда?!».

Забегаю в туалет. Подбежав к раковине, включаю холодную воду. Холод помог восстановить дыхание. Хлопок входной двери заставил вздрогнуть.

- Почему ты мне ничего не сказала?! – прозвучал рассерженный голос подруги, отметая все вопросы о личности вошедшего.

- Я вообще не хотела никому рассказывать, - буркнула я. – А теперь оставалось только объявить по громкоговорителю.

Иринка сразу сникла и, подойдя к подоконнику, облокотилась на него.

- Прости, - весь ее пыл сошел на нет.

Иринка всегда вспыхивала за секунду и так же быстро остывала. Теперь по ее лицу было видно, что ей очень жаль за свою вспышку.

- Камилла, мне действительно очень жаль, - подруга подошла ко мне и обняла меня. – Я с тобой.

- Спасибо, я знаю, - обняла я Иринку в ответ, - А теперь иди в класс, не хватало, чтобы еще ты «лебедей» нахватала. Я сейчас умоюсь и тоже вернусь.

-Точно? – заподозрила меня во лжи подруга. – Ты будешь в порядке?

- Да, не волнуйся, я сейчас, - вымученно улыбнулась я подруге.

- Ну, хорошо, - сдалась подруга, прекрасно понимая, что спорить со мной сейчас бесполезно, и вышла из уборной.

Выключив воду, я последовала за ней с твердым намерением вернуться на историю, но чем ближе подходила к двери класса, тем ярче представляла себе, как все оборачиваются и смотрят на меня, и в их глазах жалость, даже у Ксюшки Селезневой. Я замерла буквально в шаге от двери и, затаив дыхание, поднесла руку к ручке, и… нет. Я облокотилась на прохладную стену слева от класса и закрыла глаза.

Я не могла туда войти. Спросите, почему? Что такого, что твои одноклассники тебе сочувствуют? Что они не глупые, черствые люди? Ничего. Я тоже много кого жалею. Я пожалела Лариску, когда привела ее в свою квартиру, пожалела Ромку, когда простила его эгоизм, но сама быть объектом жалости не хочу. Пусть уж лучше презирают.

- Камилла, ты что тут? – услышала я голос Андрея.

Я подняла голову и посмотрела на него, пожав плечами.

- А разве Вы не должны быть на уроке? – отвечаю вопросом на вопрос.

- У седьмого класса тест, чтобы вспомнили, что к чему после каникул, - кивает он мне. – Вышел на минутку.

- Бедные детки, - ухмыляюсь я: он в своем репертуаре - сразу после каникул закатить контрольную. – Спишут.

- Возможно, - улыбается он мне. – Иди в класс, - кивает он мне на дверь, - не хочу, чтобы ты начинала полугодие с двойки по истории.

Я послушно киваю, и собравшись с духом, снова подхожу к двери. Постучав, открываю со словами: «Марина Игоревна, можно войти?», слышу за спиной удаляющиеся шаги по коридору.

- Да, Самойлова, заходи, - спокойно отвечает учительница, хотя в любой другой день и другой ситуации стоять бы мне в кабинете директора.

Я прохожу на свое место и сажусь, словно ничего не произошло, стараясь не замечать взглядов, которые бросают на меня одноклассники.

- Я уж думала, ты не придешь, - шепчет мне Иринка.

- Я сама так думала, - отвечаю я, стараясь сосредоточиться на теме урока.

Подруга сжимает мою ладонь под партой и тоже замолкает.

Четвертый урок. Я до него дожила. Все оказалось не настолько плохо, как я ожидала. Никто не приставал с расспросами, не хлопал сочувственно по плечу, наоборот, все сторонились, словно я была заразной. Заразиться несчастьем, наверное, это возможно. Но тогда от кого заразилась я?

Андрей Владимирович вошел в класс привычной походкой.

- Класс, садитесь, - даже не посмотрев в сторону учеников, сказал он. – Сегодня будет тест с целью выяснить, что вы помните после каникул.

Я, уже готовая к такому событию, лишь спокойно достала ручку, остальной класс застонал в голос. Конечно, никто ничего не помнил, да и я сомневалась, что мне удастся сдать тест хотя бы на четыре. Бодрящий эффект утреннего кофе стал испаряться, и сейчас я себя чувствовала не лучше, чем утром.

- Самойлова, раздай, пожалуйста, листы, - услышала я голос учителя.

«Это, видимо, такой способ не дать мне совсем уснуть», - с иронией мысленно прокомментировала я просьбу Андрея Владимировича и встала из-за парты. Голова слегка закружилась. Вот оно, последствие бессонных ночей и вообще событий последних дней. Переборов недомогание, я пошла к учительскому столу.

- С тобой все в порядке? – так, чтобы услышала только я, спросил опекун, видимо, заметивший мою заминку.

Я неуверенно кивнула, забирая бумаги со стола, и развернулась к классу. Поворот получился слишком резким, так как кружение вернулось в двойном размере, перед глазами все поплыло и замелькали яркие точки.

- Камилла, осторожно! – услышала я голос Андрея перед тем, как провалиться в темноту.

Резкий запах нашатыря. Пожалуй, хуже может быть только будильник, зазвонивший в субботу утром, когда тебе никуда не надо, и ты так надеялся выспаться. Еще не открыв глаз, я попыталась отстранить источник запаха от себя.

- Камилла, как ты себя чувствуешь? – услышала я голос Надежды Александровны - школьной медсестры.

Открыв глаза, я непонимающе посмотрела по сторонам. Да, так и есть, я находилась в нашем школьном медпункте. До этого момента я была здесь всего два раза: в первом классе, когда неудачно упала на лестнице и ободрала коленку, и в седьмом, когда меня ужалила оса и след от укуса вздулся, как воздушный шарик.