Как я тебя... ненавижу (СИ) - Воробьёва Татьяна. Страница 60

- Здравствуйте, Борис Игнатьевич, - поздоровалась я с грузным пятидесятилетним мужчиной, в строгом темно-сером костюме. Мужчина при виде меня встал из-за стола.

- Камилла, дорогая, - вышел он мне навстречу и обнял по-отечески. – Мне очень жаль. Сочувствую. Твои родители были великолепными людьми и профессионалами. Я уже сто тысяч раз пожалел, что послал их в этот чёртов Египет, - с неподдельным сожалением вздохнул мужчина.

- Спасибо, - выдавила я из себя, высвобождаясь из объятий мужчины.

Сказать, что мне приятно было видеть начальника своих родителей, и что отчасти я не винила его в том, что случилось, было бы неправдой. Борис Игнатьевич выпустил меня из своих объятий и подошел к Андрею.

- Вы, наверное, опекун Камиллы, - протянул он руку для знакомства. – Андрей Владимирович, если не ошибаюсь? Приятно познакомиться.

- Да, взаимно, - ответил на приветствие учитель.

С вежливыми приветствиями было покончено, и начальник снова занял свое кресло за столом, кивком предлагая и нам сесть. Я послушно опустилась в кресло, зная, что вряд ли смогу выдержать все, что мне предстоит услышать, на ногах.

- Так, значит. Чтобы вывезти тело твоей матери, - последние слова Борис Игнатьевич прохрипел, а я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, - нужно подписать кое-какие бумаги на разрешение, что со стороны родственников не будет никаких претензий, если в результате транспортировки что-то произойдет с телом.

Он подтолкнул ко мне документы. Я сглотнула, судорожно сжав в пальцах предложенную ручку. Я почти не слышала, что говорил мне Борис Игнатьевич. Слезы, которые я так долго сдерживала, хлынули потоком, угрожая наделать клякс на бумаги.

- Ну, ну, девочка, - протянул мне платок мужчина.

Я взяла, благодарно кивнув, мысленно приказывая себе успокоиться. Ненавижу плакать у кого-то на виду.

«Дура, развела тут сырость», - ругала я себя.

Тут же почувствовала горячую ладонь Андрея на своей спине, она обжигала даже через одежду. Так хотелось прижаться к нему, чтобы почувствовать, что я не одна. Его тихая поддержка помогла, и я, судорожно вздыхая и несколько раз воспользовавшись ингалятором, успокоилась. Не всматриваясь в документы, я поставила свою закорючку.

- И вы, - обратился уже к Андрею начальник родителей, подталкивая те же документы. – Так как Андрей Владимирович является твоим опекуном, - стал объяснять мне мужчина, - его разрешение тоже необходимо.

Я кивнула, полностью погруженная в собственные мысли. Андрей, в отличие от меня, внимательно вчитался в документ, водя ручкой по строчкам.

- Тут строчка про расходы на транспортировку, - посмотрел опекун на Бориса Игнатьевича, приподняв бровь.

- О да, конечно, я возьму на себя все расходы, - с самой милой улыбкой произнес начальник.

Сразу стало понятно, что такая благотворительность не входила в его планы, но коли поймали на «горячем». Меня мало интересовали махинации начальника. Единственное, что меня интересовало, это когда я уже смогу уйти отсюда и…

- А мой отец?! Его не нашли? – спросила я.

- Нет, - покачал головой Борис Игнатьевич. – Но его ищут. И еще, Камилла, когда тело привезут, тебе нужно будет сходить на опознание, но, думаю, в противном случае обойдутся генетической экспертизой.

Я посмотрела на Бориса Игнатьевича, как на сумасшедшего. Нет, он не шутил. От одного понимания, что мне придется заходить в темный, холодный морг и стараться узнать в останках ту, кого я называла мамой, по спине пробежали мурашки, а в глазах потемнело. Я до боли закусила нижнюю губу, это помогло не упасть мне в спасительную тьму и не разрыдаться.

- Все готово, - Андрей, видя, что я нахожусь на грани истерики, поспешил подписать документ и вернуть его мужчине.

- Спасибо, - поблагодарил начальник. – Еще раз сочувствую, - обратился он ко мне.

Я лишь кивнула, с помощью Андрея поднимаясь на ноги. Он довел меня до порога. Последнее «До свидания», - и шаг за дверь. Я облокотилась о стену и снова достала ингалятор. В какой раз? Третий? Четвертый? Так и до передозировки недалеко.

Именно это я читаю во взгляде Андрея, когда поднимаю на него глаза.

- Дойдешь до машины? – спрашивает он.

- Да, - отвечаю я, отлепляясь от стены.

Не хватало, чтобы он вынес меня отсюда на руках. Иду по коридорам. Андрей идет за моей спиной, держа руки на моих плечах, подстраховывая и буквально направляя. Перед глазами все плывет, и я кое-как забираюсь в автомобиль.

Андрей срывается с места, мчится по дорогам города. Что-то говорит, но я не слушаю, я просто тупо смотрю в окно. Во мне все застыло, даже вздохнуть не могу, плакать тоже не могу, вокруг пустота темная и затягивающая, как воронка. И в этот раз мне из нее не выбраться.

Машина останавливается. Я понимаю это только после того, как Андрей буквально вытаскивает меня из салона и ставит на снег.

- Пошли, - он куда-то меня тянет.

Я оглядываюсь по сторонам. Мы в одном из парков города, идем к небольшой церквушке на склоне холма. Андрей буквально вталкивает меня в ее двери. Я захожу, поднимая глаза к высокому потолку, на котором нарисованы картины из Библии. Храм полупустой, всего несколько старушек стоят возле образов. На стенах весят иконы и распятья. Я останавливаюсь, сделав пару шагов к алтарю, и вглядываюсь в лики святых. По телу бегут мурашки. Ни я, ни мои родители не были особо религиозны. Да, мы праздновали Пасху и Рождество, но никогда не постились. Меня крестили, когда я была маленькой, но я не знала ни одну молитву, и вообще в церковь не ходила. Верю ли я в Бога? Не знаю, но мне очень хотелось сейчас, сию минуту, чтобы кто-то большой и всемогущий исправил все, что произошло. Чтобы мои родители не исчезали. Чтобы моя мама была жива. Я больше не сдерживала слезы, я зарыдала. Ноги сами собой подкосились, и я упала на колени, повторяя сквозь слезы только одно: «Пожалуйста, ну, пожалуйста…». Только когда сил на слезы не осталось, плач перешел в всхлипы.

- Дочка, - услышала я голос над собой.

Возле меня стояла старушка с двумя церковными свечками в руках.

- Не убивайся так, дочка. Не плачь, - продолжала она. – На, возьми свечку поставь, и попроси о самом важном, только искренне, - протянула она мне одну из свечей.

- Спасибо, - осипшим голосом поблагодарила я, принимая свечку и поднимаясь с колен.