Соседи по квартире (ЛП) - Лорен Кристина. Страница 42

Но спустя мгновение его улыбка становится натянутой, и Келвин бросает взгляд на свой телефон проверить время. Такую улыбку я у него никогда не видела. Или же я ошибаюсь?

Уютная атмосфера тут же улетучивается.

А Келвин в этом хорош, приходится признать. Глазом не моргнув согласился на мое предложение. На свадьбе так поцеловал, что у меня ноги подкосились, но попыток повторить больше не предпринимал. Ну, если не считать вчерашнее помутнение рассудка после пьянки. Но Келвин действительно отлично управляется с эмоциями и у него хорошо развита интуиция — именно это и делает его талантливым музыкантом.

А вот я… нет. Я никогда не умела играть в игры.

В понедельник у нас собеседование, и мы должны показать класс. Внутри меня живет уверенность, что своим притворством Келвин пытается сделать так, чтобы я расслабилась и выглядела более убедительно. Да, он очарователен, и да, великолепен. Но он жаждет иметь эту работу больше всего на свете. Мне на ум приходят его слова: «Все это время я мечтал именно об этом. После окончания Джульярда я очень даже рассчитывал на что-то подобное. Но потом один год сменился другим, два превратились в четыре, а я так сильно хотел играть на Бродвее, что просто взял и остался в стране».

Все это для него невероятно важно.

И тут до меня доходит.

Если флирт со мной или игра в симпатию — или даже секс — помогут получить то, о чем он мечтал, Келвин пойдет на это, не задумавшись ни на секунду.

глава двадцатая

«Надеюсь, ты не против, что мой брат дал мне твой номер?»

«Кстати, это Бригид».

Я недоуменно смотрю на экран телефона.

Бригид… Что еще за Бригид?

А! Сестра Келвина!

— Келвин?

Я выхожу из ванной и вижу Келвина на кухне. И могу только догадываться, что на нем все-таки надеты трусы, ведь оттуда, где стою — и в то время как нижняя половина его тела скрыта столом, — у меня складывается впечатление, будто он сидит ест хлопья в одном лишь обручальном кольце.

Помогите.

Увидев меня, Келвин предплечьем вытирает рот, и я чувствую, как вытаращились мои глаза. От этого движения более заметными стали мышцы рук, груди и живота…

Я вижу его полуголым каждый день — вот это жизнь, а! — но всякий раз это зрелище впечатляет.

— Поскольку ты есть не хочешь, я решил по-быстрому перекусить перед уходом, — говорит он, а потом показывает на телефон в моей руке и шепотом добавляет: — Ты с кем-то разговариваешь?

Неохотно оторвав взгляд от его торса, я говорю:

— А. Телефон. Ты случайно мой номер своей сестре не давал?

Келвин ставит тарелку в раковину и обходит стойку кругом. Теперь мне видно, что на нем надеты трусы, но сейчас моему взгляду предстают еще и его ноги. Даже не знаю, что было пережить проще. Он смущенно опускает взгляд.

— Бригид просила несколько раз, и поскольку она не знает, что это… — Келвин показывает на нас обоих, и я понимаю, о чем именно он хотел сказать: что это не по-настоящему, — я решил пойти навстречу. Надеюсь, ты не злишься. Она не большая любительница смс-переписки, поэтому устать от общения ты не сможешь.

— Да нет, все нормально. И ты прав, это покажется странным, если мы совсем не будем общаться.

Подойдя ко мне ближе, Келвин наклоняется ко мне, и тут у меня появляется ощущение, что его наготы слишком много. Я делаю шаг в сторону и разворачиваюсь в сторону коридора. С одной стороны, иметь возможность общаться с его сестрой приятно. Наши жизни начинают переплетаться; мы словно гравируем новые истории на наших судьбах.

С другой же, Келвина четыре года не было дома. Так что трудно понять, насколько сильно он вовлекся в наши отношения эмоционально, познакомив меня со своей сестрой.

— Не волнуйся, Бригид никогда не была навязчивой, — уверяет он. — Как и все Маклафлины.

Я смеюсь.

— Как и Баккеры. Кстати, мне теперь не нужно врать, что я общаюсь с твоими родными.

— Это точно, — с его губ соскальзывает улыбка, и вместо нее появляется другая — не отражающаяся в глазах. Я стала замечать подобные мелочи. — И кстати, не пора ли нам выходить?

***

Запрокинув головы и глядя вверх, мы с Келвином стоим у правительственного здания.

— У меня сейчас то же чувство, что и в детстве, когда говорили: «Вот погоди, скоро придет отец!».

Я согласно киваю и мысленно благодарю себя, что решила не завтракать. Иначе прямо сейчас мне стало бы плохо.

Келвин поворачивается ко мне, и от его румянца я начинаю паниковать. Он совершенно не волновался на прослушивании и превосходно держал себя в руках на нашей свадьбе. Поэтому от того, что Келвин нервничает, мне становится совсем дурно.

— Прежде чем войдем туда, — говорит он, — давай удостоверимся, что у нас с собой есть все необходимое.

Откровенно говоря, мы с ним проверили и перепроверили все десяток раз, но мне радостно знать, что потребность Келвина прийти во всеоружии почти такая же навязчивая, как и моя.

Свернув с главной дорожки, мы идем по боковой, обсаженной деревьями с обеих сторон. Весной тут все будет цвести, а над головой сомкнутся зеленые ветви. Сейчас же деревья похожи на скелеты на фоне серого неба.

Келвин идет ссутулившись от ветра, а я осторожно, чтобы не поскользнуться на льду, достаю папку с документами.

— Все нужные копии мы уже отправили, — листая бумаги, говорю я. — А фотографии, совместные счета, копии твоих заявлений… — киваю я, — все на месте.

Келвин кивает в ответ и, прищурившись, смотрит на здание.

— То есть мы готовы?

— Нет.

По крайней мере, его это смешит.

— Что еще мы можем успеть перепроверить в ближайшие… — Келвин берет мою руку и приподнимает край рукава пальто, чтобы взглянуть на часы, — четыре минуты?

Такой пусть и незначительный жест — он знает, что я ношу часы — меня немного успокаивает.

— Думаю, у нас все хорошо.

Я до сих пор мало знаю о его семье, детстве и том, как складывалась его жизнь в Штатах, но надеюсь, это будет встречено с пониманием… ведь мы познакомились якобы всего полгода назад.

Поцеловав меня в лоб — у меня сразу же сердце подпрыгнуло в горло, — Келвин глубоко вздыхает и, отойдя на шаг, берет меня за руку. На его щеках вспыхивает румянец, а когда он поднимает голову, я замечаю, что и на шее тоже. Келвин мягко увлекает меня за руку в сторону входа.

— Тогда давай не будем тянуть.

***

Едва мы заходим в здание, до нас окончательно доходит вся серьезность происходящего. Атмосфера внутри строгая — словно здесь вряд ли можно кого-нибудь очаровать, чтобы добиться своего. У дверей нас встречают рамки металлодетектеров и суровые охранники, наблюдающие, как мы со вздохом достаем свои пропуска.

Молча снимаем пальто, шарфы и сумки, кладем их в серые ящики и ставим на конвейерную ленту. Келвин пропускает меня вперед. Когда мы проходим сканер и идем к лифтам, мое сердце стучит отбойным молотком, а лежащая в моей руке ладонь Келвина ощущается вспотевшей. Свободной рукой он нажимает на кнопку нужного нам этажа.

Я проклинаю на чем свет стоит жесткую колодку своих Мэри Джейнс и бешусь от того, как стучат каблуки по гладкому плиточному полу. Попытавшись идти с Келвином в ногу, в итоге я изображаю что-то вроде нелепого шаркающего танца.

— С тобой не соскучишься, — с сарказмом замечает Келвин.

Издав полустон-полусмешок, я стараюсь идти нормально.

— В таких условиях сохранять спокойствие мне не удается.

— Да ну! — притворно удивившись, восклицает он.

Я пихаю его в бок.

— Хорошо, хоть в туалет не хочется. В детстве мама говорила, что знала, где находятся все туалеты в Де-Мойне. Малейшее беспокойство — и у меня мокрые штаны.