Последний выход (СИ) - Лобин Александр. Страница 19

Так, а что ж я здесь стою, дурака валяю? Имея в кармане ЭТО шариться по подземелью в поисках «шаров» и «грави» было просто глупо, все равно что Рокфеллеру подрабатывать уборщиком в собственном офисе. Переключатель в моей голове перещелкнулся из положения «поиск» в режим «домой».

— … Учитываете только психологические факторы и совершенно не принимаете в расчет чистую физиологию. Уверяю вас, нервная система обитателей Зоны подвергается постоянному негативному воздействию!

— ……. - ответов Дикобраза я не слышал, потому что он шел дальше и говорил тише.

— Какому, например? Да вот хотя бы рецепторы вкуса… Вы, вижу, спирт пьете чистым — неужели не обжигает? И не грешите на привычку, все гораздо сложнее! Собственно рецепторы работают нормально, а вот мозг этой информации не получает. Те, кто прожил в Зоне больше трех лет уже с трудом отличают чай от кофе, Воронин…. - вы знаете Воронина? — так вот он здесь дольше всех, так лимонный сок пьет как воду!

— …..

— Вот это я точно объяснить не берусь… Лично я предполагаю, что нервная система сознательно сужает диапазон чувствительности из-за постоянной перегрузки информацией, причем эта информация идет в нее напрямую. Вы знаете, что мозг каждого, кто находится в Зоне, работает процентов на десять активнее, чем за Периметром? Мы это проверяли на себе, на солдатах, что ходят в глубокие рейды, тестировали многих сталкеров… А зомби? Организм полностью мумифицирован — а мозг все равно действуют! Активность конечно низка, однако….

Эту научную бодягу они завели еще во время привала, пока я гулял, и сейчас продолжали беседовать прямо на ходу. Я не пресекал: профессор явно был из тех, кто от разговоров только сил набирается, а большой опасности это представлять не могло. В подземельях звук речи глохнет уже за вторым поворотом, так что пусть себе общаются, тем более, что тема была достаточно интересной, а идти было скучно. То есть не мне (сталкер в Зоне скучать не может по определению), но остальные заметно скисли. Серые стены, выщербленный кафель, однообразные помещения и коридоры, вязкая темнота, клубящаяся за пределами освещенного круга, создавали в сумме впечатление, что мы топчемся на одном месте.

Это было не совсем так — я просто кружил по коридорам второго уровня, пытаясь выйти к лестнице другим путем, подальше от полтергейстов. Как раз сейчас мы приближались к той самой лестнице, самому узкому месту в нашем путешествии, обойти которое было никак невозможно. Если верить найденной схеме, вход на третий уровень начинался, не на втором, а на первом, в одном из коридоров перекрытых «жаркой».

— …обусловлен прежде всего именно этим фактором! Первые двое-трое суток нервная система как-то компенсирует внешнее воздействие, а потом следует срыв, депрессия, угнетение психики — вот вам и готов ваш «синдром акклиматизации»! Вон посмотрите на Олега — пренебрег моим советом, не захотел терять время у нас на Янтаре, а сразу и всерьез углубился в Зону, теперь страдает…

Я украдкой покосился на нашего оператора. Действительно плох, даже камеру свою бросил, снимать перестал. Идет машинально, на профессорские намеки не реагирует, хотя Олег Васильевич уже не первый раз пытается его расшевелить. При этом усталым больше не выглядит — на ходу мы все как-то собрались, пришли в себя, что называется, даже ощущение давящего взгляда в затылок почти прошло.

Надо думать, консультант в чем-то прав. Много раз такое видел: приходит парень в Зону, кураж в нем зашкаливает, готов хоть завтра к Припяти идти, но вот прошло всего трое суток, и лег пластом, глаза пустые. Потом вроде приходит в себя, но куда что девалось? Бродит по Кордону или Свалке тихий дикобраз, на жратву добыл — и ладно. А бывает и того хуже — был нормальный вроде новичок и вдруг стал натуральным отморозком…

Выстрел я услышал, когда до лестничной площадке оставалось два поворота. Потом что-то грохнуло в падении, затем раздался гулкий хлопок — кто-то прорывался через лестницу, как и мы, с боем.

Я жестом приказал профессору оставаться на месте и, квключив ПНВ, двинулся вперед на разведку.

Их было двое, я один. Но я их ждал, почти полностью скрывшись за штабелем ящиков, а они влетели в самую середку, прямо под прицел.

— Стоять. Оружие на пол. — Для наглядности я выстрелил в противоположную стену, поэтому приказ мой был выполнен немедленно и без вопросов. Повисла недолгая пауза.

— А-а-а, это ты, Ботаник? Приятно свидеться… — Сказал первый из них вроде бы даже с облегчением, что меня признаться, слегка оскорбило.

— А это ты, Колчан? На воле и живой?

Секунд десять мы еще помолчали. Мне спешить было некуда, а им — опасно. Вместе с Колчаном был Малик, личность знакомая и нестрашная. Встреча вышла неожиданной, но удачной, поскольку темы для разговора имелись. Первым не выдержал Малик.

— Слышь, Ботаник, давай хотя бы отойдем! Тут аномалии летают!

Но он слегка ошибся — полтергейсты не появлялись. На лестнице этим двоим перепало не меньше нашего: у Колчана была кровь на лице и он ее сейчас бессмысленно размазывал рукавом, а Малик как-то неловко держал левую руку — однако с данную минуту все было тихо. Также как и в Лаборатории, также как и по дороге обратно. Лично я видел этому только одно объяснение, то, что лежало у меня во внутреннем кармане засунутое в простреленную фляжку.

— Ничего, со мной не тронут. — Успокоил я его. — Ты лучше мне скажи, зачем вы Боцмана убили?

Удивленные взгляды, которыми они обменялись, объяснили мне почти все — эти двое и понятия не имели о гибели нашего старшого.

— А он что… умер? — спросил Колчан и не дожидаясь ответа зачастил скороговоркой — это не мы, чем хочешь клянусь! Нас Глыба поднял, сказал — тревога. Мы с ним к западному проходу рванули. А Боцман был уже сильно вдетый, его и не трогал никто, он на базе остался.

— А Калым?

— Калым с остальными должен был южную дорогу перекрыть, ему Глыба при всех приказал. А когда вернулись, Боцмана уже не было, Глыба сказал, что он за тобой вдогонку сорвался… Слушай. Ботаник, а это точно ты Селезня завалил? — спросил он, немного помявшись.

— Селезня — я… Слушай, ты можешь подтвердить, что Боцман был жив после моего ухода?

— Легко. Только кому подтверждать-то? Всех наших — того… — И он улыбнулся, скорее злорадно, чем как-то еще.

— Найдется, кому подтверждать… Так вы что, тоже слиняли?

— А то! — Ответил Колчан гордо. — Неужели терпеть будем? Калым испсиховался весь, мне в рожу дал ни за что, Малику вон вообще три зуба выставил.

Малик согласно кивнул и предъявил мне брешь на нижней челюсти.

— Короче, — продолжил Колчан. — Обмозговали мы это дело ночью и решили как ты. Нас как раз под утро в караул поставили, вот мы и сорвались, даже шмотки там оставили, было бы чего оставлять.

Вот, значит, почему всю команду повязали так легко — часовых не было… И в вертолет грузили семерых, все верно…

— Чего там наверху твориться? — спросил я, закрыв тему с Боцманом.

— Полцеха обрушилось, как раз та часть, что над бункером. — с готовностью доложил Колчан. Он, как и следовало ожидать, в их паре оказался старшим. — Сейчас там наемники крутятся и много их. На окраинах еще какой-то народ есть, но близко не подходят.

— А военные?

— Вояк пока нет, это точно. Дыра эта, ну, в которую мы сюда пролезли, она на склоне, напротив болота. Издали не видно, поэтому никто ее пока не нашел, но наемники рядом, так что времени у нас в обрез.

— А вы ее как нашли?

— Да просто…. Мы далеко не пошли, схоронились в дренажной трубе под дорогой — в нее сроду никто не лазит, там и пересидели. Так, выглядывали иногда, полюбовались как Глыбу вояки прессуют. У нас там припрятано было, ну мы и врезали от души, пока чего — уже ночь, а там Выброс на носу…

— Так вы что, Выброс в трубе пересидели?! — Изумился я. Надо же, какие герои…. Уж если нам в подвале так досталось, то каково им было там?

— Тяжко было. — Вздохнул Колчан. Ему явно не хотелось обсуждать эту тему. — Завалило нас взрывом, выкапываться потом пришлось, а как потом вылезли — зверье кругом, опять пришлось обратно, потом наемники подтянулись… Ну тут уж мы не выдержали, ползком-ползком — и прямо в эту дыру… Решили вот хабара на дорогу подсобрать, что мы — рыжие?!