Шампанское по воскресеньям - Симатов Александр Вениаминович. Страница 8

Бугай внимательно посмотрел на меня и, по-видимому, вернул мне им же только что отнятые умственные способности.

– Что ещё хотел спросить, детектив? У тебя последний вопрос.

По его игнорированию моего предположения я понял, во-первых, что угадал и, во-вторых, что вторгся в сферу служебных функций охраны, обсуждать которые со мной никто здесь не будет.

– В какой день рабочие разобрали забор? – спросил я.

После моего вопроса лицо бугая сделалось настолько неприветливым, будто я со всего маху наступил ему на больную ногу. Я даже засомневался по поводу мирного окончания нашей беседы.

Из соседней комнаты появился второй охранник со злым лицом и скрещенными на груди руками. Атмосфера резко накалилась. У них не было никаких шансов против меня, но завершать нашу встречу банальной потасовкой совсем не хотелось. Я реально заволновался, потому что не мог понять, что происходит.

– Парни, я что-то не то спросил?

– Слушай, детектив, тебя интересует покойница с тридцать седьмого или дыра в заборе? – угрожающим тоном спросил охранник из проёма двери.

– Мужики, я ничего не понимаю. Меня интересует только госпожа Ревун и никто больше.

Я старался вернуть разговор в нормальное русло и при этом прикидывал, кого первым пошлю в нокаут. Выбор пал на бугая. Я уже решил, что не позволю ему встать из-за стола.

– Дыра в заборе меня интересует лишь постольку, поскольку в неё на территорию посёлка мог проникнуть посторонний человек.

Охранники переглянулись, переваривая мои слова. Я воспользовался паузой и перешёл в решительное наступление.

– И зачем мне нужна ваша дыра сама по себе?! – повысил я голос. – Можете объяснить?.. Я что, похож на инспектора по дырам?

Я пытался шутить, но они дружно молчали, думая о чём-то мне совершенно недоступном. Я вынужденно продолжил давить на здравый смысл.

– Если забор разобрали после смерти Ревун – это одно. Если до её смерти – это совсем другой коленкор. Чего вы нашли странного в моём вопросе?

По их лицам я понял, что до них дошла, наконец, логика моих рассуждений. Они немного успокоились. Напряжение спало. Охранник в проёме двери опустил руки и принял миролюбивую позу. Бугай кашлянул и сказал:

– Траншею начали капать сразу после праздников, десятого числа, тогда же разобрали секцию забора.

– Спасибо, мужики, – с облегчением сказал я, хотя, если честно, массивная челюсть бугая начала меня к себе притягивать. – Значит, в день смерти Ревун дыра уже была. Больше мне ничего и не надо знать, – успокоил я хмурых парней и встал, собираясь откланяться. – Телефон охраны на всякий случай дадите?

Бугай достал из стола визитную карточку, напечатанный на ней номер телефона зачеркнул, вписал новый, протянул мне визитку и сказал: «Мы с Лёхой первая смена». Я убрал карточку в карман и перед уходом не удержался от вопроса.

– Парни, без протокола, ничего кроме чистого любопытства. А что вы так на меня ополчились?

Бугай развернулся на стуле ко мне лицом.

– Задолбали нас этой дырой и расследованиями, понял?

И дальше охранники, не стесняясь в выражениях, поведали мне нехитрую историю про зайцев. Эти голодные русаки, обнаружив дыру в заборе, оповестили об этом всю заячью округу и в одну ночь обглодали кору несчитанного количества плодовых деревьев. Пострадали сады в основном на первой линии, но и второй досталось прилично. У председателя товарищества зайцы объели стволы и корни элитных груш каких-то там пород неслыханной ценности, отчего председатель пришёл в бешенство. Начались разбирательства. Скандал получился такого масштаба, что в итоге смену охраны, которая дежурила в ту ночь, уволили в один день. Управляющий посёлка пока ещё держится, но и его, вероятно, уволят. Председатель от имени товарищества затеял финансовую тяжбу с газовиками. С тех пор рабочие каждый день после работы закрывали траншею и пролёт в заборе металлической сеткой, а один из охранников обязательно контролировал, как тщательно они это делают.

Выслушав их рассказ, я вспомнил вдруг об удивительной тишине (отбойный молоток был не в счёт), которая сопровождала меня во время прогулки по посёлку. Надо было проверить это предположение.

– Мужики, а как же собаки? Ни одна собака не почуяла зайцев? Разве такое может быть?

– А во дворах собак ни у кого нет. По уставу товарищества собак во дворах держать запрещено, – объяснил охранник у двери. – Даже мы себе не можем завести.

Я посочувствовал парням, простил им их неприветливость и попрощался. По дороге в офис думал о том, что круг общения госпожи Ревун настолько мал, что просто не из кого выбирать убийцу. Тем более что убийца был мужчиной.

Глава 4

Юрий Львович встретил меня на кухне и предложил перекусить. Должен заметить, что порой он ведёт себя вполне по-джентльменски и заботится о единственном сотруднике.

Я вплотную занялся едой, не поднимая глаз от веток цветущей сакуры на скатерти кухонного стола. Если я сильно голоден, – а это случается довольно часто, – я ем быстро и, как правило, невзирая на окружающих. Эта армейская привычка неотвязно преследует меня и не позволяет шефу считать меня культурным человеком. Вначале он, как мог, боролся со мной, но понял, что усилия его тщетны и бросил это занятие. Сейчас лишь напоминает мне иногда – тет-а-тет, когда мы оказываемся с ним в общих компаниях, – что люди собираются за одним столом в первую очередь для общения, а не для поглощения.

Закинув ногу на ногу и разбросав по диванным подушкам руки, шеф время от времени задавал мне вопросы. Иногда я по своей инициативе что-нибудь ему рассказывал. К концу моей трапезы мы начали неторопливо рассуждать вслух, дополняя друг друга.

– Значит, на машине можно подъехать незаметно только со стороны дороги, ведущей в деревню. Машину можно спрятать в лесопосадке, – сказал шеф, планируя убийство.

– Дорога не освещена. Ночью съехал на обочину и достаточно.

– Место можно заранее наметить, чтобы не застрять в темноте.

– Чтобы не застрять, лучше на внедорожнике с полным приводом, – сказал я.

– Собак нет, дыра есть… – в задумчивости произнёс шеф.

– Дыра – неожиданно подвернувшееся удобство, – добавил я и тут же засомневался: – Хотя…

– Вот именно, – прочитал мои мысли Юрий Львович, – на дыру никто не закладывался. Открыть дверь в заборе – плёвое дело. – И поправил себя: – Если только дверь не закрыта на засов.

– Между прочим, в дом убийца зашёл как знакомый Ревун человек, – уточнил я.

– Ни одного нового фигуранта твоя поездка не прибавила, – сказал шеф.

– Если не считать бойфренда внучки Юлии.

– И если не считать таковыми всех находящихся в ту ночь в посёлке мужчин, от хозяев до охранников, – дополнил он меня. – И этой публике не требовались ни дыра, ни отмычки, ни внедорожник.

– И всех их госпожа Ревун, так или иначе, знала и могла впустить в дом без опаски.

– А мотив? Мотивчик где? – задал Юрий Львович вопрос, и так незримо висевший в воздухе.

– Завтра узнаем, кому и сколько перепало от этой смерти, и у некоторых появится не мотивчик, а полновесный мотив.

– Кому и сколько – это действительно серьёзно. Но мотив засчитывается в качестве такового, если его появление предшествует поступку, – резонно заметил Юрий Львович.

Он желал услышать возражение с моей стороны; я всегда чувствую, когда шеф провоцирует меня.

– Как правило, это так. Но кто-то из фигурантов мог знать содержание завещания. Или догадываться. Или просто надеяться на то, что ему может перепасть солидная часть наследства. Даже этого бывает достаточно, чтобы решиться на преступление.

– Ну что, размяли мозги? – спросил шеф, вставая с дивана.

Мы прошли в кабинет, шеф посмотрел на часы.

– Старушка предупредила, что будет вовремя. Встреть её, пожалуйста, во дворе и помоги подняться.

– Как я её узнаю?

– Нас с тобой каждый день навещают старушки? – спросил шеф. – Я так думаю, что она направится к нашему крыльцу.