Шампанское по воскресеньям - Симатов Александр Вениаминович. Страница 6

– Почему вы мне сразу об этом не рассказали? – спросил я, начиная злиться и не собираясь скрывать этого.

– Чтобы ты не рассыпал мысли веером, а сконцентрировался на чём-то одном.

Объяснение шефа мне совсем не понравилось. Но появилась возможность ответить в его же стиле, и я не преминул этим воспользоваться.

– «Рассыпал мысли веером…» Юрий Львович, где вы набрались этой пошлости? И ещё: мне кажется, что изолируя меня от информации, вы излишне меня бережёте, – недовольно сказал я и слегка хлопнул дверью.

В машине я включил радио и попытался сосредоточиться на музыке, чтобы отвлечься от деталей нового расследования. Но Берлинго почувствовал, что этим я лишь стараюсь скрыть своё истинное желание и на самом деле тороплюсь, так что к шести часам я был уже дома – в своей маленькой холостяцкой квартире. Первым делом, включив планшетный компьютер, я набрал в поисковике: «Полина Виардо». Через минуту стало понятно, почему шеф решил, что мне должна была нравиться эта особа.

Глава 3

Перед развилкой я сбавил скорость. Прямо шла засыпанная снегом дорога на деревню Вешняки, а направо ответвлялась очищенная асфальтированная дорога в садовое некоммерческое товарищество «Грибное». До коттеджного посёлка, согласно указателю, было триста метров, до деревни – два километра. Мне нужно было товарищество «Грибное» и я свернул направо.

Автоматические ворота на въезде в посёлок были открыты, но путь преграждал шлагбаум. Припарковав машину на гостевой площадке, я направился к домику охраны. Ещё не дошёл до дома, как в заиндевевшем окне за металлической решёткой открылась форточка, и недружелюбный голос изнутри спросил:

– Вы к кому?

– Здравствуйте! Я к вам, надо поговорить.

– А вы кто?

Я протянул в форточку удостоверение частного детектива.

– По поводу смерти госпожи Ревун Светланы Леонидовны.

За окном подумали, крикнули кому-то «Детектив частный!», затем вернули удостоверение, закрыли форточку и открыли дверь.

– Проходите.

Охранник в чёрной униформе и высоких берцах окинул меня настороженным взглядом, что не предвещало лёгкого разговора. После сел за стол и отложил в сторону журнал с кроссвордами.

В сторожке было жарко и душно. Через открытую дверь из соседней комнаты тянуло табачным дымом и жареными котлетами. Оттуда же невидимое радио негромко делилось последними новостями.

– Не возражаете, если я присяду? – спросил я, с опозданием сообразив, что подобная вежливость здесь крайне неуместна.

– О чём разговор, – буркнул охранник. – Документ есть какой-нибудь?

Я сел у торца стола. Затем протянул охраннику паспорт и демонстративно положил руку на стол так, что рукав куртки слегка задрался. Чуть выше перепонки между большим и указательным пальцами левой руки у меня красовался синий парашют. Я отметил про себя, что охранник обратил на него внимание, и лицо его чуть смягчилось, чего я и добивался.

Парашют у меня появился после службы в десантных войсках. Все мои сослуживцы делали большую наколку на предплечье, а я ограничился маленькой на кисти, помня о том, что я сначала всё-таки выпускник юридического факультета и лишь во вторую очередь солдат-десантник.

Как же я тогда ошибся с выбором места!

Не скрою, наколка упростила мне общение с мужчинами большинства сословий и представителями силовых ведомств, что часто помогало в получении нужной информации. Но я не мог себе тогда – давно, в казарме, сидя на кровати и распластав руку на тумбочке в ожидании окончания экзекуции, – даже представить, каким катастрофическим образом этот безобидный значок усложнит мои взаимоотношения с образованными городскими барышнями. Я до сих пор помню, как моя университетская подружка, впервые увидев парашют, нахмурила умный лобик и язвительно спросила, буду ли я теперь раз в год плавать в городских фонтанах? Я просто рассвирепел в тот момент, едва сдержался и ответил, что, разумеется, буду, но не плавать, а купаться. Это была наша первая после годичной разлуки и последняя встреча.

Охранник переписал данные в журнал и вернул мне паспорт.

– Что интересует?

– Мне нужно пройти на территорию посёлка. Я хотел бы увидеть расположение коттеджа умершей Ревун, – обозначил я минимальную цель своего визита.

– В курсе, что полиция уже была здесь и интересовалась смертью Ревун? – спросил охранник.

Простой на первый взгляд вопрос был с понятным подтекстом и требовал вразумительного ответа.

– Да, я знаю, – начал я неторопливо. – Дело в том, что открылись новые обстоятельства. Родственники покойной обратились к нам, чтобы мы развеяли их сомнения по поводу причины её смерти. Я думаю, что мы подтвердим выводы полиции, только и всего, – твёрдо сказал я. – Работа есть работа, её надо сделать, сами понимаете.

– Надолго к нам?

– На полчаса. Не могли бы показать мне схему посёлка и расположение коттеджей, чтобы я не плутал тут у вас?

Охранник нехотя встал и подошёл к продавленному топчану. Я последовал за ним. На стене над топчаном висела карта СНТ «Грибное».

– Вот здесь мы, – сказал охранник и указал пальцем на коричневый квадрат рядом с углом прямоугольника, обозначающего территорию посёлка. – Рядом ворота, – и он ещё раз помог себе пальцем. – Въезд один, другого нет. А больше здесь пояснять нечего и плутать негде.

Пояснять действительно было нечего: коттеджи располагались в три ряда, разделённые двумя внутренними дорогами.

– А где коттедж Ревун? – спросил я.

– Вот он, тридцать седьмой, – ответил охранник и прижал палец к середине третьей линии.

– А вот это что за буква «М» рядом с вами?

– Это магазин. С мая по сентябрь работает каждый день, а сейчас хозяйка только в выходные приезжает.

– Чем торгует?

– Продукты привозит по заказам жильцов. Ну и так, бытовой мелочью. В общем, что попросят.

В первой линии коттеджей, идущей параллельно обозначенной на карте дороги на деревню Вешняки, располагалась площадка, помеченная буквами «ТЗ». Дорогу, ведущую в деревню, и посёлок разделяли лесопосадки.

– «ТЗ» – это техническая зона? – уточнил я.

– Она самая.

Мы вернулись к столу.

– Скажите, можно ли незаметно попасть на территорию посёлка? – спросил я.

– При желании всё можно, – уклончиво ответил охранник. – Внешний забор высотой два с половиной метра. Подставил лестницу и перелезай. Или ключ подбери к внешней двери.

– К какой двери? – не понял я.

– Участки первой и третьей линий граничат с внешним забором. Большинство из них имеют свои двери. Чтобы можно было выйти в лес, – пояснил охранник, заметив мой недоумённый взгляд, – за грибами или на лыжах покататься. Не тащиться же через главный вход. У дверей внутренние засовы предусмотрены, – добавил он.

– А жильцы средней линии ходят, значит, мимо вас?

– В крайних линиях для них специально сделаны проходы с общими дверями. Не обратили внимания, на схеме они обозначены, – недовольным голосом пояснил охранник.

– Какие-нибудь технические средства охраны периметра используете?

– Они не нужны. Внутренние дороги и внешняя пешая по периметру забора освещены. Ворота на ночь закрываются. Ночью делаем обходы. Хозяева все богатые, у многих свои сторожа есть. Я здесь пятый год, не было ни одного случая.

По желваку, вздувшемуся у него на щеке, я понял, что благодатное действие моего парашюта подходит к концу и надо торопиться.

– Не вспомните? Вечером или в ночь на тринадцатое, это когда умерла Ревун, никто не проходил на территорию? Или, может быть, выходил?

Охранник задумался и ответил невпопад:

– Ну да, это наша смена была. Только про смерть Светланы Леонидовны мы ничего не знали, мы утром сменились.

– Я про ночь спрашиваю, – уточнил я. – Поздно вечером или ночью никто не проходил?

Из соседней комнаты показался двухметровый бугай в чёрных форменных штанах, белой майке и тапочках на босу ногу. У него было помятое будто после сна лицо.