Шампанское по воскресеньям - Симатов Александр Вениаминович. Страница 7

– Василий Фёдорович проходил, – пробасил бугай, ковыряя спичкой в зубах, – к бабе своей в Вешняки подался. Пальтецо нацепил, как городской, а то не даст!

Бугай засмеялся и после закашлялся.

– В котором часу?

– Точно не скажу. Мы ещё не спали, значит, что-нибудь в одиннадцать.

– А когда вернулся?

– Часов в шесть, наверное? – сказал охранник за столом, оглянувшись на своего напарника.

– Да, перед нашим обходом. Как всегда довольный, – с завистью добавил бугай.

– До деревни, между прочим, два километра, – заметил я.

Вынув спичку изо рта, бугай от души захохотал на всю сторожку хриплым прокуренным голосом.

– Ну, если знаешь, где бабу поближе найти, – скажи скорее, я хоть сейчас…

Невольно улыбнувшись в ответ на его заразительный смех, я решил, что пора упростить общение, и подыграл настроению бугая:

– А в посёлке, что же, одни недотроги?

– А мы не пробовали, – продолжал веселиться бугай. – Хозяек коттеджей клеить – себе дороже, за них голову оторвут.

– Так обслуживающий персонал, – не уходил я от темы, стараясь закрепить успех.

– Где персонал твой сейчас возьмёшь? зимой то?

Я подождал, когда он успокоится. Было видно, что он не прочь продолжить разговор на тему любви, но это не входило в мои планы.

– Василий Фёдорович – это кто у нас такой будет?

– Сторож с тридцать восьмого, как раз рядом с твоей Ревун, – объяснил бугай.

В это время за окном дробно застучал отбойный молоток. Я вопросительно посмотрел на охранников.

– Это газовики мёрзлую землю долбят, утечку ищут, – перестав улыбаться, недобрым голосом пояснил бугай.

Я встал из-за стола.

– Спасибо за информацию. Прогуляюсь по посёлку, потом ненадолго к вам, если вопросы появятся.

Из душного прокуренного помещения я поспешил выйти на свежий воздух и, обойдя шлагбаум, оказался на территории посёлка.

Внутренних заборов, служащих для сокрытия частной жизни, можно сказать, что не было: участки были огорожены одинаковыми коваными, насквозь просматриваемыми изгородями с причудливыми завитками и листьями, напоминающими лозы и листья винограда. Я шёл, разглядывая дома и выбирая самый красивый. В технической зоне рабочие углубляли траншею, идущую от подстанции за забор и дальше. В месте прохождения траншеи пролёт забора был разобран.

Дойдя до конца посёлка, я обогнул крайний участок и оказался на дороге между второй и третьей линией. За внешним забором третьей линии леса не было, на подъём, сколько хватало глаз, уходило снежное поле.

Я остановился перед участком госпожи Ревун.

Коттедж из тёмного кирпича имел два этажа и причудливо изломанную крышу. К его чёрной двери с массивной золотой ручкой вело высокое крыльцо с каменными ступенями, поднимающимися полукругами. Слева от крыльца огромное витражное окно начиналось чуть выше цоколя и заканчивалось аркой под сводом крыши. Разноцветные листья витражей невольно притягивали взгляд и мешали восприятию дома как единого целого. По углам дома и крыльца висели конусообразные стеклянные фонари, запорошенные снегом. Несмотря на красивое витражное окно и блестящий на солнце снег на крыше, дом Ревун показался мне мрачным.

Слева от калитки в углу участка находился гараж. От калитки к дому вела очищенная от снега дорожка. За домом виднелось непонятного назначения сооружение, из-за большого количества окон показавшееся мне оранжереей. Ближе к внешнему забору располагался, по-видимому, гостевой дом или, возможно, баня. Всю правую свободную сторону участка занимал сад с круглой беседкой посередине.

Нажав на кнопку у калитки и не услышав звонка, я вернулся к главному входу и по дорожке обошёл весь посёлок с внешней стороны; дорожка была узкой, кроме специальной уборочной никакая другая машина здесь проехать не могла. Со стороны первой линии коттеджей, недалеко от того места, где рабочие углубляли траншею, к дороге на Вешняки через лесопосадки была проложена пешая тропа. Я не поленился и вышел по ней прямо к автобусной остановке. За дорогой сплошной стеной стоял густой ельник.

Когда я вернулся к сторожам, за столом бездельничал уже знакомый мне бугай. Он хихикал, глядя в подвешенный на стене телевизор. Команду на начало смеха ему подавали профессиональным хохотом за кадром.

Я посмотрел на экран. На скамейке парка сидела девица и просила проходящих мимо мужчин помочь ей: она зацепилась тесёмкой на спине за скамейку. Очередной мужчина пытался отцепить тесёмку, платье удивительным образом соскальзывало с девицы, и девица оставалась в одних трусах. Она вскакивала, начинала возмущаться и руками-плетьми пыталась прикрыть необхватную грудь нарочито стыдливо и откровенно бестолково. Телевизор начинал хохотать, охранник вторил ему.

Мне захотелось дать бугаю подзатыльник, но я сдержался.

– Не очень отвлекаю? пару вопросов задам? – спросил я и без приглашения сел на стул.

– Секунду! – ответил охранник.

Вовремя вспомнив, что моего парашюта он ещё не видел, я отработанным приёмом выбросил левую руку перед собой, продолжительно посмотрел на часы, будто размышлял над своими планами с учётом их показаний, и озабоченно произнёс:

– Время летит… Ну что, спрашиваю?

Охранник похихикал, поделился со мною сокровенным: «Во! сиськи, а?», оторвался от экрана, взглянул на парашют и выдал мне разрешение:

– Валяй!

– Вы, наверное, знаете всех, кто приезжал к Светлане Леонидовне Ревун в гости. Кроме обслуживающего персонала, конечно, – уточнил я. – Не могли бы перечислить её посетителей?

– С чего вдруг? – спросил бугай и с неохотой выключил телевизор. – Нас же три смены, как мы можем всех видеть?

– Разумеется, тех, кого видели в свою смену, я про другие смены не спрашиваю.

Охранник начал вспоминать. Как выяснилось из его рассказа, Светлану Леонидовну мало кто посещал. Так что я зря достал блокнот, приготовившись делать пометки и узнать о покойной что-нибудь новое: от охранника я услышал лишь известные мне имена.

– А кто чаще всех навещал старушку? – спросил я.

– Может, она и старушка, но на мордашку и вообще очень даже ничего была, – ухмыльнулся бугай и осёкся, заметив мой осуждающий взгляд. – Юлька чаще всех приезжала… Елена Викторовна – та последний год только ездить стала, после смерти Вадима Борисовича… Баба Катя – на все праздники и так просто.

– Баба Катя? – удивился я, услышав условное имя заказчицы наших услуг.

– Ну да, сестра её.

– А Вадим Борисович – это муж Светланы Леонидовны?

Бугай кивнул.

– Когда он умер?

– Да также зимой… в прошлом году.

– Каким транспортом гости Ревун сюда добирались?

– Юльку её парень привозил, толстый музыкант. Дочь на своей машине приезжала, а баба Катя от станции на автобусе добирается.

– А Полина разве ни разу не приезжала? – задал я приготовленный заранее вопрос.

– Какая Полина? – удивился охранник. – Я не знаю никакой Полины.

– Скажите, а Светлана Леонидовна часто уезжала из посёлка? И с кем?

– Чаще всего с внучкой на их машине. Или с сестрой куда-то отправлялись на такси, может за покупками. А так, чтобы одна – не припомню.

Видя, что бугаю надоели мои вопросы, я заторопился.

– Скажите, зачем Василий Фёдорович ходит к своей любовнице через главный вход, если на дорогу в деревню можно выйти коротким путём через проход в первой линии?

– Для этого надо ключи от общей двери иметь, голова два уха, – легко нагрубил мне бугай, явно сомневаясь в моих умственных способностях.

Он начал меня раздражать. Мне захотелось дать ему по физиономии, но я терпел; это были оплачиваемые Юрием Львовичем издержки профессии.

– У Васиных хозяев их разве нет?

– Конечно есть, только кто их Васе даст?

Тут до меня дошёл смысл всей этой чехарды с ключами и дверьми. Мне бы промолчать, но я успел высказаться.

– Благодаря этому все перемещения обслуживающего персонала за территорию посёлка по желанию хозяев может фиксировать охрана. Верно?