Беглец между мирами (СИ) - Кравчик Макс. Страница 54
Дорога в Адальт заняла даже меньше времени, чем рассчитывал Берон и, уже на подступах к городу, его обоз встретила королевская свита императора Фалура. Их торжественно встретили, как и подобает встречать победителей. Были и фанфары, и музыка, а вечером их ждал пир. Названный отец Берона — император, сообщил пасынку через слуг, что до вечера будет занят, потому что государственные дела не терпели отлагательств. И только на самом празднике, в честь возвращения наследника престола в родной мир, он смог поговорить с Фалуром — императором Дорсилана. Их встреча состоялась в стенах его кабинета, куда его пригласили после пира. В кабинете был приглушенный свет и много полок с книгами и свитками. Большой, деревянный стол черного цвета стоял посредине, подсвечиваясь с обеих сторон лампами, ярко-красного цвета, выделяя его словно алтарь в мистическом храме. В кресле с высокой спинкой сидел император Фалур, в фиолетовом парадном костюме, с черными вставками и белой звездой на груди. Он жестом пригласил Берона присесть и сказал:
— Сын мой! Я так рад, что ты так скоро вернулся, еще и с такими замечательными новостями. — Он радовался захвату Арсаила, зная, что теперь Баргозар расширит его владения, назначив наместником новых земель. Хотя для отца выражать эмоции прилюдно, было очень редким явлением, сегодня он просто светился от счастья.
— Да отец! Я выполнил твою волю, и теперь мир Бьяргил принадлежит тебе. — Он с почтением склонил голову, не отрывая от глаз Фалура свой взгляд.
— Этот мир принадлежит Вседержителю Баргозару, а не мне, но я обязательно отмечу твою доблесть и отвагу, проявленную во время захвата новых территорий. Я горжусь тобой сын. — Он протянул Берону руку, ладонью вниз, и пасынок правителя империи Дорсилан, коснулся лбом его руки.
— Отец, я хотел спросить… — Берон замялся, не зная какие слова подобрать. — … я хотел спросить: — Знаешь ли ты, кто убил моих родителей? Я имею в виду, что ты говорил, что это сделали солдаты Баргозара, но еще когда только начали завоевывать наш мир. Но кто именно это был? Существо, человек или маг? И почему ты им сдался, а не погиб, сражаясь с его армией? — Ему было чрезвычайно трудно подобрать нужные слова, чтобы не оскорбить правителя. Ведь Фалур был, прежде всего, для него императором, чем отцом.
— Сын. Не забивай себе голову сомнениями. Они как медленно действующий яд, который отравляет твои мысли и сердце. Я не погиб сражаясь против Баргозара, потому что понял, в нем наше будущее и залог нашего процветания. Баргозар не только сильный, но еще и чрезвычайно умный правитель. Я это понял и принял почитать его, как божество. В его правлении наше будущее, и будущее всех миров. Мне не дано было это понять в самом начале его вторжения, но теперь я вижу все предельно ясно. Баргозар, так или иначе, но добьется своего. Он захватит все миры, и поработит их. В таком случае, я не вижу ничего плохого в том, чтобы не только сохранить свою жизнь и империю, но также получить возможность расширить свое владения.
— Да отец, я это понимаю, но почему должно гибнуть столько людей. Ведь мы могли бы ограничиться одним миром? Разве этого мало? — Берон чувствовал себя неуютно, потому что ему раньше не доводилось ставить под сомнение решения его отца и Вседержителя Баргозара. Император помолчав, встал из-за стола и прошел к одному из книжных шкафов. Он снял со своей шеи амулет в виде круглого медальона вырезанного из лунного камня под названием Меникс, и провел им рядом с полкой. Голубое свечение, вырвавшееся из камня, заклубилось черно-голубой дымкой, и обволокло часть шкафа. Эти клубы начали всасываться в полки, словно там образовалась крохотная черная дыра. Этот процесс ускорялся, пока не остановился и не замерцал глянцевым черным светом. Названный отец Берона засунул внутрь руку и извлек оттуда черную колбу с золотой инкрустацией и росписью. Раскрутив этот крохотный тубус, он извлек из него золотой свиток, на котором красными чернилами был написан текст. Судя по виду, это был древний артефакт, но не это делало его уникальным. Яркие, светлые вспышки, переливающиеся множеством цветов, словно звезды вселенной, мерцали вокруг свитка. Такого вида магии Берону еще не доводилось видеть, хотя он часто сражался с различными магами, разных миров.
— Видишь этот свиток? — Фалур задал этот риторический вопрос и, не дожидаясь ответа пасынка, продолжил: — Этот свиток — часть огромного наследия, которое имеет такую огромную силу и важность, что все богатства мира, меркнут перед их ценностью. Этот артефакт, и множество других, были разбросаны и утеряны в различных мирах, но некоторые удалось отыскать. Это наследие осталось после крушения самой первой расы, самого первого мира, которые появились сразу же после сотворения вселенной. Кроме различных предметов обихода, оружия и свитков, содержавших безграничные знания, в числе затерянных артефактов было и еще кое-что. Осколки одной уникальной звезды. Существует легенда, что собрав все осколки и соединив их вместе, можно получить безграничную власть над всеми живущими существами во вселенной, и обрести божественное могущество. Император Баргозар ищет эти осколки. Детритас — называют их. Баргозару под силу их найти и соединить. И тогда его уже никто не остановит. Нам дано выбирать, жить нам или умереть, но чтобы жить, как мы того заслуживаем, надо выполнять приказы Баргозара. — Берон долго молчал. Слова названного отца, встревожили его душу еще больше, чем было до этого разговора. Молодой полководец понимал, что он думал о сложившейся ситуации гораздо лучше, чем было на самом деле. И от осознания этого, ему стало еще хуже, но он заставил себя подавить эти чувства, чтобы не показать их императору Фалуру.
— Что в этом свитке такого ценного, что Баргозар в поисках его захватывал целые миры? — Брови Берона сошлись на переносице, но он сдержал свой гнев и горечь.
— Я не знаю. Никто из наших ученых и магов не смог его расшифровать. Но Берон послушай, этот свиток нашли здесь на Сартоге, понимаешь? Сколько мы еще сможем отыскать таких древних артефактов?
— Что толку с этих артефактов, когда никто не знает, как их использовать? — Берон уже сильно был раздражен, но по-прежнему не отступал.
— Во-первых, это мы не смогли расшифровать свиток, и это не значит, что не сможет Баргозар. Да и какая теперь разница? Для нас это не имеет значения. Мы добыли свиток и передадим его Баргозару, а дальше не наша забота. Сын, я прошу тебя, не делай неправильных выводов. Все в мире имеет свою цену, и за ту жизнь, которую мы выбрали, приходиться платить.
— Я не выбирал такую судьбу! Я не желал, чтобы моих родителей убил кровожадный тиран, а меня воспитывали чужие люди! — Закричал Берон, но сразу же, осекся. Он увидел суровый взгляд Фарула и быстро, но уже мягче добавил: — Прости отец! Я не это имел в виду…
— Я понял, что ты имел в виду, но твои слова ранят меня, больше чем любые проигранные войны и не захваченные города. Ступай Берон, тебя ждет служба. Я хочу, чтобы ты отправился в Арсаил сейчас же.
— Отец… — Но Фалур уже сел в свое кресло и отвернулся в сторону горящего камина, спиной к пасынку, сказав лишь одно слово:
— Иди…
После встречи с названным отцом, Берон чувствовал себя еще хуже, чем было до этого, просто отвратительно. Он сильно обидел своего отчима, и это сдавливало его сердце, словно двумя молотами. Как он мог так его оскорбить? Человека, который не бросил молодого берендея, когда он в кровопролитной резне остался сиротой. Фалур не просто помог Берону выжить, он воспитал его, как родного сына, сделав его наследником империи, и научив его всему, что он знает. Названный отец никогда ничего не жалел для пасынка, и вырастил его грозным и бесстрашным воином. «Какой же я идиот!» — мысленно корил себя Берон, отправляясь в свои покои, чтобы собрать вещи в дорогу.
Всю обратную дорогу Берон размышлял о разговоре с отцом. В его словах определенно был смысл и рациональное зерно, и ему не следовало в такой резкой форме разговаривать с императором Дорсилана. Его мучила совесть, но при этом он никак не мог отделаться от чувства, что его сомнения это не просто фантазия, запутавшегося берендея. Он и в правду считал, что захватывать миры ради поиска артефактов древней расы, не было никакой необходимости. Хотя и не мог не признать, что захватив целый мир, подчинив всех его жителей, можно было бы отыскать реликвии гораздо быстрее. Власть развязывала руки, давая возможность использовать для этого любые методы.