Давай сыграем… в любовь… (СИ) - Каблукова Екатерина. Страница 31

Громкое покашливание вторглось диссонансом. Император выпрямился и недовольно оглянулся. Его адъютант стоял в дверях и огромными от удивления глазами смотрел на своего друга и императора. Амалия тихо ахнула и попыталась вырваться, но Рудольф машинально удержал её.

— Тише, все хорошо… — прошептал он и повернулся к дверям — Ты что-то хотел, Эдмунд?

— Вы меня звали, — слегка ошеломленно напомнил ему барон, — Я стучал… три раза… Но если я не вовремя…

Амалия вновь покраснела, поняв, что адъютант видел большую часть того, чем они занимались. Она стыдливо спрятала лицо, уткнувшись в плечо Рудольфа.

— Да, звал… — император с какой— то нежностью провел ладонью по растрепанным волосам девушки, с удивлением отмечая, какие они длинные и густые. Она вздрогнула и подняла на него голову. В ее взгляде страсть, которая охватила их несколько минут назад, смешивалась с ужасом от осознания своих поступков.

Рудольф ободряюще улыбнулся и, все еще придерживая за талию, подвел ее к креслу, усадил, сам стал рядом, не выпуская ее ладони из своей, словно обещая защиту и поддержку, — Эдмунд, только что меня пытались отравить.

— Вот как? — понимающая улыбка исчезла, адъютант ощутимо напрягся, — Кто?

— Не знаю. Кто— то подсыпал яд в сливовую наливку твоей матушки. И если бы не Амалия…

— Хочешь сказать, что моя мать способна? — выдохнул барон, от волнения переходя на «ты». Впрочем, как девушка поняла, на правах старого и, пожалуй, единственного друга он мог позволить себе такую вольность.

— Эдмунд, я же сказал «кто— то подсыпал»! — поправил его император, — Сомневаюсь, чтобы вдовствующая баронесса таким образом решила вдруг вернуть тебя со службы в отчий дом.

— С учетом того, что мы полчаса не можем провести спокойно под одной крышей, она действительно вне подозрений! — друзья понимающе переглянулись. Амалия улыбнулась, тоже вспомнив хрупкую, на первый взгляд, женскую фигуру в черном.

— Значит, кто— то сделал это уже во дворце, — продолжил Рудольф. Эдмунд задумался:

— Я вчера вечером лично передал тебе бутылку, ты отдал лакею, тот при нас перелил ее в графин, и мы выпили…

Император кивнул, словно подтверждая слова:

— Да, точно. Потом графин оставался здесь.

— Я слышала звон стекла, — заметила Амалия, — когда была… в соседней комнате.

Рудольф хмыкнул.

— Получается, отравитель зашел сюда среди бела дня, минуя охрану, — делая вид, что не замечает смущения девушка, барон прошелся по комнате, словно пытаясь рассмотреть следы.

— И снял магическую защиту, — напомнил император, — здесь ее нет.

— А ты ставил? — его адъютант слегка нахмурился.

— Конечно, в каждой комнате, — Рудольф кинул веселый взгляд на свою невесту, — И, поверь, она прекрасно работает!

Амалия невольно опустила взгляд, делая вид, что рассматривает оборку своего платья. Она вспомнила мерцающие паутинки по углам, но решила пока не говорить, что видела их.

Её жених чуть сильнее сжал ее руку, словно приободряя. Заметив это, барон Фриш нахмурился:

— Я что-то пропустил?

— Всего лишь разговор с Лилианой. Он был весьма… занимателен.

— Не сомневаюсь! — адъютант усмехнулся, — Она всегда отличалась буйной фантазией!

Он осекся под многозначительным взглядом своего друга и слегка смутился, понимая, что сболтнул лишнее. Повинуясь детскому желанию поддразнить его, Амалия понимающе улыбнулась, смущение барона усилилось. Странно, но это придало ей уверенности в себе.

— Я отдал ей ту газетенку, — продолжал Рудольф, — Дал понять, что знаю, что это — её идея и достаточно красноречиво объяснил, что необходимо напечатать опровержение. Так что она ушла разъяренная.

— Думаешь, это она подсыпала яд?

— Она все время была на виду, — Рудольф весело посмотрел на вновь смутившуюся Амалию. Впрочем, она быстро взяла себя в руки.

— Насколько я поняла, ей невыгодна смерть императора, — заметила девушка, — Она хотела место статс-дамы и титул любовницы.

— Она не первая, — отмахнулся барон. Девушка с интересом взглянула на него:

— Кто еще?

— Ну… — протянул тот, понимая, что вновь сказал лишнего.

— Почти половина из того списка, который я вам написал, и еще половина тех, кто никогда в нем не был, — отрывисто проинформировал Рудольф, — я теперь понимаю, как чувствует себя олень, на которого открыт гон собаками.

— С одной поправкой: ни одна собака не елозила перед оленем на животе и не стояла на коленях! — Амалия елейно улыбнулась. Барон закашлялся. Рудольф бросил на девушку задумчивый взгляд.

— В любом случае это не Лилиана, — резюмировал он.

— Да, — Амалия кивнула, — Она бы просто не успела это сделать.

— Вы знаете, что это был за яд? — насторожился Фриш.

— Полагаю, амара.

Она почувствовала, что мужчина, держащий её за руку, невольно содрогнулся: амара был одним из самых опасных ядов. Действуя медленно, он впитывался в кровь, и отравленный человек погибал очень мучительно. Целители, как правило, не успевали ничего сделать.

— Надо вызвать дознавателей, — барон вопросительно посмотрел на друга. Тот покачал головой:

— Нет. Пока не стоит предавать все огласке. Возможно, несостоявшийся убийца потеряет терпение и выдаст себя.

— Или предпримет новое покушение, более удачное, — пробурчал Эдмунд. Амалия вздрогнула и с тревогой взглянула на Рудольфа. Он стоял в одной рубашке и бриджах, заправленный в высокие сапоги. Сейчас, без мундира и регалий, он казался значительно моложе, чем в тот раз, когда она его увидела впервые. Ей вдруг снова захотелось оказаться в его объятиях, прижаться щекой к груди, ощущая биение его сердца.

Она слегка опустила голову, опасаясь, что все это написано на ее лице. Амалия прекрасно понимала, что эти желания были неприличными и оттого еще более волнующими. Увлеченная своими мыслями, она чуть не пропустила остальной разговор. Барон Фриш настаивал на усилении охраны, а Рудольф возмущался.

— Если я не могу спокойно ходить по дворцу, так зачем мне сдался этот дворец! — в голосе императора слышался гнев. Амалия встала и подошла к нему:

— Может быть, стоит переехать в одну из загородных резиденций? — предложила она. Рудольф покачал головой:

— Это не решит проблему. Вполне вероятно, что убийца — кто— то из слуг или придворных. К тому же отъезд за город заставит гонцов сновать с документами, а это повлечет еще больший беспорядок в делах Империи.

— Нам нужно время, чтобы понять, кто это может быть, — вмешался адъютант.

— Мы можем сказать, что покушение удалось, и император тяжело болен, — вдруг предложила Амалия. Мужчины посмотрели на нее с удивлением.

— А это идея, — протянул барон. Рудольф покачал головой:

— Ни в коем случае! Быть запертым в спальне и валяться на кровати? Нет, нет и нет! Страну и так слишком лихорадит после гибели императора Франца, известие о моей болезни развяжет руки тем, кто пытается устроить революцию.

— Но это — единственный выход! Иначе убийца поймет, что попытка провалилась, и тогда… — Амалия умоляюще посмотрела на жениха, — Я прошу вас! Хотя бы пару дней…

— Нет. И не смотрите так на меня, пытаясь разжалобить! Я не желаю подвергать себя добровольному заточению! — он махнул рукой, отметая все возражения, и с удивлением посмотрел на рукав своей рубашки, перевел взгляд на мундир, все еще валяющийся на полу, поморщился, — Похоже, мне стоит все— таки одеться более прилично.

Он аккуратно подобрал лежавшие на полу вещи и повернулся к невесте:

— Амалия, скажите, могу ли я надеяться, что, вернувшись в эту комнату через пять минут, я найду вас здесь?

— К чему этот вопрос? — удивилась она.

— Потому что я не знаю, что еще придет в вашу голову. Вдруг вы решите сбежать от меня? — император озорно улыбнулся. Девушка оскорбленно поджала губы:

— Уверяю вас, если я не сделала этого до сих пор…

— То можете сделать в любой момент!

— Мне все равно не удастся убежать дальше ворот, — резонно возразила между тем Амалия, — Так что я не вижу повода для подобного безумства.