Элемента.T (СИ) - Лабрус Елена. Страница 10

— Если предположить, что это лигатура, то это не «стрелочка вверх», а две буквы, например, «А» и какая-то согласная.

— А это не крестик, а та же согласная в виде «вертикальной палки» и другая гласная в виде короткой «горизонтальной палки».

— Гениально! — оживилась Агата.

— Да, я знаю, — нагло принял горбун её восклицание как признание своих заслуг, но она не обиделась. — Это «М»! Я точно знаю, это «М»! Перстень с таким значком был у Марты. Три палочки, это была первая буква её имени.

— А если предположить, что кружок это «О», то три палочки с кругом — «МО», — обрадовалась Агата.

— Или «ОМ», — остудил её порыв Тео.

И тут прямо на стол приземлился большой рыжий жук. Агата взвизгнула, а горбун, забыв про девушку, снова погнался за сверчком.

— Одна вертикальная палочка — это «Тэ», — крикнул он ей с другого конца комнаты.

— Понимаю, потому что «МарТа». Далась ему эта Марта, — пробубнила Агата.

— И здесь всего четыре согласных, — сказал он, пронося мимо стрекочущее в зажатой руке насекомое.

«Т», «М». Агата чертила ногтем на краю листа буквы. Эх, если бы можно было писать!

— Возьми у меня песок! — крикнул ей горбун из-за шторы, которой была отгорожена палата от смежной с ней комнаты. — Пальцем по песку тебе же не запрещено водить?

Агата удивилась: неужели она сказала это вслух?

Но с этого дня склянка с песком и белый лист стали ее мелом и доской. И дело пошло быстрее. Даже очень быстро. Две оставшихся согласных она разгадала в тот же день, сидя рядом с Деревом. «Л», «М», «Н» и «Т». Это было так просто! Как же она раньше не догадалась! А гласные подсказала ей Лея. «А», «О», «У» и «Е» или «Э», что, в принципе, было равнозначно. ТАЭЛ, ТААЛ, ТАОЛ и ТАУЛ. Эти четыре слова были написаны под витражом с изображением одной из девушек. ЭНТА, АНТА, ОНТА и УНТА — под изображением другой.

— Лея, это что-нибудь значит? — пытала Дерево Агата.

— Это просто имена. Имена Истинных Богов. Их было четыре поколения. Всегда четыре. Когда рождалось новое поколение богов, самые старшие отдавали им свои души и умирали. И их опять становилось шестнадцать. Они подрастали, две пары близнецов, мальчик и девочка и в день их совершеннолетия родители передавали им свою власть, и они становились Коронованными Богами, то есть правителями страны. Потом справляли свадьбу. Их женили между собой, мальчика одной пары с девочкой из другой.

— Инцест какой-то, — возмутилась Агата. — разве можно жениться на ближайших родственниках, да к тому же рожать от них детей.

— У людей нельзя, — спокойно возразила Лия. — А у Богов нельзя было иначе. Они жили в своём огромном Замке, скрытом от людей Туманом и только два раза за двадцать лет являли его людям. В День Коронации и в День Свадьбы. Люди пили сок из плодов растения, которое росло только в Замке и могли видеть своих Богов. И это были великие Праздники: Коронация в День Осенней Луны и Свадьба в День Луны Весенней.

— А кто же тогда были Боги Мудрейшие? Если Истинных было целых четыре поколения, но только одно правящее. — Агата удивлялась себе, почему она до сих пор не догадалась поговорить с Лией об этом.

— Мудрейших Богов тоже было четверо. Их назвали Богами значительно позднее, а в то время, когда были Истинные, они были просто Мудрейшие, их учителя и наставники, потому что обладали редкими талантами. Армариус знал прошлое, Пророчица могла видеть будущее, Хранительница Душ отвечала за души всех людей, а Ватэс Дукс отвечал за всё остальное.

— За всё, то есть ни за что? — предположила Агата.

— Да, кто-то считал и так, — ответило Дерево. — Он всегда был загадочным и очень скрытным. Он мог принимать любой облик, и никто не знал его настоящего лица. Возможно, просто его не имел. И в этом был его талант. Он умел быть таким, каким нравился отдельно каждому.

Она говорила об этом так, словно их связывало что-то большее, чем просто служба богам.

— Ты хорошо его знала? Ведь ты была Пророчицей.

— Хорошо его не знал никто. Но да, мы были знакомы. К сожалению, я пробыла в Замке недолго. Меня изгнала последняя Белая Богиня, и это её имя написано верхним. Её звали Таэл. Я больше не имела ни права голоса, ни возможности оставаться в Замке и не знаю, что там на самом деле произошло. Оказалось, мой дар Пророчества не собственный. И сейчас я всё это вспомнила только благодаря твоим рунам. Только потому, что рядом Истинные, я могла видеть будущее. Но как только меня изгнали, я стала совершенно как все остальные люди, к тому же совершенно не приспособленной к жизни. Мне нелегко пришлось, ведь меня воспитали в Замке. И служить моим Богам – это всё, что я умела.

— А остальные Мудрейшие? Они тоже были зависимы от Богов?

— Конечно!

— Наши легенды говорят, что они все погибли. А прочитавшие пророчество верят, что можно воскресить Мудрейших.

— Глупые! Мудрейшие не могут существовать без Истинных. Скажи, Гудрун, тот ребёнок, из-за которого тебя наказали. Что помнишь ты о нём?

— Их было двое, Лия! Мальчик родился первым, но умер. Я до сих пор чувствую в себе его душу. Я едва могла её вынести, она, словно разрывала меня на части.

— Но, если он умер, кому ты отдала его душу? — взволнованно перебила её Лия.

— Она исчезла прямо у меня из рук, из хрустального шара. За это я теперь здесь и заточена.

— Но как она могла исчезнуть?

— Я долго думала об этом, Лия! Её могла забрать только другая кера, такая же Повитуха, как и я.

— Если бы тебя здесь не держали или она пришла в Замок, ведь ты могла бы её почувствовать?

– Конечно! Так же как душу того несчастного мальчика, которому она, увы, уже не пригодилась.

— Теперь я понимаю, почему вижу будущее только рядом с тобой. Он не умер, Гудрун, не умер! Но даже не подозревает о том, что в нём за душа.

— О, нет! Гудрун, ему нельзя ехать в какую-то Со… Сос… Сосновку.

— Кому нельзя? — Агата ничего не понимала.

— Феликсу. Его зовут Феликс.

— Но как, что я могу сделать? — Агата запаниковала.

— Просто скажи это Тео. Он слышит тебя, а она слышит его.

— Кто слышит? Марта? — почему-то Агате пришло на ум именно это имя.

— Просто скажи Тео, что Феликсу нельзя в Сосновку. Это будет трудно, но заставь его произнести это вслух.

Глава 7. То, чего раньше не было

Феликс!

Ева открыла глаза, не понимая, сон это был или явь. В последнее время она часто спала днём, но не потому, что стала больше уставать, хотя её беременный живот уже изрядно подрос и создавал определённые трудности. Однажды нечаянно задремав в середине дня, она услышала голос Тео, друга Анны Гард, как он утверждал, знаменитого Парацельса, которого в Замке, впрочем, держали просто за чудика. Он словно разговаривал с кем-то, хотя ответов слышно не было. Кажется, он проклинал сверчков и разгадывал вслух какой-то кроссворд или шараду. Ева не поняла, но она точно знала, что это ей не приснилось. Просто, в то время, когда она спала, она переносилась в сознание Анны Гард, которая там тоже спала, то есть прибывала в коме. «Моя Марта, ты, как и прежде, в полной отключке?» — говорил каждое утро её забавный друг.

И чтобы слышать эти его недолгие монологи Ева вставала каждый день всё позднее и ложилась спать, как только предоставлялась такая возможность. Правда, расплачивалась за это ночной бессонницей, но это казалось ей важней.

В этот раз Тео с кем-то снова спорил. Ева не знала на каком языке он произносил свои ругательства, но ругался он сильно и судя по всему грубо. Он чего-то ни за что не хотел произносить вслух, но кто-то, видимо, очень сильно настаивал, потому что он сдался и, страшно коверкая название, произнёс: «Феликс не должен ехать в Сьоснафку» Но Ева его поняла.

 «Феликс, ты не должен ехать в Сосновку» настрочила Ева сообщение. «Только не спрашивай меня почему. Считай, что мне приснилось или это прихоть беременной женщины».

«Попробую» — ответил ей Феликс и издевательски лыбящийся смайлик явно говорил о том, что он не воспринял её предупреждение серьёзно. А у неё не было ни одного аргумента, чтобы доказать, как это важно. Она и сама не сильно была в этом уверена.