Мой наркотик (СИ) - "зеркало мира". Страница 21

– Я могу чем-то помочь? – нарушает тишину Ванина мама.

– Э-э-э, да, – хрипло мямлю, но тут же собираюсь с духом. – Я, возможно, не вовремя, но могу я увидеть Ваню?

– Его нет дома, он на консультации сегодня.

– Что ж, – растягиваю губы в подобие улыбки и делаю шаг назад, – тогда я ему лучше позвоню.

– Может, что-то передать? – озадаченно смотрит на меня женщина.

– Нет-нет, не стоит. Спасибо.

– Вы хотя бы представьтесь.

– Мое имя вряд ли вам о чем-то скажет, – все дальше отступаю я от двери.

– Постойте! Вы Павел?

Мне становится неловко. Я доставил столько проблем и неприятностей его семье, а теперь еще и посмел нагло к ним заявиться. Конечно, я не знал, что конкретно Ваня обо мне рассказывал. Не исключено, что я всего лишь какой-то его друг-наркоман, которому понадобилась помощь, но усугублять не хотелось. Я молчал, не решаясь ответить, только женщина все поняла по моему лицу и кивнула в сторону квартиры:

– Проходите, дождитесь его.

– Спасибо, – скромно улыбнулся я и вошел в прихожую.

В квартире было тепло и уютно, все, как я помню. Из кухни доносятся ароматы выпечки, от которых слюни начинают течь. Женщина указывает рукой в гостиную, но я почему-то мнусь у порога:

– Пожалуй, идея прийти сюда была не очень хорошей.

– Да хоть какая-то за последние полгода, – парировала хозяйка и скрестила руки на груди. – Ваня очень переживал, что вы отказываетесь с ним общаться. Все глаза выплакал. Учебу забросил. Даже боялась, что заболеет от тоски.

У меня груди все обрывается и щемит от боли. Я и подумать не мог, что парень будет так сильно переживать. Ощущение ненависти к себе выросло в разы. Даже перехватило дыхание.

– Простите, – выдавил скомкано, не придумав ничего умнее.

– Вы знаете, я человек широких взглядов и его гомосексуальность спокойно пережила, но понять, что он нашел в вас, так и не смогла. Вы жестокий и самовлюбленный человек, и если надеетесь на нашу с отцом поддержку, то глубоко заблуждаетесь.

– Я этого не жду.

– Зачем вы пришли?

Я не знаю, что ответить. Извиниться? Попрощаться? Выходит, Ваня рассказал о нас все, и родители его лишь поддержали. Во мне проскользнула зависть и горечь обиды: почему у меня не так? Но Голубев это заслуживает – быть любимым и любящим. Я горько усмехаюсь, чем вызываю удивление его матери.

– Вы правы, я его не заслуживаю. Вы не говорите ему, что я приходил. Это было глупо.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Поставить точку, – пожимаю плечами и поворачиваюсь к двери. – Но, кажется, она и без того стоит.

Я бросил прощальный взгляд через плечо и вышел из квартиры. Женщина нахмурилась и выглядела озадаченной, в последний момент мне показалось, что она попытается меня остановить, но я захлопнул дверь и уверенно пошел к лифту. Вот и все, не осталось неоконченных дел. Еще одна страница в моей потрепанной книге жизни перевернута и вскоре закончится весь небольшой том. Я брел по мокрым улицам города со спокойной душой впервые за последние месяцы. Голова звенела пустотой, в груди царила легкость. Под моей жизнью вот-вот подведут черту, и я буду только «за».

Домой иду пешком. Толстовка промокла и прилипла к телу, джинсы стали тяжелыми, в кроссовках захлюпало. Очень холодно, особенно под порывами пронзительного ветра, но в маршрутку лезть смысла уже нет, поэтому ускоряю темп. Добежав до квартиры, сразу направляюсь в ванную и включаю горячую воду. Ледяные руки слушаться не хотят, но я упорно сдираю с себя одежду и надеваю халат. Пока ванна наполняется, решаю выпить чаю. Чайник полупустой, поэтому нагревается быстро, и вот я уже с удовольствием заливаю тепло в желудок. Не наркотик, кто бы спорил, но ощущения приятные. Что еще для счастья надо человеку? Немного тепла и спокойствия, тогда и мозги на место становятся и сложные задачи решаются. Иду в комнату к рабочему столу, беру из стаканчика канцелярский нож и бреду в ванную. Вода как раз набралась и над ней поднялся пар. Ставлю чашку на бортик ванны, нож кладу рядом, но как только начинаю развязывать полы халата, раздается звонок в дверь. Кого это принесло? Соседи, что ли? Проверяю, нет ли воды на полу. Снова звонок. Странно. Иду со вздохом открывать и ошеломлённо замираю: на пороге Ваня. Всклокоченные волосы в капельках дождя, нос красный, глаза, как блюдца, часто дышит, будто бежал. Пробегаю взглядом по его одежде, явно надето первое попавшееся под руку, кеды не завязаны – шнурки просто заправлены внутрь, в руках зонт. Он таращится на меня, словно видит впервые, кусает губы, стараясь не улыбаться. Я улыбаюсь первый и тепло говорю:

– Привет.

– Привет, – выдыхает он. – Я звонил, но у тебя что-то с телефоном.

– Да? Может быть. Я даже не знаю, где он. Проходи. Замерз, небось? А я как раз чай пью.

Пропускаю Ваню в квартиру, помогаю стянуть влажную куртку и киваю в сторону комнаты. Парнишка трет ладони и заходит в знакомое помещение, с интересом оглядываясь по сторонам. Я иду на кухню и снова завариваю чай. На душе спокойно, даже радостно. Почему-то пропал страх и неуверенность. Мне хотелось услышать его голос, узнать о его делах и просто посидеть рядом, глядя в глаза. Стараюсь не думать о будущем, потому что оно слишком эфемерно, а настоящим мне насладиться никто не сможет помешать. Возвращаюсь в комнату, где Ваня уже умостился на диване и поджал под себя ноги. Я ставлю чашки на журнальный столик и сажусь рядом, не в силах скрыть радостную улыбку.

– Мама рассказала, что я приходил?

– Да, – кивает парень и берет одну чашку в руки.

– Как прошла консультация?

– Нормально. К этому экзамену допустили и то хорошо. Но без «хвостов» не обойдусь.

– Ничего. Ты мальчик умный и наверстаешь упущенное.

– Надеюсь, – пожимает плечами Ваня. – У тебя как дела, Паша? Ты выглядишь уставшим.

– Так же себя и чувствую. Но скорее устал морально, а не физически.

– Я думаю, это пройдет со временем. Главное, не останавливаться на достигнутом.

Он пьет свой чай, а я внимательно на него смотрю и не могу оторвать взгляд. Он точно такой, каким его помню: нежный и ранимый, совсем юный и живой. С ним хочется быть рядом, вдыхать воздух, которым он дышит, ходить по той же земле. Он ловит мой взгляд и удивленно вскидывает брови:

– Что?

– Рад тебя видеть. Я даже и не представлял, насколько соскучился.

Ваня отставляет чашку и крепко меня обнимает. Я обхватываю его тело руками в ответ и придвигаю ближе к себе. Темные волосы пахнут дождем и свежестью. Провожу руками по такой знакомой спине и жмурюсь от удовольствия.

– Я так боялся, что ты больше не захочешь меня видеть, – горячо шепчет мне в ухо Ваня.

– Не нужно тебе было видеть меня в том состоянии.

– Тебе там было очень плохо? – отстраняется парень и смотрит мне в глаза. – Расскажешь?

– Не сахар, что скрывать, – пожимаю плечами и подгибаю под себя одну ногу, чтобы было удобнее сидеть боком. – Но у меня были отличные врачи.

– Александр рассказывал. Я звонил ему почти каждый день.

– Вы молодцы. Мои настоящие друзья.

– Ну да, – отвечает Ваня и почему-то прячет глаза. Улыбка сползает с его лица, и он снова кусает губы. – Романа посадили.

– По твоей наводке? – хмыкаю, почему-то совершенно не удивленный.

– Когда тебя увезли в больницу, он мне начал названивать, предлагать свой товар.

– Вот гад, – в сердцах выплюнул я. – Правильно сделал, что сдал его. Давно пора посадить барыгу. Сколько ему дали?

– Пять лет.

– Надо было полные пятнадцать.

– Я боялся, что ты меня возненавидишь за это.

– Может, я и наркоман, но не идиот.

– Бывший наркоман.

– Таких не бывает, – снова сажусь прямо и беру свою немного остывшую кружку.

– Что ты хочешь сказать? – упавшим голосом спрашивает Ваня.

– Что тяга пропала, но в памяти плотно засели образы и ощущения. И мне тяжело их полностью прогнать из сознания. Поэтому существует огромная вероятность рецидива.