Свидетель (СИ) - Манукян Галина. Страница 61

Наконец, нащупала одну из колонн, идущих по краю медитационного зала. Судя по звуку растекающегося в пространстве песенного речитатива, центр помещения остался справа. Значит, моя келья, а за ней дорожка к центральному зданию, за которым раскинулся парк, спускающийся к Гангу, были слева. Туда я и пошла, выставив руки и завидуя даже мошкам - те видели, куда летят. Матхураву вот-вот казнят, а меня по Никиной тупости вот-вот найдет Шиманский и прекратит мои страдания. Минут эдак на пять...

Скрипнула калитка в воротах слева. Послышались шаги. Очередной приезжий, - поняла я. Индийцы ступают мягче в своих сандалиях-чаппалах и даже в европейского типа туфлях. Индусы, они во всем другие - иначе ходят, иначе говорят, иначе пахнут и чаще улыбаются в голосе. Я слышала теперь шаги мужские, твердые, так ходят европейцы в ботинках на хорошей подошве. По звуку шагов пришедший был не старым, крепким и высоким. Он остановился на мгновение и направился ко мне. Я нахмурилась: не хотелось разговаривать даже с теми, кого знала, раскланиваться и объясняться с посторонними было сейчас вообще не с руки. Пусть идет своей дорогой! Я сделала недружелюбное лицо и повернула направо: парк был в противоположной от ворот стороне. И вдруг послышалось взволнованное:

- Варя!

Валера? Меня пробило, будто электрическим током. Я остановилась. Что он здесь делает?! Сердце забилось учащенно, но не от счастья. Без всяких обиняков Сона показала свое отношение к Матхураве. До сих пор под впечатлением. Черкасов уже отдал мне должное, что он еще от меня хочет? Продолжения банкета? Однозначно не любви.

Он подошел так близко, что я уловила почти забытый запах. Сердце предательски ёкнуло, в животе похолодело.

- Варя, здравствуй! Наконец-то я нашел тебя! Не поверишь, вторые сутки обхожу ашрам за ашрамом, а сегодня с самого утра пошел сюда по наитию, и тут ты! - он, кажется, улыбался, не скрывая радости.

- Зачем? - мрачно спросила я.

- Что зачем? - радости в голосе поубавилось.

- Зачем ты меня искал? В письме было не доходчиво? - жестко сказала я.

- Вот, - он всунул мне в ладонь металлический цилиндр, - это лазерная палка для слепых, дает импульсы, благодаря которым можно ходить почти беспрепятственно. Правда... я надеялся, что она тебе уже будет не нужна.

- А что тебе нужно от меня? - вскричала я, окончательно срываясь. - Не могу я быть для тебя свидетелем! Не могу! Всё стало только хуже! Я ничего не вижу! Ни штрихов, ни пятен света, ни цветов, как в «Аватаре»! Вообще ничего! - Я помахала перед своим лицом рукой. - Темнота! А тут еще ты! Разве ты не понимаешь, что мучаешь меня?! Одним своим присутствием мучаешь?!

Он молчал, опешивший. Наконец, выдавил:

- Прости. Я не знал, жива ли ты. Приехал наудачу, потому что ты в Фейсбуке писала про Ришикеш. Тебе по-прежнему угрожает опасность. И если нашел я, могут найти и другие...

- Да пожалуйста! Жду с распростертыми объятиями - эта дурочка поехала в Гоа, в столицу! С любовником встречаться! Не терпелось ей! Наверняка обратно приедет с эскортом, - гремела я.

- Варя, успокойся, пожалуйста, - мягко, но немного растерянно попросил Валера. - Только дай согласие, и я увезу тебя. Защищу...

Я расхохоталась.

- А от тебя кто меня защитит?!

- Варя, прошу тебя. То не повторится больше никогда, я осознал...

Я закрыла ладонями уши, замотала головой, чувствуя, что схожу с ума от того, что меня обманывают, а я опять готова поверить в это. Он замолчал. Опустив руки, я хлестко произнесла:

- Знаешь, Валерий, моя главная проблема в том, что я не могу сказать «Нет». Всегда боюсь обидеть, навредить кому-то. Хватит, пора научиться! Мой мир - вот здесь, - я выбросила руку в сторону медитационного зала. - Твой - в другой стороне, где-нибудь на Мальдивах с кучей ночных клубов. Нам друг друга никогда не понять. Иди, считай деньги, пей виски, трахай всё, что движется! Но без меня! Уходи, слышишь?! Я не хочу, чтобы всё повторялось! Не хочу знать, что ты рядом! Бояться! Быть многократно униженной! Если меня убьют, ладно. По крайней мере, в новой жизни я буду видеть.

Я перевела дух, а Валерий шумно, открытым ртом хлебнул воздуха так, словно долго был под водой.

- Варя, не надо.

- Уходи! Не мучай меня! - закричала я и истерически разрыдалась. - Уходи!

- Прости меня, - хрипло сказал он. И шаги начали удаляться.

Ко мне кто-то подбежал. Обнял по-матерински, окутав запахом специй и индийских сладостей.

- Он обидел мой Варья?! - спросила кухарка Падмини на ломаном английском. - Я дать ему палка. Бежать после.

Я замотала головой, а потом уткнулась носом в ее теплую большую грудь и плакала-плакала-плакала до изнеможения. Захотелось, чтобы Шиманский скорей нашел меня. И все кончилось.

* * *

Словно избитый камнями, Черкасов вылетел за ворота. Всё! Конец надежд, заставляющих его двигаться и жить. Какой теперь смысл? Острый шип вонзился в сердце, голова закружилась. Он привалился спиной о столб забора с противоположной стороны. Ледяные пальцы рванули рубашку, сдавили грудь, чтобы ее не разорвало. Валерий согнулся, как старик. Центра ладони коснулся рубин на цепочке. Боль не отпускала. Черкасов пытался дышать и не мог. В глазах потемнело, и он медленно осел на землю.

- Вам плохо? - спустя какое-то время послышалось рядом не понятно на каком языке.

- Да, - прохрипел он.

- Вам надо к мастеру, Праджни-джи. Он всё лечит. Сейчас. Сейчас...

Валерия подхватили под руки и повели куда-то.

Перед глазами мелькали коридоры, свет, люди, худой индус с длинными волосами и бородой. Редкие вздохи пронзали болью. Наступило облегчение... и всё исчезло в тяжелом сне, пропитанном запахом сердечных капель.

* * *

Черкасов проснулся в маленькой комнате с побеленными стенами и плетеной индийской мебелью. Во рту было сухо и противно. Двигаясь медленно, словно октябрьская муха, он поднялся с кровати. Сердце больше не болело, но в груди было пусто, словно испорченный насос, качающий по телу кровь, изъяли и забыли заменить новым...

Взгляд уткнулся в красочного, расшитого золотыми нитками Ганешу1 в самодельной рамке из бамбука. Постепенно из тупого хаоса мысли выкристаллизовались во что-то более ясное. По частям вспомнился разговор с Варей. Пожалуй, она права была в одном: их параллельные миры пересеклись по какой-то случайной оказии, пространственному парадоксу. Ошибка космоса, которая дорого обошлась обоим.

В воспоминаниях, которые Валерий носил с собой по Лондону, Варя была другой. Настоящая оказалась смуглее, материальнее и несчастнее.

Дверь приоткрылась, в комнату вплыла дородная немолодая индианка в ярко розовом сари. На деревянном подносике она принесла чашку с чаем и сахарницу. Выставила на тумбочку перед гостем и что-то сказала на хинди.

- Спасибо, - пробормотал он, следя за ее коричневыми, почти как у африканцев пальцами, более светлыми с внутренней стороны. В последний момент догадался сложить ладони в неловком индийском намасте.

Индианка улыбнулась и снизошла до ломаного английского:

- Пражни-джи тебя лечить. Он сказать, ты отдыхать, потом идти. Ты многие отдыхать.

Черкасов растерянно улыбнулся, склонил голову и снова поблагодарил. Индианка и не собиралась уходить. Она рассматривала посетителя круглыми карими глазами, и вся была очень круглая, очень похожая на рисованного слона с человеческим телом с картинки. Казалось, женщина заполняла собой и своей широкой улыбкой всю комнату.

- Праджни-джи - врач? - спросил Черкасов. - Сколько я должен заплатить?

- Праджни-джи быть гуру. Сейчас он помогать денег нет. Тебе.

- Бесплатно?

- Да.

- Что делает ваш гуру?

- Людей любить. Все знать. Чудо. Многие чудо, - заулыбалась таинственно индианка, показала на потолок и развела руками. Потом показала пальцем на Черкасова. - Сердце плохо. Атака. Ты отдыхать.

И выплыла так же неспешно, как и зашла. В помещении сразу стало пусто.

Со вздохом Валерий придвинул чашку с чаем и, размешивая четвертую ложку сахара, смотрел, как тают кристаллики в темно-коричневой ароматной жидкости. Он вновь погрузился в размышления о Варе.