Выходит продюсер - Роднянский Александр. Страница 13
В ночь с 29 на 30 марта 1998 года мы всем каналом пережили первые в нашей телевизионной практике парламентские выборы на Украине: удивительно свободные, пестрые и непредсказуемые. И впервые в эфир вышла наша новая программа «Ночь выборов». Начали в восемь часов вечера в прямом эфире, закончили в три ночи. Большая студия, беспрерывный новостной поток, связь с основными политическими центрами, с улицами и площадями — такого формата страна еще не видела. В ту ночь перебывали в нашей студии практически все интеллектуалы страны (совсем не только политики!) — историк Мирон Петровский, философ Мирослав Попович, великий актер Богдан Ступка… И даже после завершения эфира не хотели расходиться, сидели еще часа полтора в единственном незакрывшемся кафе телецентра и говорили о том, какой будет эта страна в дальнейшем и как сдержать коммунистов.
Парламент Украины (Верховная Рада) в 1998 году был насквозь левый, он открыто враждовал с президентом Кучмой. Когда мы получили вещательную лицензию на десять лет, парламентарии пошли в яростную атаку на «рупор кучмовского режима». А когда попытка заблокировать решение о лицензии провалилась, попытались лицензию отобрать.
Нашей «линией укреплений» была лишь качественная журналистика: в нашем эфире все без исключения политики страны могли участвовать в дискуссии. Нам удавалось вести себя по-джентльменски, но политическая ситуация обострялась, и в условиях борьбы за существование канала и за его независимость интеллигентное поведение давалось нам все сложнее.
Первые несколько лет «1+1» был вполне сбалансированным телеканалом, который представлял все точки зрения и давал слово всем, кто хотел высказаться. Внутри правительственной элиты нас называли не «1+1», а «50 на 50». Наша «взвешенность» для людей во власти была чем-то вроде ненадежности, а я принимал их «50 на 50» как комплимент.
Когда ступаешь на политическую тропинку — неизбежно скользкую, не спорьте, — возникает соблазн понять одних, осудить других и подыграть третьим. И, поверьте, можно найти миллион честных аргументов «за» и «против» для внутреннего компромисса. Но важно не забывать, что игры с политикой не имеют никакого отношения к журналистике. К другой вечной профессии имеют, а к журналистике — нет.
Наступление власти на редакционную политику всегда начинается очень мягко, но стремительно приобретает катастрофический размах. Мы делали году в 97-м репортаж из Крыма о посягательстве на бизнес одного предпринимателя. Журналист раскопал, что лоббировал этот рейдерский захват тогдашний зять Кучмы Игорь Франчук. После выхода сюжета в эфир Кучма деликатно заметил, что мы могли бы и не упоминать, что Франчук его зять, а ограничиться фамилией. С таких мелочей все и начинается: сначала не говорите, что зять, потом не называйте фамилию, а в один прекрасный день вообще сидите и молчите.
Вокруг Кучмы клубились разношерстные группы влияния, бесконечно друг с другом воевавшие. «Мочили» они друг друга телевыстрелами — медийными сюжетами. Записывали друг про друга компроматные передачки и попеременно носили их главе государства. А в случае одобрения «заряжали» в эфир. Так ведущие телеканалы втягивались в межклановые споры.
Чтобы разобраться в этой подковерной византийщине, Кучма приглашал к себе руководителей основных каналов и выяснял, кто против кого и как играет. Мы стали общаться чаще и больше, чем было отведено протоколом на телевизионные дела. При этом в администрации президента были сотрудники, контролировавшие эфир, — могущественные люди, которые как бы отвечали за «1+1». С ними тоже надо было выстраивать отношения. Одно время я ездил в администрацию президента как на работу.
Трудно поверить, но даже в политическом сегменте вещания у нас поначалу оставалась довольно высокая степень свободы, которая, однако, с каждым днем уменьшалась. Я был, пожалуй, единственным, кто «свалился в телек» из ниоткуда, а не был приведен туда за руку какой-то политической структурой. На перекрестке интересов разных групп мне всеми силами пришлось защищать позицию канала, отстаивая не только свои представления о прекрасном, но и интересы людей, которые пришли работать на «1+1», поверив мне лично. Это были лучшие украинские журналисты, и я защищал их даже в тех случаях, когда они действительно вели себя по-идиотски, подводя весь канал. Они переходили на сторону оппозиции. Они становились ее рупором. Они считали это гражданской честностью, но на деле прекращали заниматься журналистикой, становясь пропагандистами и хуже того — промоутерами.
Как-то один из ключевых украинских политиков, лидер большой парламентской фракции и близкий к президенту человек, ультимативно потребовал, чтобы я уволил нескольких журналистов, которые, по его сведениям, работали на сомнительные политические силы. Я иронично согласился, но при условии, что он выгонит из своей фракции такое же количество депутатов. Он мою задиристую аналогию не принял, а упрямства не простил.
Ежедневная работа превратилась в постоянное балансирование между интересами разных правящих кланов и желанием оставаться полноценным средством массовой информации. Любой уклон грозил нам неприятностями: у власти всегда были в распоряжении средства (от налоговых проверок до отзыва лицензии), способные осложнить нам работу или положить конец существованию компании.
Отступлю на минуту от судьбы «1+1» ради рассказа о том, как решается вопрос лояльности телеканалов в США.
Все основные американские телесети входят в состав крупных корпораций. Если в новостях речь идет о компании-владельце, то, чтобы избежать упреков в обслуживании хозяйских интересов, обычно называют корпоративную принадлежность. Так, если в новостном выпуске на канале NBC упоминается General Electric, то ведущий говорит: «В пресс-службе компании General Electric, которой принадлежит телеканал NBC, чей новостной выпуск вы сейчас смотрите…» Сценаристы сериалов часто позволяют себе злую сатиру на владельцев каналов, на которых эти сериалы идут, или корпораций, которым они принадлежат. Например, авторы популярнейшего мультсериала «Симпсоны», идущего в эфире Fox, явно не разделяют республиканские убеждения руководства компании. Большой вышел скандал, когда в одной из серий «Симпсонов» появился вертолет с надписью на борту: «Телеканал Fox News не расистский, но среди расистов — номер один».
Особым цинизмом по отношению к своим владельцам отличаются создатели сериала «Студия 30» (30 Rock), выходящего на канале NBC. Когда General Electric продала NBC Universal кабельному оператору Comcast, в эфир вышла серия, в которой новые хозяева были представлены как лодыри, ничего не понимающие в медийном бизнесе, а деньги зарабатывающие за счет платных кабельных порноканалов.
Возвращаясь к «1+1», замечу: чем ближе к выборам, тем более актуальным становился вопрос об объективности СМИ. Я был уверен, что быть объективными и