Серп (ЛП) - Шустерман Нил. Страница 71

Роуэн содрогнулся.

— Что? Я? Я не могу! Я только ученик!

— Ты прокси, мой мальчик! Я уже как-то передавал тебе право раздать иммунитет от моего имени — точно так же ты сегодня проведешь прополку, и она будет считаться моей. Рассматривай это как подарок. Не стоит благодарности.

— Но… но это запрещено!

Годдард остался невозмутим.

— Послушаем, может быть, кто-нибудь заявит протест? О, что я слышу? Молчание!

— Да не волнуйся ты так, — сказал Роуэну Вольта. — Для этого тебя и обучали. Все пройдет отлично!

Именно этого Роуэн и опасался. Он вовсе не желал, чтобы у него «все прошло отлично». Он хотел, чтобы у него все прошло отвратно. Он хотел с треском провалиться, потому что провал означал бы, что он еще цепляется за клочок человечности, живущей в его душе. У юноши было чувство, что сейчас его мозг взорвется. Роуэн искренне на это надеялся, потому что тогда ему не нужно будет никого сегодня выпалывать.

«Если же мне придется сделать это, я буду милосерден, как серп Фарадей, — твердил он себе. — Я не стану наслаждаться этим. Я НЕ СТАНУ испытывать удовольствие!»

Они повернули за угол улицы, и Роуэн увидел цель их экспедиции — какое-то глинобитное строение, с виду похожее на старую миссию, ни к селу ни к городу в современной Средмерике. Над высоченной колокольней возвышалась стальная двузубая вилка. Монастырь тонистов.

— За этими стенами засело около сотни этих ненормальных, — объявил Годдард. — Наша цель — выполоть всех.

Серп Рэнд осклабилась. Серп Хомски проверил настройки своего огнемета. Похоже, только у серпа Вольты имелись сомнения.

— Всех?

Годдард пожал плечами — мол, подумаешь, какая ерунда. Словно жизни этих людей вообще ничего не значили.

— Полное уничтожение — вот визитная карточка нашего успеха! — провозгласил он. — Правда, он не всегда нам сопутствует, но мы стараемся.

— Но ведь… это же нарушение второй заповеди! Тут очевидная предвзятость…

— Алессандро… — сказал Годдард самым покровительственным тоном, имеющимся в его репертуаре. — Предвзятость по отношению к кому? Тонисты не являются официально зарегистрированной культурной группой.

— А разве это не религиозная община? — спросил Роуэн.

— Шутишь что ли? — расхохоталась серп Рэнд. — Они же просто посмешище!

— Абсолютно верно, — согласился Годдард. — Они сотворили карикатуру на верования смертной эпохи. Религия — это высоко почитаемая часть истории. А они превратили ее в пародию.

— Выполоть их всех! — рявкнул Хомски, включая огнемет.

Годдард и Рэнд вынули мечи. Вольта взглянул на Роуэна и тихо сказал:

— Самое лучшее в подобных прополках — что они быстро заканчиваются.

С этими словами он вытащил собственный меч и последовал за остальными под арку входа. Ворота тонисты всегда оставляли открытыми для душ, жаждущих тонального утешения. Они и не догадывались, какая на них надвигается беда.

Весть о том, что небольшая элегия серпов вошла монастырь тонистов, стремительно разнеслась по всей округе. Как это свойственно человеческой природе, слух быстро поднял количество серпов до десятка и больше. Также в полном соответствии с человеческой природой, толпа зрителей, любопытство в которых победило страх, собралась напротив монастыря в надежде хоть одним глазком полюбоваться на серпов, а может, даже и на побоище, которое они оставят после себя. Однако увидели они лишь одинокого молодого человека, подмастерья серпа, стоявшего у распахнутых ворот спиной к толпе.

Роуэну приказали оставаться у входа с обнаженным мечом на случай, если кто-либо попробует улизнуть. Его же план состоял в том, чтобы дать улизнуть всем, у кого это получится. Но когда паникующие тонисты увидели его — с мечом, с браслетом ученика на руке — они кинулись обратно, где и стали добычей серпов. Роуэн проторчал у ворот минут пять, а потом бросил свой пост и углубился в запутанные, словно лабиринт, внутренности монастыря. Только после этого беглецы начали просачиваться наружу, на безопасную территорию.

Крики боли умирающих были на грани выносимого. На этот раз Роуэну не удалось спрятаться внутри себя, ведь сегодня ему предстояло кого-то выполоть. Монастырь представлял собой путаницу дворов, переходов и непонятных сооружений. Роуэн очень быстро заблудился. Здание слева горело, пешеходная дорожка была усеяна мертвецами — здесь прошел серп. Какая-то женщина скорчилась за по-зимнему голым кустом. В руках она держала младенца, которого безнадежно пыталась успокоить. Увидев Роуэна, мать впала в панику, закричала и крепче прижала к себе ребенка.

— Я не причиню вам вреда, — заверил ее Роуэн. — Главные ворота не охраняются. Торопитесь!

Та не стала зря терять время — сорвалась с места и побежала. Роуэну оставалось только надеяться, что по дороге она не нарвется на серпа.

Он пошел дальше и увидел за колонной другую скрючившуюся фигуру. Грудь человека сотрясалась от рыданий. Но это был не тонист. Это был серп Вольта. Его меч валялся на земле. Желтая мантия в алых пятнах, руки лоснились от крови, покрывающей их, словно гладкая пленка. Увидев Роуэна, Вольта отвернулся и зарыдал еще отчаяннее. Роуэн опустился рядом с ним на колени. В руке Вольта сжимал какой-то предмет. Не оружие, что-то другое.

— Все кончено, — прошептал серп. — Все кончено.

Однако, судя по долетавшим откуда-то воплям, все отнюдь еще не было кончено.

— Что случилось, Алессандро? — спросил Роуэн.

Только сейчас Вольта поднял на него взгляд, и в глазах его отражалась такая мука, какая может быть только у человека, обреченного на вечное проклятие.

— Я думал… я думал, это просто офис. Или кладовка. Думаю, войду, может, там всего пара человек, выполю их, по возможности, безболезненно и двинусь дальше. Ну, так я думал. Но это был не офис. И не кладовка. Это была классная комната.

Он снова заплакал и сквозь слезы продолжал рассказывать:

— Там было с десяток малышей. Съежились от страха. Они боялись меня, Роуэн! Там был один мальчик, он выступил вперед. Учитель пытался его задержать, но он все равно вышел вперед. Он не боялся. Поднял одну из их дурацких вилок. Держал ее передо мной, будто отпугивая. «Ты не причинишь нам вреда», — сказал он. А потом стукнул вилкой по столу, та завибрировала, и снова протянул ее ко мне. «Силой великого тона заклинаю тебя не причинять нам вреда!» — сказал этот мальчик. И он верил в это, Роуэн! Он верил в силу своей вилки. Верил, что она защитит его.

— И что ты тогда сделал?

Вольта закрыл глаза и проговорил тонким срывающимся шепотом:

— Я выполол его… Я выполол их всех…

Он раскрыл окровавленную ладонь и выронил зажатую в ней маленькую вилку. Камертон упал на землю с тихим атональным звоном.

— Что мы такое, Роуэн? В каких монстров мы превратились? Разве такими мы должны были стать?!

— Нет. Не такими. Годдард никакой не серп. Да, у него кольцо, у него лицензия на прополку, но он не серп. Он убийца, и его надо остановить. Мы должны найти способ остановить его — ты и я!

Вольта помотал головой и уставился на свои залитые кровью руки.

— Все кончено, — повторил он. А потом сделал глубокий судорожный вдох и вдруг совершенно успокоился. — Все закончилось, и я этому рад.

Только сейчас Роуэн понял, что кровь на руках Вольты не была кровью его жертв. Она текла из его собственных запястий, исполосованных длинными рваными порезами. Сомнений, зачем были нанесены эти раны, не оставалось.

— Алессандро, нет! Не делай этого! Давай вызовем амбу-дрон! Еще не поздно!

Но они оба знали, что уже поздно.

— Самопрополка — последняя привилегия каждого серпа. Ты не можешь забрать ее у меня, Роуэн. Даже не пытайся.

Его кровь заливала теперь все вокруг, снег во дворе окрасился багровым. Роуэн завыл от отчаяния. Еще никогда он не чувствовал себя таким беспомощным.

— Мне так жаль, Алессандро! Мне так жаль…

— Мое настоящее имя Шон Добсон. Пожалуйста, называй меня так, Роуэн. Называй меня моим настоящим именем.