Между четвертым и пятым (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна. Страница 26

А потом сход, на котором, конечно же, бывшего зама выберут главным. Да только сорвалось.

Он помог Иванченко вынести раненого в руку Перевайло из парной. Серый при помощи ремня перетянул руку и остановил кровотечение. Кроме того, была царапина на черепе. Мужик в рубашке родился. Еще бы чуть-чуть, и мозги вышибли. Сам Серый ногу порезал стеклом, но не сильно. Достал кусочек ногтями. Иванченко досталось больше, когда он тащил раненого. Все пятки в крови. Шлепает по кафелю, следы оставляет…

Серый снова вышел в рекреацию и позвонил ребятам. Те не отвечали.

— Ну, что? — спросил Иванченко, выходя следом.

Зам отрицательно покачал головой. Нет больше наших бойцов, положили их. Только на себя надеяться. Он быстро, как в армии, одевался. Позвонив, он обнаружил себя. Через пару минут здесь будут те, кто остался снаружи — люди Семы Миловицкого.

Иванченко тоже оделся и выхватил оружие. Серый глянул, что еще есть интересного. В спортивной сумке, где рылся тот гаденыш, обнаружился "калаш" и боезапас. Живем!

Трупы они оттащили к столу, повалив его набок. Встали по обе стороны двери и приготовились. Серый обстучал край стены рядом с дверным косяком. Иванченко кивнул понимающе: старое здание, хорошая кирпичная кладка. Несущая стена. Сходу не прострелишь, особенно с большого расстояния. Коридор тут метров десять. Сунутся — огребут. Серый встал у приоткрытой двери, а Иванченко спрятался за дверью.

А ведь он знал, подозревал такое с самого начала! Сауна целиком, без посторонних. Да еще и стоящая на отшибе, вдали от домов. Полиция не приедет. Только ожидал подлянки от Перевайло, а не от его зама. Тут он жестоко ошибся. Если Перевайло не выживет, начнется война. Он единственный, кто может оправдать Иванченко. Время уходит… Скорую бы вызвать.

Додумать ему не дали. В проем высунулся ствол и дал короткую очередь. Дверь закачалась и ощетинилась щепой на месте дыр. Серый с Иванченко прижались к стене, подождали, пока стихнет, и тут же дали ответный огонь. Потом все повторилось, и Серый понял, что так они только зря расстреляют боезапас.

— Время тянут, отвлекают, — тихо сказал Иванченко.

— Может, есть другой ход?

— Ты разведай, я отвлеку.

Страшно подумать, что будет, если противник подберется с тыла. Но пока в бане тихо. Журчит вода в бассейне и в одной из душевых кабинок. Наверное, пустил Иванченко, когда смывал с себя кровь. Серый обошел помещение и увидал какую-то щель в деревянной вагонке. И ручку! Уж не дверь ли это? Только замаскированная, чтобы в глаза не бросалась, не портила общий вид. Он подергал: заперто. Достав нож, раскрыл и поковырялся внутри. Хлипкий замок не выдержал и сдался.

Серый осторожно приоткрыл. Темно. Выключатель он нашел, но включать не стал. Подсветил фонариком на мобильном. Это была подсобка, которая заканчивалось слепо, как кишка. В углу был распределительный щиток, шел силовой кабель питания — вероятно, к печке, греющей сауну. Еще стояли ведра и швабры, висели на подставке тряпки. Какие-то бутылки с бытовой химией. Серый потрогал неровно наклеенные обои и понял, что стена не глухая.

"Шкатулка в шкатулке", — вспомнилось вдруг старая китайская шутка. Он провел ножом по обоям, отогнул уголок и обнаружил еще одну дверь, которую просто тупо заклеили за ненадобностью. За дверью кто-то переговаривался. Он приник к двери ухом.

*ля! Готовят штурм? Или просто остановились и ждут, не зная, что тут, буквально под носом, вход? Серый, ориентируясь на голоса, дал длинную очередь из автомата. Голоса затихли. Он отскочил в сторону и лег, но ответных выстрелов не последовало. Переждал немного, все еще опасаясь и ожидая подвоха, на четвереньках выскочил в баню и махнул рукой Иванченко. Дескать, это я, все в порядке.

Тот кивнул и принялся постреливать в проход, проорал что-то оскорбительное насчет покойного Миловицкого, который якобы шлет приветы своим парням. В ответ начали стрелять. Серый вернулся в подсобку, прислушался и высадил дверь. За ней лежали мертвые парни. Двое. Он пошевелил носком — не двигаются. Выбрался на улицу через черный ход и там снял одиночным парня, другого, третьего. Прямо как на стрельбищах, ё-моё… Рожок сменил — и дальше.

И на улице всех положил, даже тех, кто сидел в машине. Никого не пожалел. Смертоубийца он, все верно. Слышал не раз. Но угрызений совести не испытывал и спал спокойно. Это война. Здесь нет правых и виноватых, только победители и побежденные.

Серый вошел внутрь и осторожно, чтобы не нарваться, крикнул из-за угла:

— Иван Сергеевич! Это я! Свои, не стреляйте!!!

— Серый, ты, что ли?!

— Точно я!

Напряжение боя наконец отпустило. Он вошел в коридор. Надо было спасать Перевайло.

Своих ребят пришлось бросить. Они так и остались лежать на асфальте в лужах собственной крови. Серый постелил в машину простыню, и они уложили раненого на заднее сиденье. Тот очнулся и застонал.

— Не боись, жить будешь, Константин Митрич, — пробасил Иванченко, сидевший за рулем. — Домчим с ветерком.

— Не разгоняйтесь, — предостерег Серый. — Вдруг гайцы.

— Антирадар на что?

Перевайло выжил. Более того, раны оказались не так уж серьезны, как можно было подумать с первого взгляда. Они его оставили неподалеку от больницы, чтобы не светиться, позвонили — санитары забрали. Дружба после этого случая только укрепилась, и дела пошли в гору. Ребята Перевайло потом сауну запалили вместе с телами. И авто, сняв номера. Огненное погребение, как у язычников. Ночка была жаркая.

Иванченко ногу лечил. Ему потом в травме щипцами достали три осколка, которые мешали срастаться ране. Но это такая фигня! Могло быть и хуже. А Серый что? Ничего. Все заживает, как на собаке.

Он почти забыл за это время и про баб, и про девушку с мольбертом. Не до того было. Однажды, правда, приснилось странное. Влажный сон, как в подростковые времена. Там была она, Инна. Голая, бесстыдная, она делала все, что он хотел. Целое кино. Вот ведь как! Это старость, да? Тянет на молоденьких со страшной силой.

— Почему нет? — вдруг в минуту сомнений решил он.

Велено найти бабу, но не сказано, какую. Почему не ее? Подходит все, кроме возраста. В остальном то, что надо. В его дела лезть не будет. Он ей нравился, тут сомнений нет. А уж она ему — тем более.

"Мне ухаживать некогда. Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего зря время терять?"

И мужа-волшебника у нее нет. Не придется никого убивать для доступа к телу. И сердитого папы с ружьишьком, и мамы-наседки. Брат есть, но он нормальный, сойдет.

— Алло, — сипло сказал он в трубку, когда Инна ответила на вызов.

Собака капризничала. С утра она без аппетита понюхала корм в миске и отошла. Хозяйка дала влажного корма взамен сухого — тот же результат.