Никто об этом не узнает (СИ) - Навьер Рита. Страница 13

А заметив, как легко та выходила из себя, как бурно реагировала на двусмысленности, забавлялся этим чуть ли не каждый урок. Иногда «шутил», заставляя её краснеть, а порой говорил совершенно жестокие, циничные вещи. Но всё это было в прошлом году.

В одиннадцатом классе бывшие забавы почему-то утратили для него привлекательность и остроту. Аллочку он почти не трогал, лишь когда она сама цеплялась, грубил. А вот сейчас захотелось вдруг её шокировать. И получилось.

С минуту она оторопело таращилась на него, округлив глаза. Затем тряхнула кучерявой головой:

— Не могу поверить. У меня просто это не укладывается в голове. Есть ли вообще предел твоей гнусности?

Затем она отошла к окну и, выдержав паузу, сухо сказала:

— Я хочу поговорить с твоим отцом.

— С ним все хотят поговорить, — хмыкнул Максим.

— Я прекрасно знаю, — взволнованно говорила Аллочка, вцепившись руками в подоконник, — что он — занятой человек, но прежде всего, он — отец и он должен знать…

Максим взглянул тоскливо на её спину и вышел из класса, не дослушав.

В кабинет истории Максим явился за пару минут до звонка. Ещё из коридора уловил крики вперемешку с хохотом, а когда открыл дверь, его чуть не сшибла с ног Алёна. Вылетела опрометью и помчалась куда-то по коридору.

Он успел лишь заметить, что её лицо было испачкано в какой-то белой субстанции.

— Что было? — спросил он, проходя на место.

— Да, пощипали немного доярку, — хихикнул Никита Лужин.

— А потом решили показать, как мы ей рады, — добавил Кирилл Ладейщиков. — Девчонки пирожное для неё купили в столовке, угостили… только она не оценила наше гостеприимство.

— Короче, давайте без фанатизма, а? — повернулся Максим к своим. — Руками не будем её трогать, окей?

— Макс, ты же сам хотел, чтобы она от нас свалила поскорее, — резонно заметил Кирилл. — Или уже не хочешь?

— Хочу, но можно же и без рук.

— Неее, без рук неинтересно, — протянул Ник.

— И неэффективно, — добавил Ренат. — А так, может, уже завтра её не будет. Если сделаем всё, как задумали.

— В смысле?

— Идея Крис, — Ренат подмигнул Кристине. — Пусть она и рассказывает.

— Да всё гениальное просто, — просияла она. — У нас же шестым физ-ра. Вот сразу после урока и подловим её прямо в раздевалке. Подгадаем момент, когда она переодеваться будет. Только она форму снимет, мы юбку и блузку заберём, и вас запустим. Позабаааавимся! И никто нам не помешает. Можно будет вот что…

Но Кристина не договорила — в класс вошёл историк. Практически вместе со звонком. А минут через пятнадцать после начала урока к ним пожаловал и сам директор. Завёл в аудиторию Алёну, уже умытую, причёсанную, с покрасневшими глазами, и молча удалился.

Максима даже удивило: как же так, что он даже никому ничего не стал выговаривать? Или она не пожаловалась? Прямо поразительно — совсем на неё непохоже. То у неё тёплая вода под языком не держалась, а то вдруг такая сдержанность. Хотя, может, её просто запугали?

Алёна сидела за второй партой в первом ряду у прохода. Прямо и неподвижно, будто кол проглотила. Максим с Кристиной занимали четвёртую в среднем ряду, и со своего места он прекрасно видел её в профиль.

В открытую на неё, конечно, не смотрел, лишь время от времени украдкой поглядывал, слушая вполуха трёп Кристины.

Она, вообще, дышит? Оцепенела? Сильно ли её обидели? Пощипали, блин…

Зная Лужина, под этим «пощипали» можно было предположить что угодно. Да, чёрт, она сама виновата, говорил себе Максим. Захотела красивой и лёгкой жизни? Так получай! Но сердце отчего-то всё равно свербело.

На перемене между четвёртым и пятым уроком Максим поймал её в коридоре. Ухватил за локоть, она вздрогнула, дёрнулась, но держал он крепко. Грубо оттащил в сторону.

Гвалт стоял невообразимый — чёртовы семиклашки ордой носились по этажам с дикими воплями, поэтому пришлось наклониться к ней совсем близко, буквально чуть ли не в ухо орать.

— После этого урока вали домой. А ещё лучше прямо сейчас. Поняла?

— Но у нас же шесть уроков…

— Дура! Делай, как тебе говорят.

— Но я не найду дорогу домой, — залепетала она.

Максим её едва слышал, больше разбирал по губам, отгоняя при этом неуместную, навязчивую и неожиданно волнующую мысль: «Какие же у неё губы… будто для… Ну капец, о чём я думаю?!»

— Отцу позвони, скажи, что заболела. Он водилу пришлёт. Всё, вали давай.

К облегчению Максима она и впрямь не пришла ни на пятый, ни на шестой урок. Учителю сказала, что заболела. Хоть тут ума хватило. Зато остальные выглядели крайне разочарованными — такая забава сорвалась.

— Сбежала коза… Ну, ничего, будет завтра, ещё покуражимся над ней, да, Макс? — спросила Кристина.

— Уже покуражились, — ответил он мрачно. — Короче, амигос, пусть пока живёт. Лучше будем её просто игнорить, чем так…

— Ууу, это скучно, — скривилась Кристина.

— Что, реально жалко стало колхозницу? — удивился Ренат.

— Мне себя жалко, — возразил Максим, пытаясь скрыть за усмешкой смущение. — Она стукнет отцу, и меня точно сошлют. Я просто в пятницу после твоих ништячков выступил слегка перед гостями. Огорчил папу сильно. Он и так мне всё воскресенье мозг клевал. В общем, надо, чтобы отец немного успокоился.

— Ооо, — простонала Кристина, — эти предки вечно лезут в твою жизнь и всё портят. Хорошо хоть я со своей разобралась…

— Макс, а ты же говорил, что твой батя на этой неделе по области поедет, — напомнил ему Ренат.

— Да, в четверг вроде должен отчалить.

— Ну и что? Будем у тебя собираться?

— Можно. Только лучше в пятницу сразу после школы. Мать с Тёмой как раз к деду свалят.

— О! Круто! — просияла Кристина, чмокнув на радостях Максима в щёку.

— А меня? — наклонился к ней Мансуров. — Если б не я, он бы походу зажал вечеринку.

— Да, Ренатик, ты молодец, — Кристина поцеловала и его. А потом и Ника, и Кирилла, лукаво поглядывая при этом на Максима. Но тот уткнулся в телефон — младший опять одолевал его смс-ками. Где ты? С кем ты? Когда домой? Достал!

Вечером, когда Максим вернулся домой, выяснилось, что эта дура и правда разболелась. Затемпературила. Даже врача вызывали.

Тем лучше, решил Максим. Хоть в школе появляться не будет какое-то время.

Глава 6

Алёна и вспомнить не могла, когда в последний раз болела.

Однажды, ещё маленькой, жестоко отравилась грибами, и всё. А так — её никакие вирусы не брали. Даже когда эпидемия гриппа свирепствовала, Алёна хоть бы чихнула раз. Закалилась, привыкнув к холоду, сквознякам и прочим прелестям их захудалой избы.

А тут вдруг заболела. Причём слегла так внезапно.

После разговора с Максимом она позвонила отцу, хотя еле выдавила из себя эти слова, потому что думала, что врёт папе, а этого ей очень не хотелось. А получилось, что и не соврала.

Папа в самом деле отправил за ней водителя, другого, не того, что вёз их утром.

Этот приехал на белом джипе и вообще был весёлый и разговорчивый. Просил называть его дядей Юрой. Алёна улыбалась в ответ на его непрерывную болтовню, но улыбалась через силу. Ей реветь хотелось в голос, а не улыбаться. И знобить её начало ещё в машине.

Сама она списывала всё на пережитый ужас. Но папа разволновался не на шутку — даже по телефону это явственно слышалось — и распорядился насчёт врача. Тот приехал быстро — и получаса не прошло. Осмотрел, смерил температуру, велел лежать и много пить. Какие-то препараты назначил, но список свой отдал Жанне Валерьевне.

До позднего вечера к Алёне в комнату никто не заходил, если не считать Веры, которая заглянула разок — принесла на подносе графин с морсом и стакан. Может, не хотели тревожить, а, может, всем было плевать. Папы же нет, он на работе, а остальным она кто?

Врач советовал ей побольше спать, но как назло не спалось. Да и как тут уснёшь, когда внутри всё болело нестерпимо?