Никто об этом не узнает (СИ) - Навьер Рита. Страница 15

— Макс, сто лет у вас не была, — прямо за дверью прожурчал женский игривый голос.

Алёна узнала его! Кристина Фадеева. И остальные голоса тоже. Это они! Его одноклассники. Те, что оскорбляли и унижали её.

Сердце сжалось в болезненный комок, а внутри всё похолодело. Её вновь начало трясти.

Господи, зачем они здесь? Одно их присутствие ужасало её. А если они сунутся к ней? Замок на двери имелся, но и замком-то его не назовёшь. Простая собачка, врезанная в ручку, которая снаружи запросто открывалась даже ногтем.

Вскоре они ввалились в комнату к Максиму, хлопнули дверью. Алёна хоть и перевела дух, но успокоиться никак не могла. Голоса их звучали теперь приглушённо, но взрывы хохота тотчас отзывались у неё внутри болезненным спазмом.

Мелькнула даже мысль — не уйти ли из дома? Сбежать. Но куда? Она до сих пор не знала город, да что там город, даже этот коттеджный посёлок Алёна ещё не освоила, и потому панически боялась потеряться.

Осталась, конечно, но сидела, как на иголках, не могла ничем заняться, ни на что отвлечься, кроме как напряжённо прислушиваться к звукам из его комнаты.

Сначала у них там громыхала клубная музыка, и топали они так, что вибрация прокатывалась по стенам и полу. От взвизгов и воплей Алёна каждый раз вздрагивала, воображая себе невесть что.

Затем весь этот электронный андеграунд внезапно смолк, и тишина, как ни странно, взвинтила её ещё сильнее. Алёна вся обратилась в слух, предчувствуя что-то плохое.

Однако после недолгой возни зазвучали уже знакомые гитарные переборы, короткие обрывки — Максим разыгрывался.

А потом… потом воздух пронзил гитарный запил, и у Алёны дух перехватило. Так выразительно, грубовато и вместе с тем искренне он ещё не играл прежде. Обычно то были мелодичные переливы, сейчас же гитара звучала энергично, яростно, с надрывом.

После впечатляющего вступления Максим запел, но на английском языке. Алёна изучала язык в школе, но едва умела связать пару слов, а уж на слух и вовсе не воспринимала речь. Но и не понимая, о чём он поёт, слушала с замиранием сердца. Вот как так? Настолько жестокий и беспринципный, он умел голосом душу выворачивать?

Потом они снова включили обычную музыку, и Алёна испытала разочарование. Лучше бы он и дальше пел!

Потом из комнаты Максима вновь рванула обычная музыка, и Алёна испытала разочарование. Лучше бы он и дальше пел!

Однако они решили перейти к танцам, судя по характерным звукам: топоту и выкрикам.

Алёна взглянула на часы — минутная стрелка подползала к семи. Значит, компания гуляет уже почти три часа. За это время она немного успокоилась. Напряжение, конечно, никуда не делось, но, во всяком случае, дрожь стихла. Зато нестерпимо хотелось пить.

Понадеявшись, что пока в соседней комнате веселье в самом разгаре, можно незаметно спуститься на кухню, Алёна выскользнула в коридор. И почти сразу по неписанному, но нерушимому закону Мерфи оттуда вышел парень. Тот самый, что ущипнул её тогда за грудь.

Он уставился на Алёну слегка недоумённо, но затем узкие губы расползлись в улыбке.

— Ха! И ты тут! Народ! — позвал он своих, и тотчас в коридор высунулись ещё две головы. — Смотрите-ка, кто тут гуляет.

— Оу, доярка, пошли с нами!

— Пошли, пошли! Познакомимся поближе!

Алёна отпрянула, попыталась вернуться к себе, но оба поймали её за руки и заволокли в комнату Максима.

— Хэй, пипл! — гаркнул один, выталкивая Алёну вперёд.

— У нас гости!

— Эй, деревня, шагай сюда, — протянул к ней руку третий.

— Да уж, — скривилась девушка, сидевшая на коленях у Максима. — Только её здесь не хватало.

— Ладно тебе, Крис, — ухмыльнулся тот, кто втолкнул её сюда, — разве не хочется тебе узнать получше, что за зверушка… в теремочке живёт.

— Мечтаю просто, — девушка оглядела Алёну не просто неприязненно, а с такой брезгливостью, точно она вся в струпьях.

Остальные же разглядывали её насмешливо, почти так же, как в тот день, когда она впервые переступила порог класса. Пожалуй, только Максим взирал на неё иначе — серьёзно, даже мрачно.

— Деревня, давай на брудершафт! — дёрнул её за руку один.

— Ник, — поджала губы Кристина, — ну ты в курсе, что потом с ней целоваться надо будет? Готов на такие жертвы?

— Давай, Ник! — подбадривали его. — Если что, туалет прямо по коридору. Или, может, лучше сразу тазик принести?

Ник промямлил что-то нечленораздельное и попытался вручить Алёне бокал. Она замотала головой.

— Я не буду пить. Я не пью.

— А это уже называется неуважение. Пей! — настаивал он.

— Да не буду я, — Алёна резко выдернула руку, но освободиться удалось ненадолго. Сзади в неё тут же вцепился кто-то ещё, больно сведя локти за спиной. В другой раз она бы, наверное, справилась, уж с одним-то точно, но болезнь и страх точно лишили её сил.

— Не будешь пить сама, значит, вольём, — пообещал Ник, подойдя к ней вплотную.

Алёну залихорадило. Что ж они за сволочи?!

— Ник! Отцепись от неё, — подал вдруг голос Максим.

— Да ладно, Макс, мы всего лишь выпьем…

— Отпусти её, я сказал, — теперь в его голосе явственно пробивались стальные нотки. Это уловил и Ник, потому что сразу же отстал от Алёны, да и тот второй, за спиной, тоже отпустил наконец её руки.

Но только она повернулась к Максиму в порыве благодарности, как он грубо, даже зло бросил ей:

— Чеши отсюда.

Алёна отшатнулась, обескураженная. Помедлив пару секунд, она развернулась и выскочила прочь.

Вернувшись к себе, она в изнеможении рухнула на кровать. Кровь стучала в висках, щёки пылали. Что же он за человек такой? Заступается за неё и тут же грубит. Как же её всё достало! Дом этот помпезный, церемонии, вечно кислая и недовольная Жанна Валерьевна, Артём с его натянутыми улыбками и косыми взглядами. А больше всего — хамство Максима. Вот это терпеть уже совсем сил нет. И если бы не папа, она бы, наверное, ушла отсюда.

Как бы она ушла, куда бы — об этом Алёна не задумывалась. Просто знала одно: здесь ей плохо, тягостно, да вообще невыносимо.

Дверь отворилась так тихо, что она даже не сразу и услышала. Просто заметила боковым зрением какое-то движение. Обернулась и вздрогнула, увидев в комнате Никиту Лужина.

Алёна вскочила с кровати.

— Что тебе надо? — взволнованно спросила она.

— Познакомиться хочу… поближе, — прогнусавил он. А глаза у самого нетрезвые, сальные.

— А я не хочу. Выйди отсюда.

— Чего это ты такая негостеприимная? — криво улыбнулся Никита, продолжая медленно к ней подбираться.

— Не люблю непрошенных гостей. Выйди из моей комнаты, — потребовала Алёна.

— О! О! О! Какие мы строгие! Не бойся, я тебя не обижу. Хочешь, защищать в классе буду? Буду! Ну… если мы сейчас с тобой подружимся, конечно. Вот Макс говорит, что ты страшная, а я так не думаю. Ты просто не такая, как все. Но очень даже ничего.

Он наступал, Алёна пятилась.

— Ну что? Подружимся?

— Тебе что от меня надо? — сердилась она.

Не нравился ей этот Никита, и слова его не нравились, и тон, и взгляд, и намёки странные.

— Не понимаешь? — вскинул он брови и снова ухмыльнулся. А затем резко метнулся к ней, попытался обнять, даже и обнял, но ненадолго.

— Руки убери! — крикнула Алёна, оттолкнув его.

Но сопротивление, очевидно, Никиту лишь раззадорило. Он вновь кинулся к ней, ухватил за талию, развернул спиной к себе и крепко прижал к груди. Алёна попыталась высвободиться, убрать его руку с живота, но тот лишь ещё плотнее притиснул её к себе. Мерзкими влажными губами коснулся уха, вторая же рука бесстыдно сжала грудь.

— Ах ты скотина! — Алёна вцепилась в его запястья и рывком отодрала их от себя. Тотчас развернулась и со всей мощи двинула Никите кулаком, угодив в нос. Тот истошно взвыл, прижав ладони к разбитому носу. По подбородку струилась кровь, заливая жилет и капая на пол.

— Дура! Сука! Конец тебе! — орал он.

В ту же секунду дверь распахнулась. В комнату вбежали Максим и другие парни. Девчонки остановились на пороге.