Никто об этом не узнает (СИ) - Навьер Рита. Страница 33

— То есть как это — скажи: «Не буду»? Ты что, предлагаешь просто тупо слиться? Меня ж потом вся школа будет считать треплом и п***лом. Я как буду пацанам в глаза смотреть? Меня же зачморят все!

— Да не всё ли тебе равно, что и кто считает?

— Нет, б*, не всё равно! — взвился Ренат. — Очень даже не всё равно! И, Макс, если ты ей скажешь, если подставишь меня…

— Да успокойся ты, не подставлю, — буркнул Максим.

За Алёной наблюдал он украдкой, подмечая, что фарс стремительно набирал обороты.

Эти двое — Шило и Мансуров — буквально из кожи вон лезли, а она и не замечала, принимая их дружеское отношение за чистую монету. От этого становилось противно. Наверное, потому, что, насмотревшись вдоволь на бесконечное притворство отца, да и матери тоже, их извечные игры на публику, он терпеть не мог таких вот подковёрных интриг. Сам всегда предпочитал бить открыто, прямо и в лоб. А теперь, получается, и сам в этом замешан. И это чувство вины буквально снедало его ежесекундно. И не притуплялось ничуть.

Наоборот обострилось, после того, как узнал о том, что они Алёну «припугнули». Даже как-то злость на неё исподволь стала сходить на нет.

Будь он на месте Рената, не задумываясь, послал бы ко всем чертям Шилова и вообще бы не парился. И пусть бы кто попробовал назвать его треплом. Но будь он на месте Рената, он бы в этот спор и не ввязался. Хотя тоже хорош, конечно, мог бы ведь тогда настоять, мог за шиворот вытащить этого дурака. Мог бы. Но не настоял, а теперь злился, правда, не столько на себя, сколько на Рената. Дунул он! Плохо соображал!

Одна надежда на это их «всё должно быть добровольно». Потому что какой бы Алёна ни была, но в этом отношении она не такая.

В столовой Ренат его окончательно взбесил.

— Я гляжу, у Мансурова всё идёт по плану, — довольно хмыкнул Кирилл, кивнув на соседний столик, за которым сидели вдвоём Ренат и Алёна.

Тот ей что-то рассказывал, очевидно, очень смешное, потому что она то и дело заливалась смехом. Максим напряжённо вслушивался, но в столовой стоял такой галдёж, что ни слова разобрать не получалось.

Ни к селу ни к городу вспомнилось вдруг, как они в субботу ходили в парк и она вот так же смеялась. И в кафе смеялась, только над его шутками. А теперь она так мило щебечет с его другом.

Неожиданно для него самого это его очень уязвило. Почему — задумываться он не стал. Просто накатила глухая, болезненная ярость.

— Макс! Маааакс! Ты чего не ешь? — потрясла его за плечо Кристина. — Ты что, уснул? Или замечтался?

— Неохота, — ответил он рассеянно и тут же подцепил кусочек мяса и отправил в рот.

— А глядите-ка на Шилова! Психует сидит, — хихикнула Диана.

За столом довольно заулюлюкали.

— Да, Ренатик у нас стратег! — одобрительно подытожил Ник.

— Крис, какого хрена ты её ударила? — вспомнил Максим.

— Что? — улыбка сползла с миловидного личика. Она непонимающе захлопала тяжёлыми кукольными ресницами. — Макс, ты о чём? Ты про доярку, что ли? Так она сама… вон, Ника пнула. Он ей ничего не сделал, а она размахалась копытами.

Максим перевёл взгляд на Лужина, тот заёрзал на стуле:

— Да я ничего ей не делал, пальцем не тронул. Крис правду говорит. Она просто дикая какая-то.

— Вот и не лезьте к ней. И ты, Крис…

Рядом опять раздался её смех, и тяжёлое, мучительное чувство заклокотало с новой силой. Аж физически стало больно где-то за грудиной.

Максим оглянулся, непроизвольно стиснул челюсти. Мансуров в лицах ей что-то изображал, гримасы строил, кривлялся. Клоун. Прямо в ударе он сегодня!

Чёртова перемена наконец закончилась, а боль и злость остались.

Максим еле сдержался, чтобы не выплеснуть всё, что кипело внутри на Мансурова. Но не при всех же. Тот ещё и хвалился, как ловко он развёл дурочку на свидание. Гады они, конечно, все, и Шило, и Ренат, и сам Максим. Никогда прежде он ещё не был настолько сам себе неприятен.

Но эта-то тоже хороша! То недотрогу из себя изображала, а то аж с обоими согласилась пойти на свидание. Да, спор этот свинство, но её никто ведь не неволит. Она вполне могла бы и отказать им. Могла, но не отказала! И это просто убивало.

Глава 13

Всё-таки Ренат здорово придумал подъехать в воскресенье к «Карамели», пусть и под совершенно идиотским предлогом. Иначе Алёна просто не знала бы, как тактично сбежать от Стаса. Он и за минувшую-то неделю успел изрядно её утомить своим навязчивым вниманием.

Впрочем, в этом с ним вполне мог и Ренат посоревноваться. Они оба как с ума сошли, буквально проходу не давали. Только вот с Ренатом ей было легко и весело, он вёл себя с ней по-дружески, хохмил, шутил. Мог и приобнять, правда. Но это выходило у него как-то естественно, и не слишком её напрягало.

А вот Шилов… он то смотрел на неё томно и говорил с придыханием, отчего хотелось одновременно и смеяться, и передёрнуться от отвращения, то практически преследовал, допрашивал, злился, да так, что даже пугал.

Ренат, конечно, тоже проявлял удручающую настырность, однако он и симпатии вызвал больше, и вот этих всех двусмысленных намёков, взглядов, интонаций не демонстрировал.

Поэтому устав от Шилова в школе, Алёна шла на свидание с ним буквально через не могу. С большим удовольствием вообще бы не пошла, но слово ведь дала, а намеренно нарушить обещание не могла. Да и на Рената надеялась.

Правда папе вся эта затея со свиданиями сильно не понравилась. Наверное, глупо было выкладывать ему всё, как есть, но он спросил за завтраком про планы на день, а выкручиваться она не умела. Не то чтобы папа запретил ей, но очень явственно выказал своё недовольство. Но ладно он. Мотивы его понятны. Все нормальные папы такие. И это даже мило и трогательно. Но вот Максим… Он аж потемнел от гнева, когда услышал. Взглянул на неё с такой жгучей ненавистью, что кусок в горле встал.

Сначала молчал, только желваки ходили, а потом всё же бросил с презрением: «А тебя не разорвёт от двух свиданий?».

В общем-то, его мотивы тоже ясны. Он ведь всем внушил, что общаться с Алёной стыдно. Или как он сам выражается — «зашквар». А тут лучший друг. Понятно, отчего он так бесится. И пусть бесится! В этом есть даже какой-то особый род удовольствия — вот так позлить его. Правда, иногда становилось страшно, как, например, сегодня за завтраком. А иногда… иногда она его просто не понимала.

В последние дни Максим часто вёл себя странно. То мог вспылить на ровном месте и сказать что-нибудь грубое и обидное, то в упор не замечал, а то, бывало, она случайно ловила его ускользающий взгляд, в котором совсем не было злости, а только грусть и бездна отчаяния. В такие моменты, пусть редкие и мимолётные, сердце сжималось и щемило, а потом ныло, требуя большего.

Стас встречал Алёну у входа в развлекательный центр, как и договаривались. Выглядел он, конечно, элегантно. В тёмно-синем кашемировом полупальто, шёлковом кашне, начищенных до блеска туфлях, волосы уложены волосок к волоску. И завершающий штрих — одинокая алая роза в руке.

Алёне от одного его вида стало тоскливо. Вот зачем он так вырядился, они же всего-то в кино собрались? Она вон в джинсах и кроссовках. Ещё и роза эта ни к селу ни к городу… И ведь не просто же так он с ней заявился. Какие-то явно намерения имеет. Надо всё-таки как-то сказать ему, что ничего между ними нет и быть не может. Только как такое сказать, глядя в глаза? Ему ведь больно будет. А сознательно делать кому-то больно — это ещё уметь надо.

Алёна решила, что объяснится со Стасом после фильма. Вот так сразу, с ходу, духу не хватило. Поэтому притворялась и тянула время в расчёте набраться смелости и потом всё ему выложить. Удалось даже выдавить улыбку, когда он, многозначительно прикрыв глаза, без слов всучил ей цветок.

Затем Стас галантно подал ей согнутую в локте руку. Молча, но с таким выражением лица! Алёна ещё больше скисла, но взяла его под руку, и ощущение неправильности, фальши, даже абсурдности происходящего стало нестерпимо ярким. Как будто ей навязали чью-то чужую роль, скучную, совсем ей несвойственную, а она зачем-то нехотя, через силу пытается её сыграть. Вот только зачем?