Ад-184 (Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают) - Авторов Коллектив. Страница 73
Я, в свою очередь, уточняю, что в Первоуральском р-не названия Вольгорский рудник никогда не было, есть Гологорский рудник, где до войны и работал мой дед плотником.
Мой дед Бздюлев Василий Васильевич, 14.08.1901, его жена, моя бабушка, Двоеглазова Анастасия Павловна, 13.12.1902, оба уроженцы Кировской области, Татауровского р-на, д. Селюнинцы. Проживали там до 1933 г., почему переехали на Урал, никто, к сожалению, не помнит. В 1933 г. приехали на Урал в г. Свердловск. С 1935 г. стали проживать в городе Первоуральске Свердловской области в пос. Гологорка, д. 32. Дед до войны строил бараки для рабочих авторемонтного завода и работал пильщиком, потом на шахте Гологорского рудника, где добывали руду для завода, вел плотницкие работы. Бабушка работала приемщицей продукции там же, на шахте Гологорского рудника. Когда началась война, шахту затопили. Деда забрали на войну с этого предприятия — Гологорский рудник, город Первоуральск Свердловской области. Дед был призван в августе 1941 г. Последнее письмо его пришло в декабре 1941 г. с дороги.
И больше от него вестей не было.
Бабушка его искала всю жизнь до самой смерти, но поиски результатов не дали. У них в семье было семь человек детей: Иван, Пелагея, Антонина, Любовь, Тамара, Анна и Нина. В живых на данный момент Скрябина Пелагея Васильевна (1927), Шишина Тамара Васильевна (1938), Дорошина Анна Васильевна (1940), моя мама и Тюленева Нина Васильевна (1942). К сожалению, воспоминания скудные, так как они были еще маленькие и толком ничего не помнят. К сожалению, письма деда и фото не сохранились, есть одно фото, но оно очень плохое, и я попытаюсь его восстановить — по инету отправлять бесполезно, так как очень маленькое.
Ну а начал я его искать после разговора с мамой как-то после 9 Мая, пока и не наткнулся случайно на списки погибших в „Дулаге-184“. Это просто чистая случайность, а может, и нет, хотя и запрос в ЦАМО отправлял, но ответ был один. И когда просматривал списки погибших, наткнулся на уже, можно сказать, деда, так как фамилия была не его, а остальные данные — наши. Но я вначале уточнил у мамы, а потом уже связался с Ларисой, за что ей очень благодарен, да и всем вам, которые занимаются столь нелегким трудом в поисках родственников и в установлении имен погибших бойцов. Мы все живем в городе Первоуральске Свердловской области. Если что-то нужно добавить, я постараюсь расспросить родных, конечно, но не думаю, что сильно добавят.
Знаю, что эшелон на войну простоял еще сутки на станции Хромпик г. Первоуральска, а после чего их отправили в Еланские лагеря на подготовку и потом на фронт. Но это не точно, все со слов и воспоминаний. Установить, в какой дивизии или полку служил дед и как попал в плен в Вяземском котле, не представилось возможным, хотя в исторических документах все написано, что там был просто ужас, и очень много армий было в окружении…»
Из письма Мелентьевой Галины Ивановны, педагога, командира поискового отряда «Подвиг» г. Юрга Кемеровской области.
«Нашему поисковому отряду посчастливилось найти дочь нашего земляка Курнокова Владимира Емельяновича, погибшего в „Дулаге-184“ 2 февраля 1942 г. в лазарете № 1. Его дочь Екатерина Владимировна Теминдарова проживает в селе Лотовое Юргинского района Кемеровской области. Узнав о цели нашего визита, она охотно согласилась встретиться с нами.
Родился ее отец в 1901 г. в деревне Онищенко Елецкого района Орловской области (ныне Липецкая). В армию призывался 8 августа 1941 г. Юргинским РВК. С фронта он не вернулся.
Письмо было только с дороги.
По рассказам его односельчанина, с которым он призывался, Владимир Емельянович погиб при налете вражеских самолетов на их поезд при подъезде к передовой линии фронта.
Следовательно, Владимир Емельянович был ранен или контужен при бомбежке, взят в плен фашистами, попал в лазарет № 1 Вяземского лагеря военнопленных, где, не пережив страшной зимы 1942 г., ушел из жизни.
Когда началась война, его дочери Екатерине не было и четырех лет. Детские годы навсегда запечатлели маленькие, но самые добрые воспоминания об отце: он очень любил сына и дочь, похожую на него.
Жили в деревне Верхний Шалай, а на работы он ходил каждый день на Юрга-2 на крупозавод.
В свободное время он занимался изготовлением валенок.
По рассказам мамы, он был высокого роста, „чубатый“ и очень добрый.
Документы и фотографии В. Е. Курнокова не сохранились, но Екатерина Владимировна передала в наш музей копию своего свидетельства о рождении, где есть запись об отце: Курноков Владимир Емельянович».
Из воспоминаний Поленникова Виктора Михайловича, сына красноармейца — го сп 135-й сд Поленникова Михаила Васильевича (1901-30.09.1942, лазарет № 2).
«Мой отец Поленников Михаил Васильевич — один из многих, чей портрет увековечен на стеле вяземского мемориала. Отец родился в 1901 г. в селе Сырское, недалеко от города Липецка. Он был первенцем в дружной трудолюбивой семье. В семье были еще четыре девочки. Времена были нелегкие, и, чтобы выжить, приходилось работать с ранних лет. После гибели отца семейства на фронте Первой мировой войны он стал единственным помощником, опорой и защитником в семье.
После службы в армии Михаил Васильевич создал свою семью, не забывая при этом о своих младших сестрах. В семье родилось девять детей, восемь из которых по разным причинам ушли из жизни. Уходя на фронт в сентябре 1941 г. зрелым, физически крепким, с большим жизненным опытом, Михаил Васильевич оставил жену, сына и сестер. Они не дождались его с фронта и, конечно, не знали, что он в течение года выдерживал нечеловеческие истязания плена. Он активно помогал и поддерживал своих более молодых бойцов.
Михаил Васильевич не мог знать в год своей гибели, что у него родился десятый сын (автор этих строк). В 1944 г. ушла из жизни его любимая жена, оставив двух сыновей семи- и двухлетнею возраста на попечение его сестер. Сестры к этому времени имели свои большие семьи. Никто из них не дождался своих мужей с войны.
Мне пришлось два года быть в спецдоме матери и ребенка и четырнадцать лет — в детском доме. Далее учеба в ремесленном, военном училище, военной академии, адъюнктуре и служба в вооруженных силах в течение 32 лет. Мы с братом всегда думали о родителях — хорошее воспитание в детском доме позволило не комплексовать по поводу нашего сиротства.
В мой семидесятилетний юбилей благодарными и неутомимыми поисковиками — моей землячкой Ольгой Ивановной Смольяниновой из Липецка, Ивановой Евгенией Андреевной и другими — была возрождена нить семейной памяти. Очень прискорбно, что ни мой старший брат, ни тетушки не дожили до этого дня. Но осталось у наших родителей четыре внука, семь правнуков. У всех свои семьи, своя жизнь. Памяти наших родителей достойна наша общая служба в армии — более девяноста лет. У нашего отца-прародителя три старших офицера и активно работающие потомки. Мы будем крепить и делать долговечной память о наших семейных традициях».
Из воспоминаний Лавровой Александры Степановны, дочери красноармейца 6-й дивизии народного ополчения Дзержинского района г. Москвы Степана Ивановича Крицына (1915–1942).
«К началу войны мне не было и 9 месяцев, поэтому отца своего не помню. На фронт он ушел 20 августа 1941 года. Из рассказов матери и соседей узнала о его отношении ко мне, как носил меня маленькую за пазухой. Заботился обо мне. Было ему 26 лет.
На сохранившемся первом письме с фронта стоит календарный штемпель с датой 28 августа и местом отправки — город Вязьма, Смоленской области. В этом письме он пишет свой почтовый адрес и примерное местоположение. Больше писем не было. Мама моя несколько лет разыскивала его. И, наконец, в 1946 году мы получили извещение, где было указано, что мой отец числится пропавшим без вести в декабре 1941 года.