Ад-184 (Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают) - Авторов Коллектив. Страница 75
Несмотря на то, что Вяземскую оборонительную операцию, направленную на сдерживание врага, оправданно называют катастрофой из-за огромного количества погибших, раненых, взятых плен и пропавших без вести советских солдат, материальных потерь и тактических ошибок, очевидно, что эти жертвы не были напрасными. Больше месяца защитники сдерживали превосходящие по численности и обеспечению немецкие формирования, командование которых рассчитывало в короткое время овладеть столицей СССР.
Я неоднократно предпринимал попытки что-либо узнать о судьбе своего прадеда, но часто получал ответ, что о народном ополчении практически нет никакой информации.
Для начала, перерыв весь семейный архив, я нашел чудом сохранившиеся записки и справки, информацию о которых передал своему знакомому историку Сергею Садовникову. Параллельно в интернете на разных форумах и сайтах искал данные о судьбе 13-й Ростокинской ДНО. Почти одновременно я получил и от Сергея, и на форуме ответ, что некоторая информация, да еще и подкрепленная документально, имеется. Я узнал, что дед был пленен 22 октября 1941 г. в районе дер. Богдановка близ Вязьмы. Как мы знаем, эти территории с 7 октября 1941 г. были так называемым Вяземским котлом, образовавшимся в результате наступления на Москву группы немецких армий „Центр“.
Спустя короткое время мне позвонила Евгения Андреевна Иванова и предоставила достаточно подробную информацию. Из копий документов, сделав некоторые логические выводы, я узнал, что дед мой попал изначально в пересыльный лагерь „Дулаг-184“ в г. Вязьма, а затем с обморожением нижних конечностей в феврале 1942 г. был переведен в постоянный лагерь для военнопленных „Шталаг-342“ в г. Молодечно в Белоруссии, где, согласно документам, 11 марта 1942 г. скончался и был похоронен в „единой могиле № 3“.
Мне выслали фото документов, дали направление в поисках информации, подарили книги о Ростокинской дивизии, о Вяземской операции, а также „Книгу памяти г. Москвы. Том 20“, в которой упомянут и мой дедушка.
В июне 2016 г. я посетил белорусский городок Молодечно. Там в годы войны располагался один из первых и крупнейших лагерей постоянного содержания военнопленных на территории Советского Союза, „Шталаг-342“, где погибло более 33 150 человек. На месте лагеря сейчас по одну сторону мемориала расположена воинская часть, по другую — помещения станкостроительного завода.
Мрачное место, мрачные мысли… Но такие места должны быть. В назидание потомкам. Как вечное напоминание о „человеческой бесчеловечности“.
Очень хочется верить, что таким понятиям, как концентрационные лагеря, больше не может быть места в современном мире. Я обязательно расскажу своему сыну о Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., о трагической судьбе его прапрадеда. Чтобы знал и помнил…»
Из воспоминаний Розановой Юлии, правнучки красноармейца Розанова Василия Ивановича (1905-16.03.1942, лазарет № 3 «Дулаза-184»).
«Добрый день Люба, мама и Левчик. Во-первых, спешу уведомить что жив и здоров, чувствую себя прекрасно. Люба, особо обо мне не волнуйтесь, храните себя и семью. Особенно себя не обременяй. Старайтесь усилить питание. Жив вернусь — все будет. Левчика запиши в школу и следи за его учением. Левчик, сынок, меньше бегай — больше занимайся, слушайся маму и бабушку.
Люба, плохо я сделал, что не взял брюки и гимнастерку. Хорошо, что взял подушку-думку. С ней мне лучше.
Сильно не скучайте, может, скоро вернусь. Роганов В. И.»
21 июня 1941 г. маленькому Левчику исполнилось десять лет. Они с отцом шли по улице, когда по громкоговорителю сообщили, что началась война. Отец ушел на фронт через несколько дней одним из первых. Из-за хромоты он не был пригоден к строевой службе, но его взяли санитаром в Полевой передвижной госпиталь. Сначала письма приходили часто. В них Василий Иванович спрашивал о здоровье жены Любы, интересовался успехами сына Левчика и просил его писать чаще, волновался о подготовке к зиме и совсем немного рассказывал о своей жизни.
«21/VII 41 Москва Барнаул.
Привет, Родина.
Добрый день, дорогая семья: Люба, мамаша и сыночек Лева. Люба, я еще в пути. Пока стоим в Москве. Ночью на Москву налетели немецкие самолеты. Семнадцать вражеских самолетов… Но все ничего. Налет продолжался 5 часов. Пока стоим под Москвой, где будем, не знаю».
«30/VIII 41.
Построили две избушки, но спать в них не пришлось. В одной только покурили. Сейчас их уже не найдешь.
Люба, я пишу вам 5-е письмо. Ну так хочется узнать о вас. Если б мне предложили три дня хлеб не есть, только бы письмо прочесть, я бы был рад. Но до свидания. Надо торопиться укрыться, а то над нашей головой вражеские самолеты кружат. Люба, читай газету, ты будешь знать о нашей жизни, обращай внимание на Смоленское направление».
«7/IХ 41 г. 2 часа ночи. Лес. Кусты.
Пиши чаще, а я отвечу по возможности. Работаю старшим санитаром в операционной. Работы много, так что спим очень мало. Салтаев со мной спит вместе. Сами сделали избушку такую, какую Левчик делал в Ташкенте.
Люба, в случае недостатка все продай, но баян оставляй».
«Без даты.
Любочка, поздравляю вас с днем вашего рождения. В честь ваших именин высылаю вам подарок. Это денежный подарок в сумме 200 руб. На эти деньги купите козу и корову. Козу доите, а корову едите. А если не хватит, то добавите».
«15/IX 41.
Люба, вы пишете, что я редко пишу письма. Должен сказать, что я использую каждую минуту, к некоторым письмам я приступаю раз 4–5. Люба, я бываю свободен с 2 часов ночи до 6 утра, а частенько и напролет. Люба, я нахожусь в Смоленском направлении недалеко от Вязьмы в лесу. Насчет не дожидайтесь — это я написал в момент переездки, и мы были в восемнадцати километрах от фронта. А потом опять переехали. Сейчас наши части с каждым днем вытесняют врага и тем самым движутся вперед, занимая все новые и новые рубежи. Наверное, и мы переедем».
«Без даты. Привет всем-всем-всем. Целую вас. Ждите на Октябрьские. До свидания».
Но на Октябрьские Василий Иванович не вернулся. Он никогда не вернулся. Последнее письмо было отправлено 29 сентября 1941 г. А потом тишина. Райвоенкомат сначала сообщал, что красноармеец Роганов В. И. пропал без вести, потом — о том, что он погиб в плену в марте 1942 г. Но где, какой земле поклониться родным, осталось тайной на долгие семьдесят три года.
Маленький Левчик вырос настоящим мужчиной, достойным сыном своего отца. Он стал военным летчиком и охранял границы своей страны, создал прекрасную семью, вырастил сына, прожил долгую жизнь. Только одна мечта так и не исполнилось: всю жизнь Лев Васильевич хотел найти место, где похоронен отец.
Лев Васильевич не дожил всего два года до того дня, когда наша семья узнала о судьбе Василия Ивановича. Он умер в лазарете № 3 «Дулага-184» 16 марта 1942 г.
Но память бессмертна — и теперь хранить ее будет младший потомок Василия Ивановича, праправнук, тезка его сына, маленький Левчик.
Из письма Исаевой (Леоновой) Ольги, жительницы г. Вязьмы.
«Родился мой прадед в 1894 г., уроженец ли он Вязьмы или приезжий, не знаю. Известно, что он был военным. Из рассказов прабабушки, знаю, что он лично был знаком с Климентом Ворошиловым.
В первый год войны (1941 г.) мою прабабушку (Андрееву Федору Трофимовну, 1904 г. р.) вместе с шестью детьми эвакуировали в Башкирию, прадед остался воевать в Вязьме. После освобождения города от немецко-фашистских захватчиков прабабушка с детьми вернулась в Вязьму и якобы из рассказов очевидцев узнала вот такую историю.
Зима, 1941 г., в Вязьме располагался лагерь для военнопленных (на ул. Панино), идут два немца и везут на санках наполовину живого, полураздетого солдата с вырезанными на спине звездами… Кто-то в толпе крикнул: „Господи, да это же Алеша Андреев! Алеша, Алексей!“. А дальше ничего, никакой ниточки, никакой зацепочки, никто не знает, где их расстреляли и похоронили. Вот и все.