Ад-184 (Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают) - Авторов Коллектив. Страница 74
Со школьных лет я мечтала побывать в местах, где погиб мой отец. И в 2008 г. мне это удалось. Мне посчастливилось встретиться с Евгенией Андреевной Ивановой. От нее я узнала о Вяземском котле, „Дулаге-184“, об общественной работе группы родственников, краеведов и поисковиков по увековечению памяти о погибших на вяземской земле.
Первая моя поездка в город Вязьму состоялась в 2008 г. В этой поездке я услышала рассказы свидетелей событий тех страшных лет, которые оставили особенно тяжелое впечатление. Мы и не представляли, что испытали наши отцы, наши защитники. И с тех пор я ежегодно посещаю город Вязьму, чтобы почтить память отца. Стараюсь брать с собой своих внуков, чтобы память об ужасах войны, о судьбах защитников не иссякала, а жила вечно в сердцах людей, чтобы не было повторения событий тех страшных лет.
Вечная память защитникам нашей Родины!»
«Добрый день, Маруся.
В первых строках моего письма я вам хочу сообщить о том, что я жив и здоров, чего вам желаю. Всего хорошего. Во-вторых, я вам посылаю свой горячий привет. Привет своей Шуре. Я вас целую заочно.
Мы приехали на фронт, но пока находимся в каких-то 26 километрах от фронта. Находимся на Ельнинском направлении. Возможно, вы будете слушать по радио. Теперь я вам, Маруся, хочу написать и допросить у вас, как вы себя чувствуете. Маруся, вы мне пропишите что-либо. <…>.
Описывать все, что я видел, это не стоит. От Смоленска находимся недалеко.
<…> Вот что я вам хотел написать. Целую свою дочку Шуру и Марусю.
Мой адрес: Действующая армия, Полевая почтовая станция № 303, Третий стрелковый полк, Первая армейская батарея, Крицыну Степану Ивановичу».
Из письма Голышевой Марины Алексеевны, внучки красноармейца Можайского Тимофея Трофимовича (1912-25.01.1942, лазарет № 1 «Дулага-184»).
«Низкий поклон всем, кто ведет поиск погибших воинов и их родственников.
Из архива МО нам переслали запрос 44 от поисковиков МАОПО „Народная память о защитниках Отечества“, из которого я узнала, что мой дедушка Можайский Тимофей Трофимович, 1912 г. р., трагически погиб 25.01.1942 г. в немецком пересыльном лагере — „Дулаге № 184“ в г. Вязьма. Когда и откуда он был мобилизован.
Моя бабушка, Можайская Анна Назаровна, после войны подавала в розыск. Ответ был такой, что дедушка пропал без вести. Знаю, что и потом, спустя годы, дети обращались в архив г. Подольска, но ничего нового они не узнали.
Сейчас из его четверых детей в г. Домодедово проживает его младшая дочь (моя мама), 1940 г. р., Овчинникова Галина Тимофеевна. Два брата и сестра мамы уже в другой жизни.
И русское родное поле приносит ветром имена…
Когда отец ушел на войну, маме было всего 7 месяцев. Бабушка очень любила нашего дедушку. Он был добрым, заботливым, трудолюбивым, красивым, под два метра ростом. Мы удивлялись, как он мог полюбить малышку 146 см. До войны они жили в г. Кашира на квартире, а работал он на авиационном заводе в г. Ступино. Была у него бронь, но он пошел на войну добровольцем. Потом семья переехала в г. Домодедово к брату жены.
Говорят, что было письмо месяца через три-четыре, и все…
Семья наша так в г. Домодедово и проживает. Дочь — 72 года, 4 внучки, 6 правнучек, один правнук, 2 праправнучки и 3 праправнука.
Мало что знаю о деде, но гордилась всегда им. Высылаю фото. Надеюсь, что найдется место в книгах, которые вы издаете в память о погибших…
Воспоминания Чернецкого Вадима, правнука Буланова Сергея Федоровича (14.09.1899-11.03.1942), ополченца 13-й одно Ростокинского р-на г. Москвы.
«О своем прадеде я мало знаю. Сохранились пара фотографий, пожелтевшие письма с фронта, переданные сослуживцем и гостившей в расположении жены однополчанина. Последнее письмо датировано 4 октября 1941 г. В начале октября началось окружение немецкими войсками наших армий и дивизий Западного и Резервного фронта в районе г. Вязьма. Он писал, что их дивизия стоит на передовой линии фронта, а его часть — в дер. Орешки около ст. Семлево в 25 километрах от Вязьмы. Также сохранилось несколько справок:
— о том, что Буланов С. Ф. является студентом Московского текстильного института;
— о том, что состоит на службе в Оргтекстиле инженером;
— о том, что тов. Буланов С. Ф. в должности зам. начальника планово-производственного отдела аппарата 1-го Главмосхлоппрома призван в народное ополчение в июле 1941 г.;
— справка от 11 ноября 1941 г., выданная его жене Поляковой Т.П., о том, что муж ее призван в ополчение. На оборотной стороне справки стоит пометка „В магазин. Выдайте муку. 16/XII“. Дед в это время почти два месяца уже был в плену.
— ответ на запрос о местонахождении, полученный в 1944 г., что сведений не имеется и ни в каких списках (убитых, умерших от ран и пропавших без вести) Буланов С. Ф. не значится.
Последняя справка дана дочери Раисе 21 ноября 1964 г. в том, что, по учетным данным райвоенкомата, ее отец погиб на фронте в 1941 г.
Также есть заявление деда в отдел массово-производственного обучения, которое дает основание предполагать, что он занимался преподавательской деятельностью со студентами заочного отделения Текстильного института.
Итак, родился мой прадед 14 сентября 1899 г. в местечке Струнино Ивановской области. По моим предположениям, в Москве он оказался, приехав в 1923 г. поступать в Московский текстильный институт, расположенный по адресу: ул. Донская, д. 60–62. Прабабушка моя, Полякова Татьяна Петровна, жила по адресу: ул. Донская, д. 62. Так, видимо, они и познакомились. В 1930 г. у них родилась дочь Раиса, моя бабушка. Она мало рассказывала о своем детстве, которое пришлось на 1930-е гг., полные трагических событий для советского народа в виде массового голода и репрессий, и военные 1940-е, страшные годы ВОВ. Единственное, что она мне рассказала, что в письмах отец писал, что оружия практически нет, на пятерых солдат одна польская винтовка, и та стреляет не туда, куда нужно. Из разных источников я примерно представляю, насколько плачевным было обеспечение армии оружием и провиантом в тот период.
26 июля 1941 г. Буланов Сергей оказался в рядах 13-й дивизии народного ополчения, которая сформировалась в первых числах июля в Ростокинском районе столицы. В документах указывается, что он был в рядах 142-й стрелковой дивизии. Но в ходе изучения фактов я понял, что это ошибка. 142-я сд была сформирована в 1939 г. и до января 1943 г. относилась к 23-й армии Ленинградского фронта, а с сентября 1944 г. была в составе 2-го Белорусского фронта под командованием К. Рокоссовского. 140-я же стрелковая дивизия 2-го формирования была создана на базе управления 13-й сд Московской армии народного ополчения 4 июля 1941 г. 26 сентября того же 1941 г. переименована из 13-й в 140-ю сд и включена в состав регулярных войск, по 9 октября участвовала в Вяземской оборонительной операции в составе 32-й армии Резервного фронта. С 9-го по 12 октября дивизия входила в оперативную конно-механизированную группу Болдина. 140-я стрелковая дивизия попала в окружение северо-западнее Вязьмы, вела бои в неполном составе, бойцы группами выходили из окружения. Приказом НКО № 00131 от 22.12.41 дивизия исключена из списков Красной армии и расформирована как погибшая на фронте. Ошибся ли сотрудник „шталага“, заполнявший документы, или мой прадед осознанно назвал неверный номер дивизии при взятии в плен, теперь уже не узнать…