Кладоискатель и доспехи нацистов - Гаврюченков Юрий Фёдорович. Страница 72

Все уезжали, а я чем хуже? Укачу на Мертвое озеро, составлю компанию Боре.

– Верное решение, – сказала теща. – Вам действительно лучше оставить нас.

Я всегда выслушивал противную сторону, сколь бы противной она не была.

– А ты, дорогая, что скажешь? – смиренно вопросил я у Маринки.

– Милый, мама права, – мягко ответила супруга. Я отправился собирать манатки.

Везде можно проехать, если не тревожиться об обратной дороге. Я не заботился о возвращении и пер напролом. Только поэтому, наверное, сумел пробиться к Мертвому озеру на машине.

Бори я не нашел ни на озере, ни у кургана. Он был здесь, но уехал. Вблизи раскопа, где стоял наш лагерь, я обнаружил свежее кострище и консервные банки с чистенькими этикетками. Под открытым небом они пролежали максимум двое суток. С компаньоном я разминулся. А жаль. Одному бедовать в этой глуши скучновато.

Но делать нечего. Я сложил из веток охотничий шалаш, раскупорил полулитровую фляжку дешевого «Мартеля» V. S. О. Р. и начал ждать у моря погоды.

Тишина на озере была мертвая. Аж жуть брала. Одно радовало – комары сюда не залетали. И все-таки на природе, приняв как следует коньячку, я сумел наконец-то расслабиться. Доспехи Чистоты лежали в багажнике. Тут они были без надобности: до Лужи далеко, хищный зубастый червь сюда, в лишенную живности местность, не заползет.

Я искупнулся в озере, а потом долго грелся у костра – черная вода оказалась ужасно холоднющей. Мысли мои витали далеко от повседневных забот. Я вдруг вспомнил, как раскапывал курган, и подумал, что неплохо было бы отвезти на исследование камень с отпечатком ладони. А заодно и костяк великана. Пускай яйцеголовые энтузиасты почешут репу. Оптимальный вариант – продать артефакты американцам, а то у нас дальше запасников они не пойдут. С этими заманчивыми мыслями я и заснул…

Я вскочил, словно подброшенный пружиной. Тело пронизала ледяная судорога. Я едва не закричал от боли, да и то лишь потому, что горло сдавил спазм. Придя в себя, я увидел, что поверхность озера, доселе стоящая вровень с берегом, стремительно отступает куда-то вниз, утрачивая ровность зеркала. По ее поверхности бежала рябь, кое-где закручивались воронки.

Вода спадала стремительно, и вскоре на месте озера образовалась глубокая яма. Я стоял на краю, у моих ног начинался деревянный помост, который полого вел вниз. Там, на дне, высился дивный храм из белого камня, сияя золотыми куполами. Верхушки луковиц украшали восьмиконечные старообрядческие кресты. Я должен был сойти к храму.

Я ступил на помост. Он прочно застыл под моими ногами и не был скользким. Идти пришлось долго, ибо глубины озеро было непомерной. Дно его было выложено ровными каменными плитами.

Я нерешительно приблизился к святыне. Двери храма медленно отворились, из него вышел человек в белых одеждах и ослепительных золотых доспехах поверх них. В руках человек нес чашу.

«Пей», – сказал он.

Я испил.

Лик человека был светел. Я понял, что это князь Юрий Лугвеньевич. Тот самый новгородский правитель, приказавший закопать Доспехи Чистоты. Он был мудр. Он знал, что изделие злого гения далеких северных земель не принесет его народу ничего, кроме горя. Вовремя разгадав опасность варяжского подношения, он приказал завалить каменьями страшные латы и насыпать над ними земляной холм.

Я же их откопал и получил воздаяние. В Доспехах была злая сила. Их могущество мог использовать только тиран. Человеку простому они приносили беду.

Чаша познания была очень горька.

«Иди», – сказал светлый князь.

Я повиновался ему и вскоре был у оскверненного кургана. Гробница была потревожена алчущими злата хищниками. Богатырь, хранивший мир в здешних лесах, даже после смерти продолжал служить русскому народу. Пока до него, словно черви, не докопались любители наживы. Даже нога немецкого захватчика не ступала на эту землю.

Теперь равновесие было нарушено. Я ужаснулся мерзости содеянного. Знак лесника – отпечаток растопыренной ладони – укоризненно мерцал во тьме. Я мог еще исправить положение, поэтому принялся лихорадочно рыть руками насыпь, не обращая внимания на раны и текущую кровь. Важно было зарыть Доспехи, пока за ними не явились потомки белокурых разбойников…

Я проснулся и застонал от боли в затекших членах. Ночью было холодно. Все тело ломило. Я спал в чрезвычайно неудобной позе и теперь расплачивался за это неимоверными страданиями.

Я сел и помотал головой. Шея разламывалась. Должно быть, лежал, неудачно подогнув голову. Хорошо, что хоть с «Мартеля» похмелья нет. Чем французский коньяк и хорош.

Я вдруг заметил, что нахожусь вовсе не на берегу озера. Я был у кургана, и это почему-то воспринималось как само собой разумеющееся. Наверное, находился под влиянием сна. Неужели приперся сюда как сомнамбула? Хотя, с такой расстроенной нервной системой, как у меня, сие неудивительно. Я посмотрел на руки и обнаружил, что они перепачканы землею. На ободранных ладонях запеклась кровь.

Этого еще не хватало! Я вскочил и бегом бросился к раскопу. Неужели я и в самом деле зарыл Доспехи Чистоты?!

Куча темного, непросохшего грунта подтвердила страшную догадку. Я кинулся к машине, в багажнике которой находилась складная лопатка. Не рыть же, в самом деле, руками. Я выскочил на мертвую пустошь, мельком окинув взглядом озеро. С ним ничего не случилось. Это только во сне происходят невероятные чудеса. Хотя какие чудеса – глюки все это, сплошные дурацкие видения, от которых один вред. Я открыл багажник. Доспехов там не было. «Рука безумца продолжала совершать акты в уже явно болезненном состоянии!»

Проклиная себя, «Мартель» и необузданную тягу к романтике, я помчался назад. Затем плюнул и уже не торопясь вернулся к машине. Довольно суеты. Что я, в самом деле, мечусь: кругом-бегом! Нервы действительно ни к черту. Я заставил взять себя в руки, нарочито ровным шагом добрел до «Нивы», извлек провиант и принялся готовить завтрак. Нервы надо лечить. Для этого следует успокоиться.

Я допил остатки коньяка и пришел в благодушное состояние. На голодный желудок много не потребовалось. Потом разжег костер, сварил картошечки в мундире и употребил ее с колбасой. К тому времени вскипела вода, и я заварил растворимого кофе.

Совершенно другое дело! Я воспрянул духом и принялся убирать остатки завтрака. Вырыл ямку для мусора. Вымыл руки, забинтовал их, надел перчатки. Прикосновение к черенку не отзывалось такой острой болью. Я бодро зашагал у кургану, удивляясь про себя, как такое могло со мной приключиться. Прошел мимо Лужи и плюнул в нее. Там обитает животное, выползень. Неизвестный науке зубастый червь, эндемик. Ну и пусть себе живет. Оно меня не трогает, я его.

Воодушевление несколько рассеялось, когда я осмотрел место предстоящей работы. Дожди подточили насыпь, стесали его внутренние уступы. Соответственно, грунт переместился в траншею. Сказочного великана завалило основательно, нужен не один день, чтобы до него дорыться. Правда, это в мои планы не входило. Требовалось извлечь Доспехи Чистоты, которые я закопал ночью. Надеюсь, неглубоко.

С этими мыслями я и приступил к выполнению обязанностей экскаватора. Давалось это, откровенно говоря, с трудом. Мышцы, одеревеневшие за ночь, постанывали, складная лопатка была для таких трудов неудобна. Я матерился. Что за гребаная жизнь: постоянно приходится грести, грабить и разгребать! Наконец я почувствовал, как лопата скользнула по гладкой твердой поверхности. Есть! Под штыком блеснула полированная сталь пластины. Я принялся обкапывать Доспехи, кидая землю подальше, чтобы она не скатывалась обратно в яму. Какое счастье, что я зарыл их неглубоко. Впрочем, если учесть, что копать пришлось голыми руками, то потрудился я изрядно.

От напряжения закололо в пояснице. Я выпрямился, утирая рукавом пот. Ну надо же, нашел на свою голову заморочку. Засмеялся и вдруг почувствовал, как по моей спине движется нечто совершенно неосязаемое, похожее на мягкий теплый палец. Впервые я чувствовал, как смотрят мне в спину. Я затаил дыхание. Наблюдатель не должен был догадаться, что он замечен. Я снова склонился над Доспехами, освобождая их от грунта, приноровился, как бы поудобнее за них взяться, и тоскливо посмотрел вперед.