Три короны для Мертвой Киирис (СИ) - Субботина Айя. Страница 28

Глава восьмая

С уходом императора комната словно выдохнула: стала просторнее и светлее. Киирис бессильно сползла на пол, с немой благодарностью позволила рабыне укутать ее плечи в сдернутое с кровати покрывало. Тело продолжало предательски дрожать, низ живота выкручивали унижение и обида.

«Бедная сопливая деточка сломалась и чуть не плачет, потому что большой злой самец отказался ее поиметь, — издевалась Кровожадная. — Кто бы сомневался, что ты бесхребетная тряпка».

«Заткнись уже, — усмирила ее Соблазнительница. — Наш император хотел ее. Будь у него ключ и таэрн — малышка Киирис давно была бы в его единоличной собственности».

Пока молчаливая Корта помогала ей одеваться, Киирис в сотый раз прокручивала в голове все произошедшее. Дэйн оставил так много хлебных крошек, что как только схлынули злость и возбуждение, она увидела очевидные вещи: из всех трех наследников, именно император доверял ей меньше остальных. Но, в отличие от братьев, он не собирался довольствоваться ролью одного из трех. Возможно, именно из желания не делить ее ни с кем, Дэйн предпочитает держаться на расстоянии.

Риаг оказался будто на нее скроен: темно-синие замшевые штаны плотно облегали ноги, к ним шла такого же цвета сорочка и тугой черный корсет. Корта затянула его достаточно сильно, но оставила Киирис возможность нормально передвигаться и дышать.

Гвардейцы без приключений и остановок провели ее в зал, где уже было не протолкнуться от количества мужчин. Киирис сглотнула, когда десять пар глаз уставились на нее, стоило переступить порог. Что полагается делать в таких случаях? Наставницы обучили сотням уместных в той или иной ситуации приветствий, но ни одно не годилось для подобной ситуации. И все же она не могла долго игнорировать это молчание.

— Пусть ваши мечи не знают поражения ни в лучах грит’ра, ни в лунном сиянии, — сказала она сдержанно и дружелюбно. И позволила себе едва заметную улыбку для всех сразу. Дэйну же подарила пристальный холодный взгляд. Он хотел ее, но отказывался получить — так пусть же впредь так и будет. Рано или поздно Дэйн либо сломается, либо сломает ее. — Пусть ваши жены и дети никогда не льют слезы от грусти, а лишь от радости и гордости за победы своих мужчин.

Минуту или большев зале стояла такая плотная тишина, что было слышно, как где-то под крышей от мышиной возни скрепят половицы. А император не собирался делать ровным счетом ничего, чтобы внести ясность в возникшую неловкость. Но над ней сжалились сами боги: из толпы вперед протиснулся молодой — вряд ли старше Дэйна — мужчина в сером, с пронзительным взглядом высматривающего жертву коршуна.

— Что ты такое, незнакомка? — Он не без удивления то цеплялся взглядом за ее рога, то изучал лицо, но в конце концов снова возвращался к рогам.

— Моя рас’маа’ра, — вместо Киирис ответил Дэйн.

«Твоя ли?» — выразительным взглядом спросила она, одновременно с фальшивой улыбкой принимая от мужчины в сером почтительный поцелуй в подушечку над большим пальцем.

— С каких пор на военные советы стали приглашать потаскух? — Недовольное ворчание принадлежало тучному обрюзгшему мужчине с перевязью на правом глазу. Несмотря на скверный голос и отталкивающую внешность, Киирис не чувствовала к нему отвращения. — Женщинам место за вышиванием, а бабам — в арахане.

— Желаешь обсудить мои решения, Торальд? — вкрадчиво поинтересовался император.

— Желаю сказать, что это срань собачья, — огрызнулся тот, но уже куда более покорно. А потом и вовсе рукой махнул, как бы говоря: «Делайте, что хотите!»

— В таком случае, приступим. Киирис, сядь вот там.

Дэйн указал на сиротливое кресло неподалеку от массивного стола, вокруг которого расселись мужчины. Мейритина заняла место, а верная Корта пристроилась около нее и, по обыкновению, уткнулась лбом в пол.

Зал, где собирался Малый военный совет, был, пожалуй, самым скудным из всех, которые Киирис довелось увидеть в Замке туманов. Даже в кухне обстановка располагала к болтовне. Здесь же кроме грубой мебели и множества стеллажей с кипами книг, бумаг и пергаментов, больше ничего и не было. Зато прямо в столешнице была вырезана довольно подробная карта всего Рухана, и Нэтрезская империя занимала самую массивную ее часть. Киирис сгорала от любопытства, и желания хоть одним глазком поближе рассмотреть всю карту. Вряд ли, если она сорвется с места и станет заглядывать ему через плечо, Дэйн простит эту вольность

— Что творится с Золотыми долинами, Набиш? — Император вопросительно посмотрел на мужчины средних лет, с выразительной сединой на висках, которая резко контрастировала с его безупречно-черной гутой шевелюрой. — Почему твоя армия до сих пор не перешла реку?

— Местное население сопротивляется, — нехотя отрапортовал Набиш.

— И? С каких пор это стало проблемой?

— С тех, как его дочка оказалось женой одного из тамошних касхаров [19], - вместо Набиша ответил сидящий напротив молодой мужчина с уродливым ожогом на лице. — Я говорил, что его следовало еще тогда повесить, а не ждать, пока он вразумит малолетнюю дрянь. Думаешь, Набиш, никто не понял, чего ради ты отдал дочь за сидящего на золотых рудниках соседа?

— Не помню, чтобы давал тебе слово, — осадил болтуна Дэйн.

Поразительно, но императору даже не требовалось повышать голос, чтобы разом повесить печать молчания на рты всех присутствующих.

— Я все еще жду ответа, — уже более раздраженно поторопил Набиша император.

Мужчина с седыми висками пошамкал губами, одновременно теребя в пальцах то ли платок, то ли какой-то другой кусок ткани. Присмотревшись, Киирис заметила на нем потрепанную вышивку с охранными рунами. Нечто подобное женщины дарили своим мужьям в день, когда давали брачные клятвы, в знак того, что отныне и до самого конца их жизнь будет посвященная заботе о муже и их будущих детях. Многие давно не придерживались старых обрядов, из чего Киирис сделала вывод, что Набиш и его жена из тех нэтрезов, что сторонятся всего нового, предпочитая жить так, как завещали предки. В подобном укладе не было ничего страшного или смешного, но здесь же крылся и огромный вопрос: как в таком случае этот человек поддерживает новые, заведенные Дэйном порядки?

— Я отдал приказ форсировать реку, мой император, но там сильное течение. Если бы воины пошли вброд, я бы потерял две трети армии. Накануне кто-то сжег его дотла.

— Ты говорил про мост десять дней назад, — напомнил император. Он лениво подпер кулаком щеку и выглядел бесконечно скучающим человеком. Вот только взгляд остался таким же хищным и острым. — Я предупредил тебя о дурном нраве этих людей, и дважды напомнил о необходимости выставлять охрану.

— Людям выпустили кишки, — уже более раздраженно ответил Набиш. — Мы находили трупы дозорных почти каждое утро.

— И ты решил, что проще совсем ничего не делать? Или в твоей армии сражаются трусливые женщины?

— В моей армии сражаются воины, которые привыкли доверять своему генералу. — Мужчина заметно нервничал. То ли из-за недвусмысленной насмешки над ним, то ли потому, что чувствовал за собой вину.

— Воины в бабских юбках, — вставил свое слово мужчина в сером.

— И сражаются они одним местом, а не руками, — подхватил насмешку седовласый тощий и костлявый, как сама смерть, мужчина со сморщенной плешивой головой. Киирис даже не пыталась угадать, сколько ему лет: плешивый выглядел таким же древним, как и трехсотлетние деревья в Пустыне смерти. — Вероятно, Набиш не знает, что в его армии воюют рукожопые девки, потому что он и сам давно забыл, для чего мужику яйца.

Это замечание было встречено громким одобрительным хохотом. Киирис же не сводила взгляда с лиц генерала и императора, и видела, что их молчаливый поединок вот-вот выйдет из-под контроля. Чего же добивается Дэйн?

Когда Набиш сорвался с места, в зале мгновенно образовалась тишина. Слова генерала разорвали ее беспощадной яростью.