Счастливчик (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна. Страница 59

— А Александр Тайлер, твой отец, — снова заговаривает мальчик, — это тот самый Александр Тайлер, герой Карамеданской войны?

— Ага, — моя овсянка уже совершенно остыла, отставляю тарелку, тянусь к чаю. — Только не говори, что ты тоже смотрел "Месть во имя любви"?

— Смотрел, конечно, — отвечает с таким видом, будто сей шедевр кинематографа он не мог не пропустить. — Только актер в этом фильме совсем не похож на настоящего Александра Тайлера.

Замираю с кружкой у лица.

— Откуда ты знаешь? Хрониками, что ли, интересовался?

— Да нет же, — отмахивается Гай, тоже потянувшись к своему напитку, — у мамы в комнате на стене висит его фото.

Мне требуется несколько секунд, чтобы в полной мере осознать смысл последней фразы.

— Что у нее на стене? — переспрашиваю, выходит как-то придушенно.

Осторожно возвращаю кружку на стол, пока не опрокинул на себя ее содержимое.

— Фото Александра Тайлера, — отвечает уверенно, точно не сочиняет. — Я ее спрашивал, кто это, вот она и сказала, что это герой Карамеданской войны. Я как раз тогда и заинтересовался "Местью во имя любви", было интересно, что там за герой такой… Ой, — закрывает рот ладошкой, сообразив, что не слишком лестно отзывается о моем отце.

— Ничего, — прощаю.

— Ну, и вот, — продолжает, успокоившись. — Я только не знал, что они были лично знакомы, она и словом не обмолвилась. Думаю, даже папа не знал.

Она повесила на стенку фото моего отца при живом новом муже? У меня челюсть отвисает от таких новостей. Дурдом.

Да что же не так было с папой, что он так действовал на женщин? Морган, так и не наладившая личную жизнь даже спустя тринадцать лет со дня его смерти. Изабелла, семнадцать лет любующаяся на его фотографию. Это же ненормально, честное слово.

— А ты у мамы в комнате еще не был? — бесхитростно интересуется Гай.

— Слава богу, нет, — бормочу.

Мальчик хмурится, не понимая, что не так, но не спрашивает. Задает другой вопрос:

— Они расстались, и он ей тебя не отдал?

Отличная версия, полностью обеляющая Изабеллу. И я внезапно чувствую к ней некое подобие уважения за то, что она не пыталась навешать мне на уши лапшу, уверяя, что все было именно так.

— Это мама тебе сказала?

— Не-а. Она сказала, что так получилось, а я еще маленький.

Отличный подход к десятилетнему ребенку — ты еще маленький, да и дело, в общем-то, не твое.

— Она оставила меня с отцом по собственной воле, — говорю как можно мягче, намеренно не используя слово "бросила".

Гай прикусывает губу и, видимо, думает о том, какие причины могли вынудить его мать поступить так с собственным сыном. Только вариант: "Ей было наплевать", — навряд ли взбредет ему в голову.

— Поэтому ты не можешь ее простить? — вдруг спрашивает, придя к собственным выводам.

Познакомившись поближе, уже далеко не только поэтому.

— Типа того, — не желаю вдаваться в подробности, ни к чему они ему — мальчик ни в чем не виноват. — Пошли, — быстро поднимаюсь, — видишь, все уже ушли, только мы засиделись.

Вижу по лицу — он прекрасно понял, что я трусливо сбегаю от темы разговора, но ему еще и хватает ума не настаивать.

— Ага, пошли, — легко соглашается и тоже встает.

Лодыжка все еще болит, и мне бы отлежаться, не тревожа ногу, но упустить шанс, пока Изабелла отсутствует, не могу.

Копаюсь в сумке, нахожу болеутоляющее, которое дала мне Мэг из-за поврежденного плеча. Еще не кончились. Повезло, не хочу обращаться к Джорджу — тут же доложит Изабелле, и она решит, что я при смерти.

Выпиваю сразу несколько пилюль и полчаса валяюсь на кровати, жду, пока подействуют.

Коммуникатор починен, насколько это возможно, поэтому заняться нечем. Откровенно маюсь все это время — ненавижу безделье.

Наконец, осторожно спускаю ноги на пол, прохожу по комнате взад-вперед, чтобы убедиться, что почти не хромаю. После чего напяливаю куртку, сую в ее внутренний карман найденную в гараже фоторамку с изображением семейства Роу и выхожу в коридор.

Меня не запирали, Изабелла указаний, что делать, не оставила, так что с деловым видом направляюсь к выходу из здания. Погулять я решил — почему бы и нет? Ведь когда мы выходили с Ниной, нас никто не остановил.

Но зря рассчитываю на успех. Понимаю это сразу, как только вижу уже знакомого мне Вилли, дежурящего у выхода. Смотрит он хмуро и с дороги не отходит.

— Запретила меня выпускать? — спрашиваю понимающе.

Черты его лица расслабляются.

— Да, — рад, что сам догадался, и не придется мне это втолковывать.

Поднимаю руки ладонями от себя, сдаваясь, и делаю шаг назад.

— Окей. Без проблем.

Разворачиваюсь и возвращаюсь в свою комнату.

Я спокоен и послушен. Мамочка запретила, я не возражаю — ее слово закон.

Как бы не так.

Стоит двери комнаты захлопнуться за моей спиной, тут же набираю контакт Гая.

— О, Лаки, — удивляется, но сразу понимает, кто его беспокоит, значит, Изабелла снабдила его моим номером заранее.

— Что делаешь? — спрашиваю сходу.

Печальный вздох.

— Математику, — отвечает скучающе.

— А пошли, ты мне выход на крышу покажешь? — на том конце что-то с грохотом падает. — Ты живой? — начинаю волноваться. — В порядке?

— Ага. В полном, — с энтузиазмом. — Это всего лишь стул.

Надеюсь, стул упал оттого, что мальчик с него резко вскочил, а не улетел на пол вместе с ним.

— Ну, так сколько тебе нужно на сборы?

— Две минуты, — кричит Гай, будто боясь, что, если задержится, я передумаю.

— Да не торопись, — усмехаюсь.

— Уже готов, — объявляет тем временем. — Куда идти?

Знать бы. Я до сих пор здесь не ориентируюсь, мне известен только кабинет Изабеллы, столовая и медблок — больше нигде бывать не доводилось.

— Давай возле столовой? — предлагаю.

— Заметано, — и связь обрывается.

Не удивлюсь, если он помчится туда бегом.

Пока иду в сторону столовой, встречаю несколько незнакомых мне людей, троих мужчин и одну женщину, никто из них не обращает на меня внимания, будто то, что я разгуливаю по коридорам, само собой разумеющееся. То, что на мне верхняя одежда, тоже никого не беспокоит. Как же хорошо без Изабеллы.

Предполагаю верно, Гай уже приплясывает на месте в ожидании.

— Ты же говорил, что опасно, — заглядывает мне в глаза с таким видом, будто он умирает в пустыне от жажды, а я верчу перед его носом бутылкой с водой.

— Опасно, конечно, — не отказываюсь от своих слов. — Но я тебя подстрахую, — подмигиваю. — Вдвоем не пропадем.

— Пошли тогда, — торопит.

Подчиняюсь.

— А если Изабелла узнает? — спрашиваю уже на ходу.

Конечно же, она узнает, где мы были, — доложат всенепременно. К тому же, маячок из коммуникатора я не доставал. Если данные пишутся, а не только передаются ей онлайн, она сможет посмотреть историю моих передвижений. Меня волнует другой вопрос: не достанется ли Гаю с моей легкой руки слишком серьезно? Сам я к последствиям готов, но подставлять мальчишку не хочется.

Гай дергает плечом.

— Ну, покричит.

Надеюсь, он не преуменьшает. Ладно, в случае чего, скажу, что заставил его силой.

— Стой, — шикает на меня Гай, и я врастаю в место. Удивленно смотрю на него. — Там камера, — указывает направление, где под потолком расположилось устройство слежения.

Прищуриваюсь, рассматривая небольшой "глазок" видеокамеры. Комм работает, если удастся поймать сигнал и перенаправить…

— Ты чего замер? — дергает меня брат за рукав. — Камера установлена неправильно, не снимает вон ту стену. Если прижаться к ней и пройти боком, нас не заметят.

Хм, а я-то наивно полагал, что мои наклонности к обведению охраны вокруг пальца мне передались от папы.

— Отлично. Иди первый, — пропускаю его вперед.

Не знаю, заметил ли нас кто-то на камерах или нет, но никто не примчался. Коммуникатор тоже молчит. Думаю, если бы Изабелле доложили, что мы где-то там, где не должны быть, она бы уже связалась с нами.