Строптивая для негодяя (СИ) - Шикова Илона. Страница 16

Паша резко сдергивает меня со стола, ставя на ноги, смотрит в глаза, а рукой тянет платье вниз. До конца. Красная ткань падает на пол, обвивая мои ноги. Секунда, и парень снова приподнимает меня над землей, заставляя снова сесть на прохладную поверхность стола. При этом Паша виртуозно снимает мои бикини, отбрасывая их в сторону.

А я уже не сдерживаю своих порывов, расстегивая пуговицы на его рубашке, и резким движением снимаю ее, бросая на пол.

Мои руки сами тянутся к чулкам, но парень останавливает меня, и наши пальцы переплетаются.

— Оставь, — произносит хриплым голосом.

Проводит пальцами свободной руки по краю резинки, гладя кожу на внутренней стороне бедра. Дрожь, стоны и море удовольствия захватывают меня в свой плен.

Щелчок расстегнутой пряжки на ремне, шорох одежды, звук рвущейся фольги, и через пару секунд он пододвигает меня к краю стола и медленно входит, заполняя собой целиком. А я обвиваю его ногами за бедра, притягивая к себе еще ближе. Сама не ожидала от себя подобной прыти, но жадно ловлю его движения и не хочу отпускать.

Подстраиваюсь под его темп, наслаждаясь властью парня надо мной. Понимаю, что это ненадолго, но как же приятно ему принадлежать! Пусть всего раз, одно мгновение, но именно здесь и только сейчас — он мой!

Парень рычит, ускоряя темп, кусает кожу на плече, жадно впиваясь зубами и губами, доставляя мне неописуемое удовольствие. И я уже не сдерживаю ни стонов, ни негромких криков, чувствуя, что совсем скоро наступит разрядка.

В глазах мутнеет, голова отказывается трезво мыслить, и я первой добираюсь до пика наслаждения, впиваясь ногтями в спину Паши. Несколько резких толчков, и он присоединяется ко мне. Обнимает за талию, притягивая к себе ближе, касается губами виска и произносит полушепотом:

— Это было крышесносно!

Несколько долгих секунд перевариваю сказанную им фразу, после чего постепенно начинаю приходить в себя, понимая, что сотворила самую большую в своей жизни глупость.

И последствия от моего сегодняшнего поведения придется расхлебывать долго и мучительно, не имея возможности все исправить.

— Отпусти, — произношу довольно громко, упираясь кулачками в грудь парня, пытаясь его оттолкнуть.

— Дарина, — стонет он.

— Отпусти, сказала! — повторяю строго, и Паша отступает на шаг назад.

А я начинаю дрожать то ли от холода, то ли от нервного перенапряжения. Кожа покрывается мурашками, и я обхватываю себя руками, наблюдая, как парень натягивает боксеры с брюками, поднимает с пола рубашку и надевает ее, застегивая пуговицы.

Сползаю со стола, пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах. Я сильная! Я со всем справлюсь и не позволю никому меня унижать!

На столе нахожу свои бикини и бюстгальтер. Даже не могу поднять глаза, чтобы посмотреть на Балабанова.

С нижним бельем справляюсь самостоятельно, а вот змейка на платье никак не хочет застегиваться.

— Твою мать! — произношу громко, ломая ноготь.

— Давай помогу, — боковым зрением вижу мужской силуэт, который приближается ко мне.

— Не подходи! — как-то уж слишком резко у меня это получается.

— Да что за черт!

Балабанов тоже повышает голос, пересекает комнату и включает свет. Стою к нему спиной, но слышу шаги, которые снова начинают приближаться ко мне. Но упорно дальше пытаюсь самостоятельно справиться с ненавистной змейкой и чертыхаюсь, когда в очередной раз у меня ничего не получается.

Чувствую, как Пашка резко убирает мои пальцы, сводя две части платья вместе и поднимая собачку вверх.

— Балабанов, — шиплю, пытаясь повернуться к нему лицом.

— Да не вертись ты! — тоже мне, командир выискался.

Убирает мои волосы в сторону, застегивая молнию до конца.

Я медленно поворачиваюсь и смотрю прямо в его глаза. Не знаю, что сказать, так как весь словарный запас истощился. В глубине души понимаю, что и сама виновата в случившемся не меньше, чем Пашка, но никогда в этом не признаюсь. Только не сейчас.

— Уйди, Балабанов, — произношу чуть ли не по слогам, закрывая глаза и тяжело дыша. — И так тошно, еще и ты мелькаешь туда-сюда.

— Завязывала бы ты с самобичеванием.

— Ты хоть понимаешь, чем это может мне обернуться? — резко открываю глаза.

Павел стоит, не шевелясь, на скулах играют желваки, а руки в карманах — нервничает.

— Такое чувство, что я тебя силой сюда приволок, — выпаливает, пылая гневом. — Ну, признайся, что ты хотела меня не меньше, чем я тебя! Хотя бы себе не лги.

— До встречи с тобой я никогда не вела себя подобным образом. Это ты на меня так влияешь, — бью его кулаком в плечо, а парень делает шаг назад, не доставая рук из карманов. — Своими дурацкими шуточками выводишь меня постоянно из себя, провоцируешь на колкости, а теперь еще и это, — заканчиваю свою пламенную речь, таращась на Пашку.

Дыхание учащается, грудь ходит ходуном, на голове скорее всего тихий ужас, но мне плевать. На всё плевать с высокой колокольни, потому что если он сейчас не уйдет, я не выдержу.

Сама не знаю, чего, но точно сорвусь. Или наговорю ему гадостей, или отдамся второй раз.

— Значит, это я во всем виноват? — из глаз Балабанова летят искры, и сам он на взводе. Того и гляди, сорвется раньше меня. — Как у тебя все просто — обвиняешь всех направо и налево. За собой последить не пробовала?

— Уйди, Балабанов, — повторяю довольно спокойно. — По-хорошему прошу. Оставь меня одну, — произношу последнюю фразу по слогам.

— Дарина, — он делает шаг мне навстречу.

— Да оставь ты меня в покое! — голос срывается на крик. — Отвали от меня! Ты получил, что хотел, показал мне, какое я ничтожество, добился своего. А теперь просто исчезни.

— Идиотка, — зло швыряет Паша, разворачивается и направляется к двери.

Проворачивает замок, открывает дверь и замирает. Резко бьет кулаком в стену, чертыхаясь, а я подпрыгиваю на месте от неожиданной реакции. С такими нервами лечиться надо, а не в стены кулаками лупить.

Парень повторно чертыхается и, не поворачиваясь в мою сторону, резко выходит в коридор, оставляя дверь открытой. А я медленно сползаю на пол, облокачиваясь спиной о стол, поджимая колени к груди. Господи, за что мне это все?

Не помню, сколько сижу в такой позе, занимаясь самосожжением и самобичеванием, но мысленно решаю, что пора с этим завязывать. У моей лучшей подруги свадьба — никто ж не виноват, что я потеряла голову и совершила глупость.

Встаю, выхожу из кабинета, предварительно выключив свет, закрываю дверь и направляюсь в туалет. Надо привести себя в порядок, а то гости еще напридумывают всяких небылиц, и тогда мне точно крышка. Сейчас главное прийти в норму, а обо всех последствиях будем думать в понедельник.

В туалете пусто, и я запираю дверь на замок. Подхожу к зеркалу и усмехаюсь — глаза горят, кожа раскраснелась, а волосы в форменном беспорядке торчат во все стороны. Прекрасно, лучше и не придумаешь!

Кое-как привожу непослушные пряди в порядок, выравниваю дыхание и выхожу из уборной.

На танцполе гости двигаются под ритмичную мелодию, и я вдоль стены пробираюсь к своему месту, в глубине души надеясь, что никто не заметил моего длительного отсутствия.

Катюха следит за моими движениями, когда я сажусь на свое место и наливаю себе полный бокал шампанского. Выпиваю его залпом и сразу же наливаю второй.

— У тебя все в порядке? — интересуется подруга, наклонившись к моему уху.

— В полном, — улыбаюсь ей, поднимая вверх бокал и снова выпивая его до дна.

Алкоголь делает свое дело, помогая расслабиться. А главное — не смотреть вправо, где сидит Балабанов рядом с Артемом. Но глаза непроизвольно косятся в ту сторону.

Пашка так же, как и я, залпом выпивает рюмку коньяка, после чего наливает себе следующую. Усмехается на какую-то реплику Артема, и, чокаясь с ним, поворачивает голову в мою сторону. На несколько секунд наши взгляды встречаются, после чего Балабанов снова отворачивается и опрокидывает в себя очередную порцию алкоголя.