Книга царя Давида - Гейм Стефан. Страница 10

Из трех сказителей первым был избран Иорайя. Он тронул струны арфы, поцарапанной и помятой в многочисленных, скорее всего уличных, потасовках и начал свой рассказ.

Я записал его вкратце, нумеруя для памяти основные моменты.

ВЕЛИКОЕ СРАЖЕНИЕ ДАВИДА С ГОЛИАФОМ, ЗАПИСАННОЕ ВКРАТЦЕ СО СЛОВ ИОРАЙИ, СКАЗИТЕЛЯ, ИМЕЮЩЕГО ПАТЕНТ НА ПУБЛИЧНОЕ ИСПОЛНЕНИЕ ЛЕГЕНД И ПРЕДАНИЙ

1) Расположение войск израильтян и филистимлян в Ефес-Даммиме. Филистимляне стали на горе с одной стороны, израильтяне на горе с другой стороны, а между ними была долина с ручьем — ничейная земля.

2) Филистимский единоборец Голиаф. Рост — шесть локтей и пядь; доспехи

— медный шлем, чешуйчатая броня весом пять тысяч сиклей, медные наколенники и медный щит за плечами; оружие — меч (длина неизвестна), копье с древком, как навой у ткачей, и железным наконечником весом в шестьсот сиклей, а также еще один щит, который нес оруженосец.

3) Голиаф посылает с ничейной земли израильтянам вызов на единоборство. Свои бранные и поносные речи, какие обычно говорят перед схваткой, он повторял дважды в день на протяжении довольно длительного времени.

4) Давид приходит в стан израильтян, чтобы передать двум старшим братьям, служившим в войске, хлебы и сушеных зерен, а также вручить их тысяче-начальнику десять сыров во благоволение братьям.

5) Давид слышит похвальбы Голиафа, замечает отсутствие охотников принять вызов. Он принимается расспрашивать окружающих, узнает о смущении сотников и тысячников, о награде, обещанной царем Саулом победителю: богатство, царская дочь, освобождение от налогов.

6) Самый старший брат Елиав сердится на Давида, бранит его за спесь и «дурное сердце». (NB: похоже, Елиав забыл, что должен выказывать почтительность младшему брату, который, если верить глиняным табличкам из Рамы, является помазанником Божьим.)

7) Саул слышит об отроке из своего стана, готовом сразиться с Голиафом, и зовет Давида к себе. Саул сомневается, хватит ли отроку силы одолеть великана; Давид уверяет царя, будто собственноручно убивал льва и медведя, а на худой конец ему, дескать, поможет Господь Бог. (NB: ни во время этого разговора, ни после Саул не пытается узнать имя отрока или имя его отца; Давид также не называет своего имени.)

8) Саул полагает нужным отдать Давиду свой меч и свою броню; но Давиду неудобно двигаться в тяжелых доспехах, он с благодарностью возвращает их.

9) Оружие Давида — посох, праща и пять гладких камней из ручья.

10) На ничейной земле. Голиаф замечает приближающегося Давида, смотрит на него с презрением, грозит отдать его нежное тело на растерзание птицам небесным и зверям полевым.

11) Давид отвечает под стать Голиафу — задиристо, воинственно; он сулит снять голову с Голиафа, ибо это война Господа и Он предаст филистимлян в руки Израиля. (NB: сие вполне в духе Давида, который любит похвалиться своими личными связями с Господом.)

12) Голиаф надвигается на Давида, тот ловко увертывается и бросает из пращи камень, который попадает великану в лоб и проламывает череп.

13) Великан падает лицом на землю; Давид, наступив на филистимлянина, берет его меч и отсекает ему голову. Филистимляне, увидев, что силач их умер, бегут, израильтяне преследуют их.

14) Давид возвращается в лагерь с головой Голиафа под мышкой. Его случайно встречает Авенир и приводит к Саулу. Только тут, наконец, Саул пожелал узнать: «Чей ты сын, юноша?» Давид отвечает: «Сын раба твоего Иессея из Вифлеема».

15) Саул решает оставить юного героя при дворе.

Поклонившись, Иорайя сунул арфу в суму; с гуслями, выглядевшими ничуть не лучше арфы Иорайи, шагнул вперед Иаакан, чтобы поведать о великой победе Давида над Голиафом; следом за Иааканом настал черед Мешулама, который сопровождал сказание стуком пальцев по двум маленьким барабанам, то посильнее, то потише, а под конец, в том месте, где Голиаф рухнул наземь, Мешулам рассыпал прямо-таки громовую дробь. Когда все трое закончили выступать и три версии были сравнены, выяснилось, что они совпали до последнего слова, хотя Иорайя отличался большей страстностью, он жутко размахивал руками и корчил свирепые рожи, а Иаакан гнусавил, подобно заклинателю духов, а Мешулам завывал и закатывал глаза вроде жрецов Ваала, идола ханаанского. Итак, все три рассказа совпали дословно, и пророк Нафан никак не мог надивиться такому чуду. Ему и невдомек, что слушатели у городских ворот или на рыночных площадях похожи на малых детей, которым непременно подавай любимую сказку каждый раз слово в слово. Воистину, воскликнул Нафан, сам Господь Бог вещал устами сказителей сих, а это повесомее любых глиняных табличек. В глазах членов комиссии читалось явное облегчение: с чудом не поспоришь.

— А когда же все-таки это произошло? — скромно поинтересовался я. — До того, как Давида призвали к Саулу, чтобы он успокаивал царя, когда того угнетал злой дух, или после?

Лица членов комиссии вытянулись; восхищенные чудом троекратного дословного совпадения рассказа о победе Давида над Голиафом, они совсем забыли про историю о том, как юный Давид был призван к царскому двору изгонять злой дух. Но ведь в обоих случаях Давид встретился с Саулом впервые, стало быть, Давид, победивший великана, и Давид, целивший своею музыкой, взаимоисключают друг друга. Вот в чем закавыка.

— До того! После того! — вскипел священник Садок. — Какая разница? Господь пожелал свести Давида с царем Саулом, а для надежности устроил их встречу дважды.

— Погодите, — остановил его Иосафат, — Господь, конечно, всемогущ, но даже Он соблюдает известный порядок: сначала Бог сотворил небо и землю, потом отделил свет от тьмы, затем отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью, и так далее целую неделю, пока не сотворил, наконец, мужчину и женщину по образу и подобию Своему.

— Вот пускай наш друг Ефан и установит правильную последовательность событий, — предложил Ванея, — на то он и редактор.

— Да простит господин Ванея раба своего, — вежливо сказал я, — в качестве редактора я действительно могу немного подправить Историю или слегка приукрасить ее, однако не в моей власти ее изменить.

Тут писец Елихореф, сын Сивы, почесал в затылке и промямлил:

— Допустим, Давид убил Голиафа до того, как появился при дворе, чтобы петь Саулу. Что тогда?

— Ничего хорошего, — ответил я. — Зачем искать подходящего музыканта по всему Израилю, зачем посылать вестника к старому Иессею в Вифлеем, чтобы тот забрал своего сына Давида от овечьего стада и отправил во дворец, если славный победитель Голиафа уже сидит за царским столом? Или наоборот — поставим себя на место Давида; разве, услышав советы врачевателей найти музыканта, чтобы изгнать злого духа, он бы не сказал: «Никого никуда посылать не надо, я к вашим услугам; как только царь отобедает, начнем музицировать». Так или нет?

Среди членов комиссии воцарилось молчание. Наконец второй писец Ахия, сын Сивы, нерешительно спросил:

— Ну а если предположить, что Давид сперва появился при дворе и пел Саулу, а уж потом победил Голиафа? Может, это выход?

— Вряд ли, — возразил я. — Если Давид уже находится при дворе и поет царю Саулу, изгоняя злого духа, то как вернуть его обратно в Вифлеем, куда Давиду непременно нужно попасть, чтобы взять хлеба и сушеные зерна для братьев, которые служат в войске, а также десять сыров для их тысяченачальника? И разве царь Саул, призвав к себе храброго победителя Голиафа, не узнал бы в Давиде того самого юношу, который так славно поет ему и играет на гуслях? Ведь мы слышали от Иорайи, Иаакана и Мешулама, что Саул собственноручно надевает на Давида свою броню и отдает ему свой меч, стало быть, у царя достаточно возможностей узнать Давида. После сражения Давид с головой Голиафа еще раз приходит к царю и называет ему имя своего отца. Может, царь хотя бы сейчас вспомнит, с кем имеет дело? Отнюдь! Напротив, царь великодушно приглашает Давида ко двору, хотя свежеиспеченный герой давным-давно проживает там и столуется в качестве музыканта-кудесника. Правда, Саула угнетал порою злой дух, это верно, но нигде не сказано, что царь страдал слабоумием.