Женька и миллион забот (СИ) - Ворошилова Лариса Александровна. Страница 68

Мурлыча что-то несуразное себе под нос (а несостоявшаяся топ-модель очень любила заниматься этим делом и искренне полагала, будто удается ей это на славу), Виалетта приняла душ и, не вытираясь, а лишь замотавшись в махровую простыню, вышла в уже прибранную спальню, и принялась неторопливо одеваться. Вернее, выбирать, что бы ей такое надеть. Она открыла шкаф-купе и принялась придирчиво осматривать вещи, висевшие на плечиках.

На пол полетела атласная блузка малинового цвета, купленная две недели назад, затем платье с плиссированным лифом — черное, строгое и в то же время элегантное, но… его Виалетта покупала на недавнем показе моды в Москве. Тоже не годится.

Таким образом она перебрала весь гардероб, и пришла к неутешительному выводу, что надеть ей, в сущности, совершенно нечего. Она недовольно хмыкнула. Ох уж эти мужики, желают, чтобы их дамы выглядели шикарно и со вкусом, а сами сроду не почешутся, пока им пинка хорошего не дашь.

Она могла по пальцам перечесть те случаи, когда Костик возил её по магазинам. Зачастую она ездила сама… вернее, её возил Костиков шофер. Но как же это унизительно! Каждый раз просишь этого стриженого урода дать ей машину и человека! И ведь пакость такая, не желает ей покупать машину! Или хоть бы из своих что-нибудь выделил! Ведь стоят в гараже, пылятся. Да и второй шофер целыми днями ерундой мается. Так нет же. Видишь ли, у ребят и без того много дел. Видишь ли — заняты! Это чем же они, интересно, заняты?

Вон, Оксанка, подружка её, так та устроилась — дай Бог каждому! Пусть не такой богатый, зато сразу на ней женился, свадьбу отгрохали — зашибись! Пятьсот приглашенных! Припомнив эту шикарную свадьбу, припомнив подарки, которые жених подарил невесте, Виалетта почувствовала, что от зависти и злости скулы сводит. Вот ведь гадство! Теперь Оксанка разъезжает на своем «Пежо», а она тут валандается — не пришей кобыле хвост, так еще и подачки выпрашивает, точно каждый раз к нему в карман без спросу залазит. И ведь был бы карман тощий! А то куры денег не клюют! Куда только он их девает? Жрет что ли? И каждый раз, как только она начинает заводить разговор о Канарах или о вилле где-нибудь в Италии, так он сразу: «У меня все деньги в деле», и конец разговору.

Да и это бы она пережила. Так ведь он, козел эдакий, ей даже карьеру не желает обеспечить. Уж если не хочет на ней жениться, так хоть бы продвинул в нужном направлении. И главное: ему ведь это ничего не стоит. Ну, само собой, кого надо задобрит, на кого надо нажмет, и вся недолга. Многие только рады будут оказать услугу такому авторитетному и влиятельному человеку. Так нет, уперся и ни в какую. Черт бы его побрал! Как она только не пыталась его уговорить: и лаской, и постелью, и капризничала, и дулась… даже голодовку объявляла…

Окончательно разозлившись, испортив настроение на весь оставшийся день, Виалетта всё же выбрала себе незатейливое платьишко за полторы тысячи долларов. Затем тщательно расчесав длинные, каштановые волосы, которыми невероятно гордилась и всякий раз всем норовила продемонстрировать во всей красе, она сунула ноги в босоножки на высоких шпильках и стала спускаться по лестнице, вновь позвонив горничной.

Вот, еще одна придурь Костика. Никаких завтраков в постель. Еще только сойдясь с ним, она однажды попыталась это проделать — насмотрелась американских фильмов. А горничная ей в ответ: «Извините, в этом доме не принято подавать завтрак в постель», и убралась. У Виалетты при одном этом воспоминании совсем упало настроение, ниже плинтуса. И ведь что самое мерзкое, если б никто не знал! А то, когда подцепила Костика и переехала в его шикарный особняк, всем своим подругам растрезвонила. Еще противная Верка ей тогда сказала с вызовом: «А спорим, Костик на тебе не женится!» И ведь поспорила, дура! Поспорила! Хватило же ума! Тогда она была настолько в себе уверена, что даже и не сомневалась: пара месяцев, и Костик падет к ее длинным, шикарным ногам. И тут промахнулась, не только через два месяца, но и через год не повел под венец. Так и живет у него приживалкой.

Настроение, и без того опущенное ниже плинтуса, вообще скатилось до уровня канализации и сточных вод. Ну, ничего, Костик еще пожалеет, что обошелся с ней, как со скотиной. Она ему отомстит. Виалетта молча злорадствовала, рисуя в своем наивно-примитивном воображении, как разоренный Костик Штука, в обрывках лохмотьев, ползает перед ней на коленях и пытается поймать ее нежную, тонкую руку для поцелуя. Но, конечно же, она его ни за что не простит. Она, гордо подняв голову, переступит через него и пойдет дальше… а дальше… воображение рисовало шикарный лимузин и громилу-шофера, который, подобострастно кланяясь своей хозяйке, открывает перед ней дверцу…

Нет, еще лучше, сначала этого жлоба разорят, потом посадят, как и обещал Конявин, и уж потом она явится к нему тюрьму и расскажет ему о своей изобретательной мести…

С этими упоительными мечтаниями в голове несбывшаяся топ-модель спустилась на первый этаж и направилась в столовую, слегка закусить, чем Бог послал. Она прошла мимо биллиардной, в которой почему-то столпилась прислуга, в том числе и кухарка Надя. За биллиардным столом разыгралась яростная баталия, парень, который громил шофера-бездельника, показался ей чем-то смутно знаком. Однако в первое мгновенье Людмила-Виалетта не придала этой мысли особого значения. Ну знаком, ну и ладно. Она только со злостью подумала, что этот паршивый шофер, который якобы вечно занят, мог бы слегка поработать и на нее.

Она уже направлялась в столовую, когда вдруг ее ошарашила мысль. Она вспомнила, где видела этого нескладного парня с кием. У Конявина! Это был конявинский младший менеджер! О Господи! Только этого не хватало!

Людмила бросилась обратно в спальню, к мобильнику. Надо было немедленно предупредить Германа. Черт знает, чем это все может закончиться. Уж чего-чего, а разоблачения ей хотелось меньше всего. Узнай Костик Штука правду, закопает ее где-нибудь в лесу под раскидистым деревцем.

— Герман! Это Виалетта…

— Ты что, совсем сдурела мне звонить напрямую? — послышался в трубке раздраженный конявинский голос.

— Здесь твой младший менеджер… что? О, Господи, прекрати ругаться! Откуда я знаю, как он сюда попал. Попал и все. Что? Связь плохая…

— Убирайся оттуда! — заорал в трубку Конявин во все горло. — Быстро! Вещи не бери, заподозрят. Кидай деньги в сумочку и делай ноги…

Виалетта-Людмила, совершенно ошеломленная, отключила мобильник, подскочила с кровати и принялась лихорадочно бегать из стороны в сторону. Господи! Да неужели же все это придется бросить? Ему, этому козлу, легко говорить: ничего не бери! То есть как это «ничего не бери»? Столько вещей, и все останется здесь? Для кого?

Так, спокойно, Людмила! Спокойно!

Топ-модель усилием воли взяла себя в руки. Еще не все потеряно. Да, оставаться никак нельзя… стоп! А почему, собственно, нельзя? Ах, ну да, этот чертов младший менеджер мог ее видеть с Германом… наверняка видел, доложит Костику, и всё — заказывай гроб с цветочками.

Ладони вспотели. Только теперь Людмила вдруг осознала, что совершила непоправимую глупость. Во-первых, когда давила на Костика. Во-вторых, когда связалась с этим мерзким Конявиным. Ведь он ее бросил, считай, что бросил! А заливал-то! Нет, все-таки, все мужики — козлы и сволочи! Как затащить бабу в постель, так хорохорятся да хвосты распускают, как петухи гамбургские, а как взять на себя ответственность — так дудки! Не дождешься!

Так, стоп, опять она не о том думает. Ноги делать надо. Людмила быстро, впопыхах начала переодеваться, напялила брючный костюм, выходные туфли подороже на высоком тонком каблуке, покидала в сумочку все золотые украшения, сумочка распухла, как щеки запасливого хомяка… остановилась не секунду, оглядев спальню придирчивым взглядом… ах, если бы можно было упаковать пять-шесть чемоданов! Но нельзя, линять надо, пока Костик не вернулся.

Сердце кровью обливалось при одной мысли, чего она лишилась по милости этого поганого Конявина. Ей, в сущности, даже в голову не приходило, что во всех своих бедах виновата сама.