Брачная охота на главу тайной канцелярии (СИ) - Невестина Ксюра. Страница 31

— Это собака, — подначил Ведас. — Собаки не умеют летать.

Подколка жертве не понравилась от слова совсем. Чую, стоит мне только отвернуться, и здесь начнется мордобой. Мужчины явно не полюбились друг другу с первого взгляда. Да и мне бы не понравилось, если бы полюбились. Как бы один из них стал моим любовником и узнать, что он слегка «того» было бы… ммм… неприятно! Крайне неприятно!

— Я вижу, что это собака! — огрызнулся брат. — В пояснениях не нуждаюсь!

А как его зовут, кстати? Ни на фотографии, ни на ее обратной стороне не было никаких надписей. Как Ирис обращалась к нему? Пока мне удавалось избегать моментов, когда нужно было звать по имени, но в будущем такие моменты точно будут. Что мне тогда делать? Я же просто заврусь и где-нибудь допущу фатальную ошибку. Меня раскроют. Узнают, что я не настоящая Ирис. Точнее настоящая, но не та. Другая.

— Прааавда? — протянул Ведас. — Мне показалось, что крайне нуждаетесь!

— Тыыы! — прорычал брат.

Мордобой случаем не начнется при мне? Может быть лучше отвернуться и вообще из часовенки выйти, чтобы не задели ненароком в пылу «великого сражения»? Пусть пар сбросят. Как раз за это время дождь закончится. Вон, уже понемногу стихает. А тем временем накал страстей достиг своего апогея, и я-таки сбежала на улицу. Пусть мужчины кулаки почешут, раз им невтерпеж.

«Уж замуж невтерпеж» — вспомнилось правило русского языка. Вроде бы оно об исключениях о непроставлении мягкого знака в конце, но в силу временных причин, я уже и не помнила.

Зато погода радовала. Ливень стал моросью и ветер успокаивался. А еще у меня на запястье зашевелился Мотя. Татуировка наконец-то обрела 3D-формы. Мотыль шевелил усиками и встряхнул крылышками, прежде чем поднялся на лапки и посмотрел мне в глаза.

— Что, Мотя, не нравится дождь? Спишь? — спросила я у него. Не давила, не насмехалась. Просто по-доброму спрашивала, потому что он до сих пор выглядел сонным.

— Просыпааа…юсь, — зевнул Мотя. — Летим? Уже?

Я украдкой заглянула внутрь часовенки и немедленно отлетела от выломанной двери куда-нибудь подальше. Если так пойдет и дальше, то кладбище при часовенке придется использовать по назначению. Не хотелось бы, конечно. Но в драку не полезу, иначе на этом самом кладбище похоронят меня.

— Знаешь, Моть… минут через двадцать. Или тридцать.

Ломать в часовенке, кроме костей, было в принципе нечего, и особого грохота изнутри не доносилось. Пес, рыча, выбрался на улицу от греха подальше. Даже собака умнее этих двоих д… дураков. Два дурака — это сила! Не могу же я называть их теми определениями, которые они устроенной дракой заслужили? И это его поначалу приняли за дикого опасного зверя, наделенного некой магией? Это же домашний песик, который одичал без своей будки и свежей еды несколько раз в день. Сколько собак кормить полагается?

Мотя встрепенулся и окончательно проснулся к моменту, когда два д… дурака выползли на улицу. Дождь окончательно закончился, и нам ничего не мешало улететь. До рассвета еще оставалось время. На горизонте еще не было ни одного намека на первые лучи рассветного солнца, но я чувствовала — пора лететь. Вот только сколько человек полетит? Трое в лодке, не считая собаки?

Оглянулась и посмотрела на двух «героев». Оба сутулились, но под моим суровым взглядом немедленно выпрямились и сделали вид, словно ничего не было. Побитые, костяшки пальцев содраны, но(!) ни одной царапинки на лицах. Я всматривалась сначала в лицо одного, затем в лицо другого и недоумевала. Неужели в этом мире не считают святой обязанностью раскрасить в драке противнику фейс?

— Померялись чувством собственного достоинства? — нахраписто спросила я и фыркнула. Естественно я имела в виду не чувство, а кое-что другое, и меня, полагаю, поняли правильно. — Значит, теперь можем заняться насущными проблемами. Мотя проснулся и готов лететь.

— Как вернемся, немедленно в «Люберис» инспекцию отправлю, — под нос пробормотал Ведас, но я его все равно услышала. На слух никогда не жаловалась и не планировала ближайшие лет пятьдесят.

— Мне нужно вернуться. У меня утреннее дежурство, — сообщил брат.

— Глубоко забрался, — оценил Ведас. — ты сильно рисковал, когда пришел к нам. Именно на внедрении в корпус погончих меня поймали. Будь осторожен.

Мужчины пожали друг другу руки, и я слегка… удивилась. Только что тумаками друг друга награждали, а спустя минуту — рукопожатиями обменивались! И это еще женская логика ненормальная! Пусть только хоть один из них скажет что-то на эту тему — удавлю!

— Защити Ирис до моего возвращения, — попросил брат. Не верю своим ушам! Он, действительно, просил! Уважительно! Эти двое точно были другими двоими, которые подкалывали друг друга еще совсем недавно? Притом достаточно обидно подкалывали! Издевались!

Они во время драки еще и поболтать за жизнь успели? Ничем другим, кроме как киношным разговором по душам, я назвать их финальное перемирие не могла. Слишком быстро «подружились». Настолько быстро, будто не помирились, а стали союзниками в заговоре против третьего лица. А третье лицо наличествовало только в одном экземпляре, «не считая собаки».

Чувствую себя клинической дурой. Или овощем. А как иначе, когда за меня решают, что я буду делать, и что я буду хотеть? Неужели эти двое действительно верят, что я буду сложа ручки сидеть под покровительством Ведаса, а потом также послушно переползу под крылышко к брату (притом, откровенно говоря, чужому)?

— Мотя, полетели отсюда, — обратилась я к мотылю, обидевшись напоказ. — Мы здесь никому не нужны.

— А куда лететь ты знаешь? Или Мотя знает? — поддел Ведас с усмешкой. И попал в яблочко! Так сильно захотелось осадить его, назвав по фамилии, но я не стала этого делать. Как минимум потому, что обещала самой себе. — Вперед, душа моя! Лети!

С удовольствием стерла бы ухмылочку с его лица. И с лица брата! Они точно сговорились против меня! Ну уж нет, так не пойдет, мальчики! Я вам еще покажу, где раки зимуют, если попытаетесь на меня надавить! Со мной этот номер не пройдет! Не учите ученого! Я все несовершеннолетие провела под родительским прессингом, сравнимым с жестокостью взрослых аристократов к своим детям!

— Мотя. К бою готов?

«Да, капитан!» — взвизгнул Мотя в мыслях, напомнив мне заставку к «Спанч Бобу». Я немедленно отбросила глупые мысли, чтобы не забивать ими маленькую головку своего летуна. Он спрыгнул с моего плеча, где до этого удобно расположился, и его тело снова пошло рябью. Пришлось немедленно отходить в сторону, чтобы меня банально не задавило мотиной лапкой, за несколько секунд превратившейся в лапищу размером с меня саму.

Ведас забеспокоился о сигналке, но брат успокоил его. Магия Моти не создавала энергетической вспышки, и постовой вроде брата не мог ее засечь. Магия у Моти исключительно яблочного происхождения. Значило ли это, что я могла спокойно достать из часиков сумку и переодеться в чистые вещи, не боясь быть схваченной отрядом погончих? Не факт.

Мы все равно не решились задерживаться и поспешили собраться в путь. То ли из желания помочь, то ли из жалости брат вымочил насквозь пса сферическим водным потоком. Он в своем уме или как? Чем теперь сушить пса?

— Ирис! Как долетим, отдадим пограничникам. Пусть с ним специалисты работают!

Ничего другого не оставалось, как довериться Ведасу. Если подумать, то мои поспешные действия могли навредить собаке. Все равно пес далеко не один месяц жил на улице и за несколько часов с ним точно ничего критического не случится.

Показав кулак брату, залезла на Мотю следом за Ведасом. При этом пес забрался на летуна гораздо мягче и комфортнее для Моти, чем мы оба. Да ему не впервой летать! Кто же бросил такого чудесного обученного пса? И бросил бы сам пес хозяина, обучившего его всему? Вряд ли. Значит, погиб. Других вариантов я не видела.

— До встречи! — прокричал брат, когда Мотя только-только оторвался от земли.

Я, конечно, тоже что-то крикнула, но не придавала своим словам особого значения. Появление брата Ирис могло мне все испортить, так что встречаться с ним снова желанием не горела. И вообще в данный момент меня волновали всего три вещи. Во-первых, крепко держаться за Ведаса, обхватив его руками. Во-вторых, чтобы пес не выскочил из его рук. В-третьих, чтобы сам Ведас не навернулся с Моти.