Римский трибун (Историческая повесть) - Жидков Станислав Николаевич. Страница 15

— Тонкая работа! — восхищенно воскликнул Кола, рассматривая искусно выкованный узор на блестящем панцире. — Сколько же они стоят?

— С Колонна я взял бы не меньше пятидесяти флоринов. А тебе отдаю так. Ведь и ты не щадишь для нас жизни.

— Спасибо! Твой подарок ценен вдвойне, потому что сделан от чистого сердца.

— Тут не хватает шлема, — смущенно заморгал единственным глазом кузнец. — Я не стал брать его, на нем выбит герб Колонна.

— Ничего! Завтра божий праздник, — примеряя с помощью друзей доспехи, отозвался Кола. — В такой день рыцарю святого духа не пристало покрывать голову.

Высокие своды церкви Сант-Анжело терялись в густом мраке. Восковые свечи озаряли неровным светом лица горожан от алтаря до самых дверей храма. Узкие створчатые окна боковых приделов уже начали светлеть, возвещая приближение утра.

Наместник римского папы епископ Орвьетский Раймондо с трудом держался на ногах. Волнения прошедшего дня и длинная ночная служба утомили старика. Выстоять тридцать месс — нелегкое дело и для молодого священника, а ему перевалило за шестой десяток.

Заглядывая в лежавшую на подставке Библию, Раймондо привычно читал нараспев стих за стихом. Толпа громко повторяла за ним слова молитвы. Прислушиваясь к нестройному хору, епископ с тревогой думал о наступающем празднике. Для него праздники были сущим бедствием.

Папский викарий с сожалением вспомнил прежнюю жизнь в монастыре, тихое аббатство, надежно защищенное толстыми стенами от мирской суеты. И вместо этого теперешнее полное тревог существование. Правду говорят: «Неисповедимы пути господни». Разве о том мечтал он, когда добивался назначения в Рим? Быть наместником папы в древнем великом городе, править одной из самых богатых областей Италии — какие заманчивые перспективы, сколь прекрасные возможности должны были бы перед ним открыться. Но действительность обманула надежды, развеяла их как дым. Здесь всем самовластно распоряжались бароны. С ним, папским викарием, почти никто не считался. Префект и сенаторы обходились без его советов, наперебой запуская руку в церковную казну. Среди постоянных смут и междоусобиц частенько приходилось терпеть обиды от воинственных грандов. Особенно досаждали эти могущественные гордецы Колонна. В последнее время они перестали даже уступать ему дорогу.

Расстроенный невеселыми мыслями, Раймондо спутал строку и запнулся на полуслове. Сделав над собой усилие, он постарался сосредоточиться на чтении священного текста. Наконец месса закончилась. Епископ закрыл Библию и торжественно направился к выходу, раздавая благословения.

На паперти Раймондо с изумлением увидел вооруженных горожан, заполнивших всю площадь перед церковью. К нему подошел высокий человек в блестящих доспехах с непокрытой головой. Епископ с трудом узнал в рыцаре папского нотарий Колу ди Риенцо.

— Вы… Что это значит?! — воскликнул он, делая шаг назад.

— Народ решил идти к Капитолию, чтобы выбрать новый сенат, — почтительно опускаясь на одно колено, громко сказал Кола. — Римляне просят вас быть вместе со мной их правителем.

— Просим! Просим стать нашим правителем! — дружно подхватила толпа.

— Да здравствует епископ!

— Да здравствует Кола ди Риенцо!

Раймондо растерянно молчал. Противиться желанию горожан было не менее опасно, чем быть заодно с ними. Вместе с тем он внезапно почувствовал тайную радость от сознания того, что сможет наконец занять место, подобающее его званию. Теперь он заставит всех, даже этих гордых Колонна, уважать себя. Однако привычный страх перед всесильными баронами сковал его язык.

— Но срок полномочий прежнего сената еще не истек, — нерешительно произнес он. — До выборов осталось два месяца.

— Зато иссякло терпение народа, — поднимаясь с колен и сурово взглянув на маленького тщедушного епископа, сказал Кола. — Горожане больше не желают, чтобы их грабили. Если мы не наведем порядка, в Риме начнется мор от голода.

— Долой баронов! Хлеба, хлеба! Смерть грабителям! — вновь зашумела толпа.

Сотни копий, мечей, топоров замелькали в воздухе. В этот момент из ближайшей улицы вышла группа римских кавалеротти с развернутыми городскими знаменами. Их встретили восторженными криками. Кола ди Риенцо подал команду. Вооруженные горожане стали быстро строиться.

— Решайтесь, ваше преосвященство, — обратился Кола к папскому викарию. — Народ ждет!

На церковной паперти появился молодой францисканец брат Андреа.

— Наш долг — быть с ними, — подойдя к епископу, убежденно зашептал монах. — Иначе одни они наделают бог знает что.

Он подхватил Раймондо под руку и почти насильно подвел к знаменосцам. Кола тотчас встал рядом. Под гулкий колокольный перезвон и ликующие возгласы римлян процессия двинулась к Капитолию.

Разогнав утренний туман, взошло солнце. Его лучи озарили город и многолюдную процессию, медленно приближавшуюся к Дворцу Сенаторов. Толпы горожан радостно встречали торжественное шествие.

Впереди нотарий Гуаллато нес огромное малиновое знамя свободы. За ним нотарий Стефанелло Маньякачча нес белое знамя справедливости с изображением апостола Павла, стоявшего с мечом и с венцом справедливости. Третье знамя — знамя мира — держал в руках художник Чекко Манчини. На белом фоне там был изображен апостол Петр с золотыми ключами согласия и мира. Четвертое знамя — старое знамя Георгия Победоносца — по ветхости нельзя было развернуть. Его как священную реликвию на длинном древке в парчовом чехле нес Конте.

За знаменосцами в блестящих рыцарских доспехах с непокрытой головой шел Кола ди Риенцо. Рядом, стараясь не отстать, выступал в белоснежной мантии епископ Раймондо. Горожане громко приветствовали их.

— Да здравствует свобода! Да здравствует народ! — неслось над толпой.

За Колой и епископом плотной группой шествовали заговорщики. В первых рядах выделялся могучим ростом кузнец дель Веккио. Вместо оружия одноглазый гигант держал на плече огромный молот. Подле него с топорами в руках шагали столяр Паоло Буффа и горбатый ткач Симоне.

Римские женщины, как всегда в день праздника святой троицы, забрасывали проходивших красными розами и выпускали в воздух белых голубей. Молодежь присоединялась к необычной процессии. Вокруг носились толпы мальчишек. Они приплясывали от восторга и, подражая взрослым, тоже выкрикивали:

— Да здравствует народ! Долой баронов-грабителей!

Не встретив сопротивления, мятежники подошли к Капитолийскому дворцу. Оставшиеся в Риме бароны без префекта Джованни ди Вико, находившегося вместе с Колонна и Орсини в Корнетто, не рискнули напасть на народ. Римские сенаторы Любертелло Бертольдо и Пьетро ди Агабито, узнав о присоединении папского викария к сторонникам Колы, поспешили скрыться из города. За ними последовали многие гранды.

Вооруженная толпа без труда захватила дворец, изгнав оттуда стражу и чиновников сената. Кола ди Риенцо поднялся на ораторскую трибуну. Тысячи римлян, собравшихся на Капитолийской площади, восторженно приветствовали его.

Столяр Паоло Буффа и ткач Симоне, одними из первых ворвавшиеся во дворец, стояли теперь с топорами за поясом у окна большого зала сената. Глядя вниз на заполненную народом площадь, они слушали Риенцо.

— Столы баронов ломятся от яств и вин, а вы сидите без хлеба, — долетало с площади. — Они одеваются в парчу, а вы ходите в лохмотьях. У них жизнь проходит в безделье и развлечениях, у вас в тяжких трудах и горестях. А ведь все, чем богаты нобили, они получают от вас…

Каждое слово находило отклик в сердцах римлян. Кола поздравил сограждан с успешным началом борьбы за освобождение. Толпа отвечала бурным ликованием. Тогда Кола ди Риенцо достал широкий свиток и, передав его Конте, предложил ему прочесть законы нового Римского государства. Тот торжественно развернул свиток. В тишине, воцарившейся на площади, зазвучал звонкий голос Конте.

— «Отныне всякий убийца, какого бы он ни был звания, карается смертью, — четко выговаривая слова, читал юноша. — Все тяжбы решаются в двухнедельный срок. Дома осужденных не разрушаются, а поступают в пользу коммуны. Всякий доносчик, не доказавший виновность того, кого обвиняет, подвергается тому же наказанию, которое следовало бы обвиняемому, если бы его вина была доказана. Каждый район Рима содержит сто пехотинцев и двадцать пять всадников. Семье солдата, павшего за отчизну, выплачивается годовое содержание. Римская камера принимает на себя заботы о сиротах и вдовах. В каждом районе будут хлебные амбары, которые должны быть полны на случай неурожая. Военный корабль постоянно охраняет римское побережье для защиты купцов. Доходы от соли, с пристаней, от дорожных сборов и штрафов используются, если окажется необходимым, для государства. Охрана римских пристаней, мостов, ворот и крепостей передается баронами правителю государства. Бароны обязаны содержать дороги и пути в безопасности, не принимать ни воров, ни преступников и должны снабжать город провиантом. В случае неповиновения — они платят штраф в размере тысячи серебряных марок».