Эпизод 1. Назад дороги нет. Наташа (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena". Страница 6

Я понятия не имела, где мы, и все это казалось странным, а место — страшным и совершенно безлюдным.

— Давай, пошевеливайся. Не в музей пришла. Рот она раскрыла.

— Где мы?

— Там, откуда дороги назад нет, — хохотнул один из охранников, и второй шикнул на него, и надо мной опять закаркала ворона, я подняла голову, и она закружилась от количества черных птиц, кружащих над нами целой стаей. Но ни одна из них не перелетала за красную линию. Словно что-то их удерживало на расстоянии.

— В машину пошла.

Меня толкнули в спину, и я побрела к автомобилю, взобралась в кузов и села на скамейку. Теперь я видела своих товарищей по несчастью. Двух девушек и двух парней. Никого из них я не знала. Мы все были примерно одного возраста.

— Кто-то знает, куда нас везут? — спросила девушка с двумя черными косами и большими карими глазами.

— На какую-то закрытую территорию, — ответила ей другая — блондинка с хвостиком на макушке и большими синими глазами, — Страшно до жути. Никто ничего не говорит. Они даже наши имена не записали. Только номера проставили.

— Я где-то читал, что в этой местности радиация превышает норму, и неподалеку лет пятьдесят назад взорвался атомный реактор. Вот почему зона закрыта. — сказал один из парней с длинными коричневыми волосами и чуть кривым широким носом.

— Та ладно? Хочешь сказать, что веришь в этот бред про взрыв?

— Взрыв был. Это доказано. Просто правительство надежно скрывает информацию об этом преступлении. Говорят, после аварии здесь заперли сотни людей и оставили их умирать, чтобы не допустить утечку радиации.

— Угу. И теперь их призраки бродят вокруг и пожирают каждого, кто сюда забредет. — хохотнул второй с короткой стрижкой-ежиком.

— А что? Все может быть. Если мы чего-то не видим, не значит, что этого нет. Например, манок слышат только животные, а двадцать пятый кадр мы тоже не видим и радиочастоты…

— Хватит грузить. Мне это неинтересно. Я хочу есть.

— А мне интересно, потому что, если нас везут именно туда, назад мы уже никогда не вернемся.

— Чего это? Мне дали всего два года. Я как раз-таки очень даже собираюсь вернуться.

— А мне год, — пискнула блондинка и поправила хвост, — я выйду раньше всех вас. И хватит пугать. Нас сейчас привезут в колонию или закрытую школу, и все будет зашибись.

Парень с длинными волосами расхохотался.

— Ну да, ну да, на курорт привезут.

Снаружи послышалась возня, и в кузов буквально зашвырнули Спартака, он упал на колени и тут же поднялся, бросаясь назад, но дверь закрыли на засов снаружи. Все уставились на него. Особенно я. У него по подбородку текла кровь, и парень вытер тонкую струйку тыльной стороной ладони.

— Что смотрите? Приготовьтесь, нас всех везут за стекло.

— Какое такое стекло?

— В закрытую после взрыва зону.

— Откуда ты знаешь? — взвизгнула блондинка, — Что за фантастика?

— Оттуда. Пока они там болтали, я стянул у одного из них документы и прочел, куда нас направили. Мы называемся «груз 375». И нас вывозят за периметр, где радиация шкалила пару лет назад по полной программе.

— Я же говорил! — воскликнул патлатый.

— Я не хочу, — заплакала брюнетка с косичками, — я домой хочу. К маме!

— Не выйдет к маме, малышка, — сказал Спартак и уселся на скамейку. Несколько минут молчал, а потом вдруг добавил.

— Но может выйти удрать отсюда до того, как нас закинут за стекло.

— Как? — хрипло спросил тот, что с ежиком.

— Скажу, когда поедем и нас будет плохо слышно в кабинке водителя.

В этот момент он посмотрел на меня и подмигнул мне. Вначале я подумала, что узнал, но потом поняла, что он это сделал просто так. Как и флирт с конвоиршей, как и куча сожранных им девчоночьих сердец в Белвуде. Он зарвавшийся сукин сын и подонок каких поискать. И самое противное — этот подонок мне все еще нравился.

Мы сдвинулись с места через несколько минут. На кузов накинули камуфляжную сетку, и машина быстро набрала скорость, в кабинке включили музыку, а мы все смотрели на Спартака и ждали, пока он заговорит.

— Мы сбежим от них до того, как эти твари отправят нас закланье.

— Но как? — еще раз повторил свой вопрос парень с короткими волосами.

— Ты, — он кивнул в мою сторону, — у тебя шпилька, да?

Я кивнула, судорожно глотнув воздух пересохшим ртом. Каждый раз, когда этот чертовый красавчик обращался ко мне, я теряла дар речи и ненавидела себя за это.

— Отлично. Тебя как зовут? — но это он уже спросил не у меня, а у блондинки.

— Рэйчел.

— Достань из ее волос шпильку и неси мне. А ты… Как тебя?

— Брендон.

— А ты, Брендон развернешься спиной ко мне, и я освобожу тебе руки, потом ты освободишь руки мне.

Пока он говорил я затаила дыхание, ощущая одновременно ярость от воспоминаний о том, как этот подонок унизил меня, и в то же время восхищение его смелостью. Тогда он таким не был.

— Ну, мы освободим руки, а дальше что? У них автоматы, как мы удерем?

— Рейчел их отвлечет. Притворится, что ей плохо, когда один из них зайдет проверить, в чем дело, я ударю его по голове и отниму автомат. Мы возьмем его в заложники и вынудим их отдать нам машину.

— А дальше? Через КПП нам не проскочить.

— А нам и не надо. Пойдем через лес, а затем мы переберемся через реку в нескольких милях отсюда. Бросим машину и свалим. Плавать все умеют?

— Я не умею, — тихо сказала я, и все повернулись ко мне.

— Разберемся, — сказал Спартак, — сейчас не это важно.

— Конечно, не важно. Тебя ведь мало волнует, доберемся ли мы все обратно. Главное, что доберешься именно ты, верно?

Спартак удивленно приподнял бровь. Он явно был удивлен моей наглости и агрессии.

— Угадала?

— Почему бы и нет? Угадала. Но я мог бы сбежать сам. А я тяну вас с собой. Значит, у каждого есть шанс, и, если кто-то им не воспользуется, то это не мои проблемы.

— Ясно. Значит, выживать будем каждый как умеет. Кто за такой план?

Все переглянулись.

— А у тебя есть другой? — Спартак прищурился, и в этот момент мне показалось, что он мысленно оторвал мне верхние и нижние конечности, как надоедливой мухе.

— Нету. Я просто уточнила.

— Вот и отлично. Теперь ни у кого нет иллюзий, и мы все же попробуем выжить, и если вы будете делать так, как я скажу, то, скорей всего, мы все окажемся сегодня на свободе.

Или сдохнем, а ты выберешься на волю. Ты ведь скаут. Я вспомнила. А может, и еще кем-то стал за это время. Но больше в тебе ничего не изменилось. Как был подонком, так и остался. Лично я ему совершенно не доверяла. И план мне его тоже не нравился. Бегаю я медленно, плавать не умею и, скорей всего, меня или догонят, или я сломаю ногу, ну или утону.

— Ты можешь остаться здесь, — оскалился Спартак, — тебя никто насильно с собой не тянет.

Захотелось выцарапать ему один глаз, а второй оставить, чтоб видел в зеркале, как я испортила его красивую физиономию. Надо было это сделать еще тогда. И особо обидно было, что этот козел меня не узнал.

— Рейчел, притворяться умеешь?

— Ну, не знаю. Я никогда не пробовала.

— Я умею. Меня Ханна зовут. Я в драмкружке училась.

— Вот и хорошо, Ханна. Ты, главное, ляг на пол и делай вид, что тебе очень плохо. Живот болит, например. Поняла?

Она несколько раз кивнула. Рейчел тем временем вытягивала шпильку из моих волос, выдернула вместе с прядью и протянула Спартаку. Через пару минут руки Брендона были свободны, а еще через время после некоторой возни со шпилькой освободили и Спартака. А тот уже всех. Правда, со мной вышла заминка. Он ковырялся в моих наручниках нарочито долго, а мне было ужасно неудобно, и затекли руки.

— Оставил бы тебя и так. Все равно толку никакого.

— Так оставь, — процедила я.

— На первый раз не стану. Дам шанс. Слабое звено все равно отвалится.

Подонок! А я бы ему не дала. Больше ни одного. И пусть у меня по-прежнему мурашки бегают по коже от его близости, но удушить мне его все равно ужасно хочется.