Эликсир бессмертия (СИ) - Зотова Анна. Страница 8

Глава 5

НА БЕЛОМ ФОНЕ

Елене Петровне Зинченко было лет семьдесят: чернявая, с усиками и короткими седыми волосами, собранными сзади в пучок, в просторном застиранном халате не первой свежести. Четыре крохотные собачки, тявкая не на жизнь, а на смерть, обступили Аню в прихожей, не давая разуться и не обращая внимания на хозяйку, которая в конце концов собрала их в охапку и унесла на кухню.

— Проходи в зал, — велела она из-за двери. — Тапочки под калошницей.

Это была двухкомнатная запущенная квартира, носившая крупные и мелкие следы собачьего присутствия. Аня прошла в комнату, огляделась и села на край дивана. Пружины под ней печально тренькнули. В углу, на тумбочке, беззвучно работал маленький телевизор, настроенный на канал «Культура»: передавали концерт симфонического оркестра. Было забавно смотреть на музыкантов, беззвучно водящих смычками. С большого старомодного шкафа опасно свисала сложенная раскладушка. Палас, местами протертый почти насквозь, давно утратил свой первоначальный малиновый цвет, превратившись во что-то бледно-розовое, необратимо-ветхое. На старомодном круглом столе громоздились кипы старых журналов: «Огонек», «Наука и религия», «Знания — сила»; пространство под столом было забито какими-то коробками, напоминающими обувные; за стеклом старого серванта (таких уж лет тридцать не выпускают) вместо посуды ровными рядами стояли пузырьки (похоже, с гомеопатией), а в кресле, повернутом спинкой к серванту, лежало вязание. Свободного жизненного пространства в комнате было предельно мало. Дверь во вторую комнату была закрыта. Нет, не хотела бы Аня доживать свой век в такой обстановке.

Елена Петровна скоро появилась. Она была невысокой, сухой и для своих лет двигалась весьма энергично. Хозяйка принесла бутылку пива и два мокрых стакана.

— Хочешь хорошего пива? — спросила она.

— Хочу.

Взглядом опытного журналиста (хе-хе!) Аня с ходу классифицировала Елену Петровну как «одинокую старушку с фантазиями». Как правило, проку от таких источников не было никакого. Оказавшись свидетелем или действующим лицом простенькой ситуации, которую их просишь потом описать, они не могут этого сделать в масштабе один к одному, а обязательно обогащают ее собственной фантазией. Дело тут не в плохой памяти или в отсутствии наблюдательности, а, скорее, в творческом начале. Так абсолютно черная собака обретает в их глазах белую лапу.

В общем, Аня не верила таким старушенциям и даже диктофон поначалу не стала включать. Однако уже через пять минут передумала, полезла в сумочку и на ощупь нажала нужную кнопку.

— Вот смотрю я на тебя, душа моя, и сердце мое кровью обливается. — Елена Петровна говорила живо, с натиском, и ее голосу было далеко до старческого. Видимо, в молодости она была более чем пассионарна. — А знаешь почему? — И грамотно, по стеночке, стала наливать пиво сначала в один стакан, а потом — в другой.

— Откуда же мне знать? — сдержанно отреагировала Аня. Но спустя секунду, не выдержав, спросила: — Почему обливается-то?

— Ну как почему, душа моя? — Елена Петровна пригубила из своего стакана, прислушалась, что сообщают вкусовые рецепторы о качестве пива. Они сидели в разных концах дивана; меж ними стоял поднос с бутылкой и вторым стаканом, в котором шевелилась пена. — Ты пиво-то пей, это настоящий «Олд лагер», прямиком из Франции. Может быть, сыра хочешь? У меня есть «Бри».

— Нет, спасибо. — Аня взяла стакан, незаметно вытерла пальцами ободок. Брезгливый она человек, ничего не поделаешь. — Так почему у вас сердце кровью обливается, Елена Петровна?

— А я тебе сейчас скажу. Видишь ли, во мне пятьдесят процентов цыганской крови. А цыганки, душа моя, хорошие гадалки. И хочу я тебе сказать, что ждет тебя дальняя дорога и крестовый король. Ты его бойся, душа моя. Ох, бойся! Испытания тебя ждут.

Аня поперхнулась пивом.

— А что, — полюбопытствовала она, откашлявшись, — вы прямо так, без карт гадаете?

— А я не гадаю, душа моя, я предсказываю. Если хочешь, могу и карты раскинуть, хотя мне они ни к чему. Я своего рода пифия. Знаешь, кто это? Должна знать, ты же, наверное, в институте училась. Или у вас не было древнегреческой литературы?

— Вообще-то была, — вздохнула Аня. — Но я уже все забыла.

Хозяйка улыбнулась. Нет, она была не так проста, как показалось Ане с первого взгляда. С ней надо было держать ухо востро.

— В городе Дельфы жил популярный оракул, то есть предсказатель. Он работал в паре со жрицей-прорицательницей. Ее-то и называли пифией. Через нее боги передавали оракулу свои рекомендации. Перед пророчеством она несколько дней постилась, совершала омовение в священном источнике, ее окуривали дымом горящего лавра. А главное — пифия дышала дурманящим газом, который выходил из расщелины в скале. В этом-то газе все и дело. Он вводил пифию в состояние транса, и она начинала произносить не очень внятные звуки, понятные только оракулу. В общем, душа моя, он раскрывал смысл ее бормотания, в котором и крылась воля богов. Приблизительно так это было, за точность не ручаюсь. Так вот я в некотором роде пифия, хотя наркотиками не балуюсь. Правда, питаю слабость к хорошему пиву, но в пределах разумного. Кстати, если тебе будет интересно, могу оч-чень много рассказать тебе о гадании — раз уж мы об этом заговорили. Это любопытная тема, ее подробно еще не копали, душа моя. Так, верхушечки только посшибали. А ведь, душа моя, есть беломантия — гадание при помощи стрел; гепатомантия — гадание на печени; элевромантия — на муке; алектриомантия — с помощью петуха; антропомантия — гадание по человеческим внутренностям; арифмомантия — по косточкам; ботаномантия (она чесала как по писаному), и так далее. И толковая цыганка, душа моя, прекрасно всем этим владеет. Правда, все меньше остается толковых цыганок, все больше шарлатанки попадаются.

— Договорились, — кивнула Аня. — Я это запомню.

Вообще говоря, она на дух не переносила цыганок с их закидонами насчет «давай, красавица, всю правду расскажу». Но Елена Петровна абсолютно не была похожа на цыганку. «А может, «толковая цыганка» как раз на цыганку и не похожа? Спросить ее, что ли, об этом?..»

Но Елена Петровна сама сменила тему:

— Ну да ладно, душа моя, я не за этим звонила в ваш журнал. Тебе о чем-нибудь говорит термин «белый фон»?

Аня неопределенно пожала плечами. И Елена Петровна, попивая пиво, начала вводить ее в курс дела.

— «Белый фон» — это понятие из лексикона профессиональных кладоискателей. Рассказывают о нем всякое, и правда в этих рассказах, ясное дело, весьма и весьма перемешана с вымыслом. Во-первых, «белый фон» — это такая неведомая сила, которая при желании в мгновение ока выдергивает из кладоискателя все до одной косточки. Причем выдергивает таким образом, что мертвое тело полностью сохраняет свою конфигурацию, вплоть до выражения лица и последнего жеста. То есть тело остается в целости и сохранности, но костей в нем уже нет.

«Ну бабка дает! — подумала Аня. — В общем, мясо — отдельно, кости — отдельно. Прямо как для холодца».

— Во-вторых, визуально «белый фон» выглядит как свечение молочного цвета, внезапно возникающее над тем или иным местом, чаще всего над местом клада. Оно может быть в форме шипящего бенгальского огня или напоминать огни Святого Эльма (это когда у судна светятся верхушки мачт), а то и походить на пламя газовой горелки. В общем, возможны варианты.

«Ну-ну, — подумала Аня. — Или на пламя паяльной лампы».

— В-третьих, при появлении «белого фона» человека охватывает необъяснимая паника, причем настолько сильная, что тебе хочется чуть ли не умереть, только чтобы этого не видеть.

Далее оказалось, так рассказывал Елене Петровне один знакомый кладоискатель, далеко не робкий, надо сказать, человек. Другой говорил, что, завидев «белый фон», он упал в обморок от страха. Третий попросту сошел с ума. А четвертый за несколько минут постарел лет на тридцать…